– Они же шарлатаны, им рабский труд и рабочая сила нужны во время странствий, а ты сильный и здоровый молодой человек, – вступил Олли, как обычно, в конфронтацию на сторону матери.

Всегда в спорах они вдвоем забрасывали аргументами Като, который еле успевал отбиваться на двух фронтах.

– Зачем им мы? Они сами плодятся, как кролики. Скоро уже океан между нами затопчут, – попытался Като перевести в шутку.

И зря, она оказалась слишком бестактной, от чего Алисия выпучила свои огромные глаза на сына, приспустив очки.

– Никто не сравнится с тобой, таким умницей, так что береги себя – искренне похвалила его мать.

– Ого, спасибо большое, – засмущался Като и широко заулыбался.

– Вообще, я на работе слышал, как восточники делают собственных рабов-зомби. Они просто увозят человека темной ночью в багажнике автомобиля в глушь лесную, там им вскрывают черепную коробку и накладывают в мозги дикой дурманящей травы. Несчастный теряет рассудок и становится безвольным овощем, который после может только скот пасти, – заинтриговал Оллема свое семейство.

Алисия и Каткема погрузились в задумчивое молчание, тяжело проглатывая кусочки пищи и переглядываясь между собой с ужасом.

– Такие вот байки ходят… ну, чего загрузились? Не понравился анекдот что ли? – захохотал Олли, а потом и остальные члены семьи – но не забывай, мы тебя еще никуда не отпустили, – отрицательно показал указательным пальцем Чешуа-старший.

– Да хватит уже. Из меня уж совсем тряпку беспомощную лепите, – запсиховал Чешуа младший.

Като было стыдно, что при своем совершеннолетии ему ещё приходилось спрашивать всевозможные разрешения у предков, но деваться было некуда, зарабатывать он не мог из-за учебы, так что приходилось с этим мириться, подрывая само достоинство. Он лишь понемногу откладывал деньги, чтобы поскорее стать независимым.

Уже достаточно давно Каткема понял, что они могут сделать из него беспомощного и безвольного овоща, поэтому уже с ранних лет в школе, на улице и на различных секциях он вытягивал себя из этой зоны комфорта. Он не хотел становиться слабым и старался поддерживать свою спортивную форму, как мог, учился защищаться. Не раз попадал в перепалки. Конечно, Като не всегда выходил победителем, но обидчикам тоже доставалось не слабо. Однако, попадал он в такие ситуации недостаточно часто для того чтобы их не бояться. В общем, рос среди обычных ребят и общался с ними, на его взгляд, достойно. И совсем не жалел о таком полезном и интересном уличном воспитании. О многих его детских и юношеских похождениях и приключения родители не знали, но так даже было лучше.

– Думаешь, нам с твоим отцом не хочется погулять, развеяться?! Но как видишь, сидим здесь, подальше от этой толпы.

– Вот что я тебе скажу, сынок, – уже продолжал Оллема, – нам тоже хочется развлекаться, но к нашему возрасту начинаешь понимать, что такой комфорт, безопасность и уют незаменимы. И мы хотим, чтобы ты к этому поскорее пришел.

“Мда, – думал Като – эти уже совсем скоро с комнатой срастутся. Как можно настолько сильно себя вгонять в зону комфорта? Какой смысл в их образцовом существовании? Да у стариков жизнь активнее, а эти даже боятся шаг влево, шаг вправо сделать. Эта домашнее удобство поглотило их целиком и полностью, с каждым днем высасывая амбиции, жизненные силы и стремление постигать новое. Загонять себя в петлю времени – вот что по-настоящему страшно. Я и сам хочу райской жизни, но не настолько безмятежной как у них. Так бояться трудностей и возможных сложностей неправильно. Как же мы будем расти без трудностей”.

Но ничего обвинительного Като не стал говорить, ему не нужны были с ними конфликты, всё-таки, как-никак, он очень любил своих родителей и старался их не обидеть. К тому же, он помнил о своем обещании никого не критиковать и не учить жизни. Все люди разные, всем нужно разное.

– Я вас отлично понимаю, – слукавил Каткема.

– С кем идешь-то? – спросила мать, понимая, что сына не переубедить, так как его возраст уже дает о себе знать.

