ЭТОТ сон снился не только после свадеб, но после них он был особенно тягостен. Память о последних секундах смертной жизни и лицо единственного человека, которого он пытался, но не смог спасти.

***

Почти два дня во взводе Котомина царил полный покой. В отсутствие Дункана никто не ссорился. Даже мелкие пикировки проходили беззлобно, в формате легкого подтрунивания. Влад начал подумывать о том, что хорошо бы почаще отправлять буяна на губу, благо он старательно давал поводы. Правда, сильно омрачало жизнь понимание, что Зов чернокрылого ничего хорошего взводу не сулит. Впрочем, не в первый раз и вряд ли в последний.

К исходу вторых суток стало скучновато.

Влад лежал на койке и просматривал новости на экране смартфона. Селедка и Снег играли в шахматы. Остальные ушли в тренажерный зал.

Накануне 9 мая интернет был полон хрониками Великой Отечественной войны. Кот лениво пролистнул пару статей. Все это он знал лучше, чем авторы опусов. Случайно взгляд зацепился за подборку военных фотографий. Влад не любил вспоминать те дни, но иногда испытывал что-то вроде легкой ностальгии – ровно до такой степени, чтобы потратить пару минут на просмотр работ военкоров прошлого века. Одна, вторая фотография, а потом…

Увидев очередной снимок, Кот побелел как полотно, а пальцы с такой силой сжали смартфон, что корпус жалобно заскрипел. Через силу заставил себя нажать на фото и прочитать подпись. Прочитав, не удержался и вскочил с койки. Заходил по шатру, бормоча под нос: «Сорок третий… Сорок третий… Как же…»

– ЛИС! – услышав вопль Кота, Селедка подпрыгнул и опрокинул стол. Снег машинально ухватил с доски ферзя, так и застыл с ним в руке.

– Командир, ты чего? – сказали они синхронно.

– Где Лис?! Где он?! – не дожидаясь ответа, Влад выскочил из шатра.

***

Так больше не могло продолжаться. В этот день наступил предел, и что-то сломалось в душе серокрылого. Вряд ли тому виной была старая фотография. Было и прошло – какая разница? Случившееся не в этой жизни значения иметь не могло. Да и не случилось ничего, если разобраться. Обычная смерть, как у всех серокрылых и чернокрылых.

Фотография. Старая. Нерезкая. Никакой исторической ценности не представляющая. Две худенькие девушки с изможденными лицами. «1943 год. Ленинградская область». Никаких подробностей. Только дата и место. Семьдесят три года прошло. Поди разберись, кто, где и когда был. Даже если и был. Зачем все это нужно? Что с того, выжила она или нет? Сколько ей тогда было? Семнадцать? Восемнадцать? Значит, сейчас девяносто. Вряд ли она дожила до столь преклонного возраста, а 1943 – далеко не конец войны. Выжить там, в 1942, не означало дожить до сорок пятого. И кого, спрашивается, искать? И, главное, зачем?

Допустим, он найдет ее. Допустим, она жива. Что дальше? Как поставить точку? Как прервать этот непрекращающийся кошмар? Встреча ничего не изменит. Та девушка осталась в 1942 году. Неважно, мертвая или живая. А он здесь, в 2016.

Влад снова стоял на краю обрыва. Сейчас он уже не смотрел на небо, не слушал его зов. Он смотрел вниз, на камни далеко под ногами и малодушно прикидывал, каковы у него шансы умереть окончательно, шагнув с края вниз. Он больше не мог ТАК. Эта чудовищная пустота разрывала душу на мелкие клочки, пожирала ее. Фотография уничтожила последний оплот сопротивления – равнодушие. В небе, в воде, в желтом и сером песке, просто в воздухе – везде он видел невыразимо синие испуганные глаза. Образ девушки преследовал серокрылого, наполняя все его существо беспросветной тоской. Невыносимо. Этому невозможно было противостоять, от этого не получалось убежать и даже забыть не выходило. Вместе с тем не удавалось понять, отчего возникла эта пустота, что пошло не так, если все шло своим чередом?

– Боже… Боже… Для чего Ты меня оставил?.. – серокрылый изо всех сил сжал в кулаке свой амулет – пулю на серебряной цепочке. Крохотный кусочек свинца, который когда-то давно оборвал в единое мгновение сразу две жизни.

