Здесь было чисто. Даже очень. Стало ясно, что именно здесь Влад и проводит все свободное время. Вполне современный кухонный гарнитур, новенькая плита, небольшой холодильник. Напротив плиты располагались мягкая кушетка и обеденный стол, на котором лежала аккуратная стопка каких-то справочников.
– Устраивайся. Кофе, чай? – гостеприимно предложил Влад.
– Кофе, пожалуйста, – ответила Ника, присаживаясь на краешек кушетки. Ей было сильно не по себе. Больше всего на свете хотелось бежать отсюда со всех ног. Она столько лет избегала подобных ситуаций и тут на тебе. Память услужливо подсовывала картины прошлого. Все повторялось. Почти до мелочей. И желание завопить от ужаса делалось сильней и сильней.
***
{– Если хочешь, я перейду в другую комнату, – улыбка у Никиты была светлая, добрая, искренняя. В ней хотелось греться, ее хотелось видеть. Нежданный обитатель квартиры Соловьевых оказался на редкость симпатичным парнем, а боль от осознания, что вся ее семья умерла во время блокады, смягчалась тем, что память Светы почти не сохранила ни их лиц, ни связанных с ними воспоминаний. Остались только фотоальбомы, которые Никита, когда обживался на новом месте, аккуратно сложил в угол. Новая жизнь Светы оказалась мало связанной со старой. Разве что пришлось после возвращения в Ленинград вернуться в прежнюю квартиру.
– Нет, не надо. Все нормально, – девушка улыбнулась в ответ. – Я уже и забыла, как все тут было. Будем считать, что мы оба только что сюда заселились.
– Хорошо. На кухне я уже убрался. Твою комнату не трогал, – чуть смутился парень.
– Я сама уберу. Поможешь потом мусор вынести?
– Конечно. Я не буду сильно мешать. А скоро уйду в рейс, так что…
– Не переживай об этом. Одной мне было бы страшно. Это хорошо, что ты будешь здесь…}
***
– Ника? – девушка вздрогнула и усилием воли отогнала от себя тяжелые воспоминания. Похоже, Влад говорил что-то, а она настолько ушла в себя, что ничего не услышала. – Что-то случилось?
Ника была как никогда близка к панике. Еще ничего не случилось, но прошлое быстро оживало, становясь настоящим. Больше всего на свете она хотела сейчас вернуться домой, в свою квартиру, где все знакомо и нет никого постороннего.
Тем временем мужчина достал две чашки. Чайник вскоре закипел, и по кухне разнесся запах растворимого кофе. Ника вздохнула – и как можно такое пить? Как он вообще так жить ухитряется? Ведь, поди, не меньше нее существует на свете, если не больше. И в таком убожестве…
– Есть хочешь? – прервал ее мысли Влад.
– Нет, спасибо, – говорить Нике не хотелось. Она впала в окончательное уныние. Мысли суетливо метались от одного к другому.
– Ты сегодня, наверное, у меня в комнате спи, а я здесь устроюсь. Днем приведем в порядок твою спальню, – предложил Влад.
– Угу.
– Ника, – Влад поставил перед девушкой чашку с кофе. Она, как и все в его доме, была какой-то антикварной на вид, хоть и чистой. – Ты обижена на меня за что-то? Я что-то не так делаю?
– С чего ты взял? – Ника все-таки отважилась посмотреть на хозяина квартиры. Ничего страшного пока не происходило. Другая молчала. Скорее всего, выжидала.
– Заметить несложно, – улыбнулся Влад. Наклонившись, он вытащил из-под стола деревянный табурет, налил себе воды и уселся напротив гостьи. – Может быть, ты боишься меня? Понимаю, что все это ужасно неудобно. Если бы можно было сейчас что-то исправить, я бы это сделал, но…
– Скажи, как ты живешь вот так… – не выдержала Ника, потому что он угадал – она боялась. Правда, не совсем его. Скорее уж за него. Хотя непосредственно сейчас опасность никому не грозила. Главное, принять меры, чтобы так оставалось и впредь. Влада было почти жалко. – Почему ты так живешь? – спросила она.
– Вот так – это как? – уточнил мужчина.
– В разрухе. В этом старом хламе. Это внутренняя склонность к аскетизму? Вообще не удивлена, что тебе кошмары снятся. Мне бы тоже снились. Хорошо хоть аскетизм не предполагает наличие тараканов. Я их боюсь.
