– За тобой было очень приятно наблюдать.

– Почему это? – с пафосом ответил Като, сделав мужественное и благородное лицо.

– Ну как почему? Ты хорошо показал себя на тренировке. Тебя за это стоило бы вознаградить, – краснея и все более смущаясь, пролепетала Анна.

Чешуа знал, что она лукавит. Результаты Като были не самыми плохими, но и далеко не блистательными, потому что физически он был не слаб и не силен, хотя всегда мечтал стать атлетом.

– Так… Чем ты занимаешься, сегодня вечером? – со вздохом спросила блондинка после издевательского молчания Каткемы.

– Ну, я ещё не знаю, ты, что мне такие “глубокие” вопросы задаешь, подруга? – саркастически усмехнулся он.

– Может, всё-таки позовёшь меня куда-нибудь уже?! – по-детски разгневалась девушка и даже немного задвигала ногами.

– Это, конечно, очень заманчиво, но как же раздумья о моём месте в этом мире длиною во весь оставшийся день? – Ощерился Чешуа и показательно погрузился в себя.

– Дурак! Совсем уже отъехал со своими мечтаниями бестолковыми! – с обидой воскликнула она, пытаясь спрыгнуть с него.

Но он не дал ей вырваться, и этого вполне хватило, чтобы Анна прекратила свой бунт. Каткема постоянно иронизировал по поводу себя при ней, в частности над тем, что он любил повитать в облаках и усердно подумать о вопросах мироздания.

– Так куда ты сама желаешь пойти? – сказал Като так, будто делал одолжение, и от лукавства даже зачесался его ровный, длинный нос.

– Знаешь, Арти и Фрола сегодня пойдут вечером в центр, там восточный райончик на время развернули. Заморская традиционная еда, одежда, танцы и все такое, по-моему, очень интересно. Можем сначала с ними походить, а потом, если захочешь, разрешу проводить меня до дома, – сказала Анна и захлопала своими длинными ресницами.

– Ты это чуешь?

– Что именно?

– Плутовкой запахло.

– Ах ты засранец!

Мини-перепалка опять началась, но снова же быстро закончилась.

– Черт, сегодня так мало времени у меня будет до вечера, ничегошеньки же не успею, а уродкой предстать перед тобой я не хочу!– Вновь впала она в легкую истерику.

– Я тебе вот что скажу, если человек сказал, что он чего-то не может, то будет прав, и если человек сказал, что он это сможет, то тоже будет прав. – Решил поделиться мудростью Каткема, о которой сам постоянно забывал.

– Ага, ага, поумничай мне еще тут!

Анна ненавидела его критику в свою сторону, ей лишь хотелось понимания, заботы и сочувствия. Чешуа все это прекрасно понимал, но не мог удержаться, чтобы не поучить ее жизни и не дать парочку пафосных советов. Каткема заставлял себя каждый раз никого не критиковать и не осуждать, потому что, кто он был такой, чтобы говорить людям, как им жить. Несмотря на то, что Като всегда хотел, в первую очередь, помочь человеку.

К ним подошли Арти с Фролой, а после них подоспел общий приятель компании – Зверь. Они перемалывали последние новости, шутили над всякой ерундой, а Като же больше молчал. Всё было спокойно и мирно, пока Зверь не заметил начинающуюся потасовку.

– Видно кое-кому моча в голову ударила, – хихикая, проговорил Арти.

Трое богов местного пантеона престижа и пафоса, как их называл Като, сцепились со светловолосым парнишкой, по имени Влас. Он выделялся среди обычных парней, заучек и задир своей специфической странностью. Вроде был, на первый взгляд, таким же обыкновенным, как и все остальные, но все-таки с заметной чудинкой. И зная, что Влас заводится с пол-оборота, они решили его достать, видимо, чтобы продемонстрировать свою “крутизну”. “На что способно дурное юношеское чванство? Сколько еще глупостей и плохих случаев должно произойти, чтобы заслужить внимание толпы или просто самоутвердиться?” – думал Каткема.

Этих троих звали Ланс, Келлепо и Ми-Фенг. Северянин–блондин, чернокожий южанин и узкоглазый желтолицый восточник. Влас их не любил, и они его тоже.

– Здарова, чудной, – заорал в ухо Келлепо, взяв Власа за плечо.

– Чего тебе? – Недовольно покосился Влас на нарушителя личного пространства.

– Ты как общаешься со мной, мальчик? Здороваться правильно с авторитетными дядями, не учили что ли? – Наигранно возмутился Келлепо.

– Общаюсь, как хочу, ты понял?! – дерзнул светловолосый Влас.