Звезды молчали. Горячий ветер дул в лицо. Один шаг вперед и есть шанс, что все закончится. Окончательная смерть не страшна, когда ты уже умер. Когда мертво твое тело, а душу поглотило всесильное Ничто.

Он опустился на колени и начал молиться. Никогда в своей жизни он не молился столь неистово, столь отчаянно и столь безнадежно. Он просил лишь об одном – закончить эту невыносимую муку. Полная луна безразлично улыбалась своим щербатым ртом, глядя из небесной выси на коленопреклоненную фигуру серокрылого ангела.

***

Ночью, ближе к рассвету, всех подняли по тревоге. Рядом с базой засекли подозрительную активность. Взвод Котомина отправили проверить, что происходит. Обычная разведка. Ничего особенного. До пригорода шли ровно и без приключений. Снайперы – Вишня и Снег, – заняли позиции на подходе. Остальные разделились на две группы и с разных сторон обошли место, где наблюдатели заметили движение.

Ближе к домам стало не так скучно.

«Кот, девять часов от вас. Около десятка. Визуального контакта нет», – сообщил Лис по рации.

Кроме Кота и Дункана, который все еще отбывал срок на губе, никому и в голову бы не пришло заподозрить, что фраза «визуального контакта нет» означала, что Тим почуял запах людей. Обоняние потомственного белого кицунэ3 было во много раз сильнее человеческого. Но все были свято убеждены, что Лис просто очень хорошо видит и слышит. Людям ни к чему было знать, что они – далеко не единственные разумные существа на планете.

Потенциальных противников пока закрывали разрушенные здания. Скелеты домов. Останки прошлой мирной жизни. А сейчас там гостевала смерть.

«Вижу одиннадцать. Обходим», – раздался в наушниках Лиса хриплый голос Кота.

Тимофей вздохнул и накинул морок на группу. Понятное дело, что сослуживцы об этом не догадывались. Всякий раз, когда им удавалось незамеченными проникнуть в тыл к противнику, это списывалось на везучесть Кота. Вот только у той самой легендарной везучести были куда менее тривиальные объяснения. Иногда это создавало определенные сложности. Но не сейчас.

Вскоре обе группы вышли на позицию. Оттуда уже виднелись отблески небольшого костра, и слышалась арабская речь. По логике вещей в панельной пятиэтажке должен был сидеть хотя бы один снайпер, но пока все было тихо. Для того чтобы подобраться еще ближе, пришлось лечь на землю и подползти по-пластунски. Обидно, потому что могли просто идти, укрывшись мороком. Но тогда у сослуживцев неизбежно возникли бы ненужные вопросы.

Противников было одиннадцать человек. Лис выхватил из разговора несколько знакомых слов. Судя по всему, планировалась диверсия на российской базе. Тяжелые ящики, укрытые брезентом, намекали, что духи не поскупились на оружие, боеприпасы и взрывчатку.

Операция закончилась быстро. Даже излишне быстро. Отряд диверсантов перестал существовать за несколько секунд. Одновременно с этим группа Влада зачистила пятиэтажку от снайперов. Нашли двоих. Правда, один был уже мертв – слишком сильно высунулся, и Вишня его снял.

Собрались внизу, вызвали технику – не оставлять же трофеи…

***

Никто так и не понял, откуда взялся этот дух4. Лис его не почуял, что уже выходило за рамки обыденного. И никто так и не смог внятно объяснить, почему он прятался в здании поодаль. Возможно, просто ушел туда по нужде, услышал шум и затаился. Единственным, кто заподозрил что-то, оказался Чуд. Он резко сменил направление движения и пошел к почти полностью разрушенному трехэтажному дому, но что-то увидев на здании напротив, резко остановился. Кот посмотрел на темную закопченную стену и, различив написанное на ней слово «Инна», сразу насторожился. Знаком показал Лису: «Ты главный», а сам быстро пошел за Славкой. Сначала пошел, а потом побежал, чувствуя, как вдруг резко задрожали нити случайностей, посылая Зов. Так уже бывало много раз. Все писаные или неписаные правила людей в этот момент теряли смысл. И Кот хорошо знал, что нужно делать. Сейчас его тело вело само предназначение.