– Да с Анной и с друзьями, – попытался не заострять Като внимания на своей новой подруге.

– Оо, невесту уже себе подыскал, когда нам её покажешь? – Начал Олли с живым интересом, так как сынишка редко заводил отношения с девушками.

– А что, я вам сразу её должен показывать? Мы с ней еще не настолько близко знакомы, чтобы с родителями знакомиться. Буэ. Кашу какую-то сказал.

– Ну, мы же должны оценить степень опасности, может она хочет тебя от нас увести? – усмехнулся отец, подмигивая нелепо жене.

Олли иронизировал и говорил со смешком намного чаще, чем Алисия, которая любые новости от сына воспринимала в штыки.

– Так, может, она уже забрала? Может, мы с ней собираемся съезжаться и жить вместе? Ведь взрослые, как-никак… – усмехался Като, листая новостную ленту в смартфоне.

– Я тебе дам взрослые. Щас договоришься и на милю к ней не подойдешь!– разбушевалась вновь мать.

Снова разговор накалился и закипел, но Каткеме, в который раз, удалось сгладить все углы. За всю его жизнь этому можно было научиться без труда.

Вскоре они успокоились, доужинали, Като пошел собираться, а родители присели на диван и принялись смотреть новости. Отпрыск надел темные джинсы, которые отлично на нем сидели, красно-черную фланелевую рубашку в клетку и белые чистенькие кожаные кроссовки, также он не забыл надушиться отцовским одеколоном, уж очень ему подходил аромат. А все свои волнистые волосы с трудом зачесал назад и укрепил лаком.

– Так, давай там недолго и аккуратно. Тебе сколько с собой дать? – спросила Алисия с привычной материнской добротой, уникальной добротой.

– Ну литов семьсот-восемьсот, – постарался поскромничать Като и ужать свои расходы, так как не хотел слишком сильно сидеть у родителей на шее.

– Ладно, ты же у меня умница, – ласково пролепетала мать и дала ему полторы тысячи литов.

Они попрощались, и Алисия ещё раз пожелала сыну хорошего вечера, сказав, чтобы тот был аккуратен. Затем с грустной миной она вернулась к Олли, который сразу же её обнял.

Каткема был в хорошем расположении духа, ведь вечер обещал быть веселым и насыщенным на яркие события, да и погода стояла очень приятная. Дневная беспощадная жара спала, а вечерний прохладный ветер обдувал кожу, массируя все поры. Чешуа шел мимо пустого сквера, наслаждаясь тишиной и любуясь нежно-розовым небом, освещенным чудесным закатом. Като поймал момент, находившись на очередной возвышенности, и смог запечатлеть полный диск солнца, медленно спускающийся за горизонт, дабы доложить сестричке-луне, что настал ее час. На небе было пару рядов пышных облачков, пересеченных линией от самолета в сторону запада, будто пассажиры хотели следовать только за светом.

Каткема решил не тратить все деньги сразу, а растянуть их еще ненадолго. Когда он стал подходить ближе к намеченному месту встречи, то начал замечать, что улицы и переулки были оживленнее обычного. В людях уже не было той обыденной серости, их лица играли новыми красками. Улыбка и смех повсюду заменили гул машин и создали праздничное настроение.

Като с друзьями договорились встретиться на оборудованной спортивной площадке, расположенной недалеко от ярмарки. Когда он уже начал подходить, то заметил стройную женскую фигуру. Это стояла уставшая от томительного ожидания Анна. На ней было шифоновое однотонное бирюзовое приталенное платье почти до колен, достаточно просторное и закрывающее аккуратно выпуклые ягодицы. Округлые объемные груди выпирали, в свою очередь, не стесняясь своих размахов. На ногах, в свою очередь, красовались невысокие бежевые каблуки.

Вдруг из-за длинных накрученных светлых волос выглянуло её ангельское личико. Не то чтобы Като так казалось от яростной любви, просто светлый кремовый тон кожи, небольшие, но пухлые губки, ярко-голубые глаза, длинные ресницы и румяные кругленькие щечки создавали именно такое впечатление. Также Каткема вновь подметил ее спортивные подтянутые ноги, а в довесок и круглые икры. Эта часть женского тела вызывала у него наибольшее восхищение и возбуждение.