– Что ты только что изо рта высрал а? – продолжал Келлепо нагло и упорно, оглянувшись на висящие сломанные камеры видеонаблюдения, которые еще не успели поменять.

– Слушай, если ты сейчас не отвалишь, я тебе всю харю вскрою. – Уже скалил зубы Влас.

Только он закончил свою последнюю фразу, как сзади налетел Ми-Фенг и всадил Власу в затылок очень болезненный, и, так сказать, свой коронный подзатыльник. Вот тут глаза и лицо последнего живо налились ярко-красным цветом. Этот появившийся дьявол был готов сейчас же раскромсать задир даже без предварительной варки в котле.

Влас резко повернулся и помчался в сторону Келлепо, начиная очень импульсивно размахивать кулаками, но тот не успел среагировать и амплитудные, яростные удары пришлись очень кстати к его лицу и к корпусу. Южанину ничего не оставалось кроме, как лежать, собравшись в комок, и защищать ещё не до конца отшибленные места. Конечно, он поначалу, еще стоя на ногах, пытался выбрасывать удары в ответ, но Влас бил быстрее, да с таким напором, что совладать с ним и не плюхнуться наземь смог бы разве что только опытный и расчетливый мастер боевых искусств. Ми-Фенг снова попытался незаметно напасть сзади, но Власу удалось его заметить и момент в момент выбросить свой размашистый удар назад с разворота, который получился совершенно случайно. Тумак был настолько удачным и неожиданным, что Ми-Фенг отпрыгнул с разбитым носом и расплывающимся экраном перед глазами, и тут же увидел летящий в него второй кулак. Не успев поднять руки для защиты, восточник заметил фигуру Ланса, ударяющего не ожидающего Власа под дых. Простояв в ступоре ещё пару секунд, Ми-Фенг своим корпусом сбил с ног двух блондинов обхвативших друг друга за туловища, затем помог Лансу подняться, продолжая удерживать разъяренного Власа. Тут к ним подскочил оклемавшийся Келеппо и нанес пару сокрушительных ударов ногой по ребрам и голове чудного. Со стороны, будучи как шакалы, напавшие на льва и отрывавшие от него кусок за куском плоти, эти трое беспощадно избивали уже не защищающегося парня. Благо, на Лансе хотя бы была нательная защита, однако не на голове, которую задиры в ярости разбили в край настолько, что к ней стало страшно прикасаться. Ссадины, рассечения и раздутые гематомы полностью скрыли прежнее симпатичное и мужественное лицо Власа. Его пепельные русые волосы были испачканы землей и ссохшейся кровью. Светловолосый еле дышал, а звуки при расширяющейся болезненно диафрагме были скорее схожи с хрипом, который взывал о помощи хоть от кого-нибудь. Хоть за его избитым лицом было сложно прочитать эмоции, но чудом не заплывший правый глаз смотрел на небо и будто задавал вопрос “Почему? За что?”

Его приятели, как назло, в этот день были вызваны проходить медкомиссию, так как учились во втором потоке. Вся же толпа, наблюдающая за этой жестью, как будто бы отключила свой звук. Все молчали и будто не дышали. Настолько всё вокруг было напряженно и волнительно. Этот страх пронизывал каждого, отнимая контроль над чувствами и телом. К слову сказать, “образцовые” юноши должны были вскоре стать правозащитниками, но почему-то ни у одного не колыхнулось сердце, чтобы закрыть грудью Власа. Скорее всего, у данного поколения было наглухо отбито и заколочено на гвоздь всякое мужество, родители просто не воспитывали его в своих детях. То же касалось Като и его приятелей. Хоть Чешуа и был в смятении, он всем своим видом не хотел показывать свой страх, так как всегда волновался о своем “крутом” облике среди ровесников и старался смотреть на подобные стычки, как на пустяки. Каткема сам себя корил за такую черту, но перебороть ее не мог.

Тем временем, трое обидчиков подустали пинать бесчувственное тело: и Ми-Фенг с окровавленным носом, и Келлепо, тоже получивший неплохих тумаков. У него была сломана челюсть, рассечена левая бровь, опухли скулы, разбита переносица и правый глаз закрыт отеками. Даже целенький, но растрёпанный Ланс остановился, который занял главное призовое место – подлец года, так как подтянулся ближе к концу схватки. Они огляделись вокруг и молча пошли в сторону раздевалки и душевой, а за ними вслед семь девиц, тесно общавшихся с троицей. Зная их, Анна предположила, что те пошли залечивать раны своих подлых любимцев и воспевать их победу.