– Зачем их бояться? Они не кусаются. И живые твари.
– О, меня ждут сюрпризы? Твои домашние зверюшки застенчивы и боятся показаться незнакомке? А ночью следует ожидать их навязчивого внимания? Может мы тогда ко мне переедем? Спать будешь пока на полу, тебе не привыкать, зато никаких зверюшек.
– Нет тут никаких зверюшек. Если Силантича не считать, – заверил ее Влад. – Правда, он тот еще мелкий пакостник.
– Вообще, как я уже говорила, домовых не люблю… А чем он тебе насолил? Тараканов завести не дал?
– Ты пыль в комнате видела?
– Да.
– Его лап дело. Мы с ним не сошлись во мнениях по поводу одного места из Блаженного Августина6, вот он и отомстил, как умеет.
– Интересные тут у вас беседы происходят, – Ника еще раз задумчиво оглядела кухню. – Сразу признаюсь, что в богословии ничего не понимаю. Можешь сразу вызывать на дуэль.
– Женские дуэли – страшно. Царапаться мне нечем, – Влад старательно пытался скрыть улыбку. – Поэтому воздержусь, пожалуй. Силантич, эй, выходи, хорош дуться! У нас гостья. Ты можешь появиться, она знает про домовых.
В коридоре раздалось неторопливое цоканье когтей по паркету, в кухню заявился наглый, пушистый, правда, немного тощий серый кот с рваным ухом и циничным выражением на морде.
– Хозяйку привел? – раздался вальяжный мурчащий голос. – Наконец-то за голову взялся. Будем знакомы, Силантич. Присматриваю за этим сорванцом, чтоб совсем с голода не умер.
– Ника, – девушка улыбнулась, глядя на кота. Этот домовой ей нравился больше, чем Кузьмич, обитающий в квартире Кристины. Тот всегда оборачивался псом, лез целоваться от избытка эмоций, мог обслюнявить лицо и это было противно.
В дверь позвонили, кот мгновенно исчез, буркнув напоследок:
– Явился твой дружок беспутный и опять с какой-то девицей.
Лис и Кристина, а это были они, отказались проходить в квартиру – время шло к рассвету, все устали и хотели спать. Так что передав вещи – ноутбук и сумку с одеждой, – гости тут же ушли.
– Так… – Ника посмотрела на кушетку и поняла, что Влад здесь явно не поместится. – На кухне сегодня спать буду я. Мне здесь понравилось.
– Хорошо, – Влад поднялся, собрал посуду в раковину, и вышел, пожелав гостье доброй ночи.
***
Громкая музыка. Такая, что в голове становится пусто, и только «Бум-бум-бум» бьет по мозгам. Извивающиеся в танце девушки и парни. Кто-то извивается вполне гармонично, а кто-то токует как тетерев по весне. Коктейли на любой вкус. До тошноты. И опять музыка, чтобы не слышать даже собственных мыслей. Дункан махнул рукой, и официант принес еще что-то – чернокрылый пребывал в том состоянии, когда уже не различаешь ни вкус, ни цвет. Льется, пьется и нормально.
– Я присяду, – на стол опустился высокий стакан с напитком, в котором плавали крошечные розовые зефирки в виде медвежат. Потом в кресло напротив опустился лощеный рыжеволосый пацан. Как ни странно, его голос легко перекрыл оглушительную музыку.
– Вали отсюда, – лениво отозвался Дункан.
– Все остальные места заняты, – чуть виновато пожал плечами парень. – Я не буду мешать.
Словно в подтверждение своих слов, яркие губы обхватили коктейльную трубочку, вытягивая напиток. Дункан, офигевший от наглости пацана, смотрел как медведики опускаются на дно.
– Ваще оборзели малолетки! – чернокрылый отвернулся, прихлебнул из стакана свой коктейль.
– Я не борзел, просто сел. Мест больше нет, – ярко-синий глаз рыжего нахально смотрел на собеседника, выглядывая из-под экстремально длинной косой челки.
– Ты оборзел! – Дункан уставился на синий глаз и словно наяву опять увидел Нику. Эта девушка определенно его преследовала. Мерещилась в каждом встречном-поперечном. – Пшел вон, – прошипел чернокрылый, отчаянно пытаясь удержать себя в руках и не устроить побоище в любимом баре. Где-то на самой грани сознания все еще держалась мысль, что в таком состоянии он, еще чего доброго, убьет парнишку, а Зова на него не было.