Особой же радости Муса и Влас не выдавали, но испытывали истинное, невообразимое ликование. Мусалим не сдержался и подошел к недавно избитому.
– Приятное зрелище, скажи. – Кокетливо начал он, не скрывая радости. Их друзья позади обменивались крабами и дружескими тычками по плечу по случаю победы.
В речи Мусы прослеживалось что-то мудрое и уверенное, а северянин сам по себе был добрым малым, поэтому дал барьеру первого слова легко сломаться.
– Да, загляденье. Все-таки справедливость существует в мире. – Говорил умиротворенно и без торопи Влас, гладя пальцем опухшую и посиневшую гематому, нависающую под глазом.
– Не то слово.
– Все же Януш подонок. Сейчас он остановил паренька, но все же тот успел разбить им лица всмятку. Кто отдаст ребенка в академию, зная что там его разрешают до полусмерти избивать. – Гневался Влас, морщась от боли из-за оставшихся синяков и ссадин.
– Да. Мой дядя здесь учился и сказал, что такого раньше не допускалось, тренировки изменились, когда парадом начал командовать Януш. Он жестокий садист, с этим не поспоришь. Всякие байки ходят о его службе, и я тебе скажу, не веселые. – Угрюмо подтвердил Мусалим, сурово морщась. – Тем более он заставил тебя уже через несколько дней после таких серьезных травм идти на учебу. Это, по-моему, уже за гранью.
– Януш разрешил мне просто быть наблюдателем на занятиях. Но все же, чтобы я вернулся в строй быстро, меня накачали современными реген-препаратами и два дня безвылазно держали под облучателем на койке. Поэтому раны так быстро затянулись, а самочувствие улучшилось. Мама сказала, что такое инновационное “сырое” лечение может дать гормональный сбой в организме, собиралась подать жалобу, но мы с отчимом ее отговорили. Хуже бы только сделала. – Усмехнулся пепельноволосый северянин, оставив ухмылку, но его глаза приняли горестный облик.
– Это правда, не в нашем городе жалобы подавать. А ведь и в правду говорят, женщины руководствуются эмоциями, а не логикой. – Захохотал протяжно Муса с небольшим страхом, что шутка получилась слишком бестактной и грубой. Совершив лимбическое бегство, он бросил взор в сторону друзей, обучающих друг друга правильно напрягать бицепс.
Но Влас захохотал в ответ, то и дело, ойкая от боли в лице. Звуки грома все приближались. На спарринг вышла следующая четверка.
Януш сказал Като, что он молодчик и заслужил отдых, послал его домой, восстанавливаться. Каткема уходил медленно, и не смотря по сторонам. Его накрыло жаром, и резко отнялись силы. Он не заметил отрезвевшую в считанные секунды Анну, которая плавно отсоединилась от толпы и пошла в его сторону, Фрола попыталась выловить подружку, но не успела протиснуться в толпе, а лишнюю шумиху поднимать не хотела. В противовес Артеду, который решил изначально затихнуть и затаиться. У Анны появилось неистовое желание поговорить и снова сблизиться с Чешуа, в конце концов, извиниться за свою жалкую измену, в надежде, что все будет как раньше. Но он не мог позволить себе ее простить. Каткема в очередной раз разочаровался в своих товарищах, а может быть и во всех людях. И на сей раз, похоже, окончательно.
Чешуа быстро зашел в мужскую узкую, длинную раздевалку, где в два ряда вдоль стен шли шкафчики, а посередине стояли скамейки. Он включил свет, который после десяти устрашающих морганий загорелся, быстро разделся, закинул потную, испачканную землей вместе с высохшими почерневшими пятнами крови униформу в корзину, затем сдал в хранилище, надеясь, что там ее не забудут постирать. Далее Като пошел в душевую, эйфория битвы исчезла. Все тело ломило от усталости, благо, что у него, кроме пары синяков и ссадин, не было следов побоев, которые так любят помучать человека после драки. Каткема зашел в душевую кабинку и дал струйкам горячей воды с головы до ног облепить уставшее тело. Релаксирующий душ очень легко и быстро расслабил победителя, ему даже стало сложно стоять. Пришлось двумя руками опираться о боковые плиточные перегородки, однако покидать кабинку желания не было. В голове возникло чрезмерно приятное чувство удовлетворения от “мести” троице, но все равно оставался осадочек от вчерашнего душевного надлома, продолжающегося сегодня весь день. Будто присутствовало что-то гнетущее, но трудно различимое. Курсант не понимал, что его до сих пор гложет, лишь горькое чувство тоски, злобы на все вокруг и одиночества были очевидны. Он думал, что целый мир пытается его сломать. Вдруг раздался звук скрипа двери в раздевалку, Като даже не напрягся, что это могли быть поверженные и что они хотят возмездия. Мозгу не хватило сил подумать дальше и понять, что парни точно не зайдут, слишком он их сильно покалечил. Страх сгинул после схватки окончательно. Но стояла тишина. Шагов не было слышно. Вдруг раздался тихий женский голос и позвал Каткему. “Черт, кто ее сюда пустил?!” – думал гневно Чешуа, поняв, что Анна пришла за ним.
– Като? – Спросила белокурая с нотками трепета и сожаления, стоя прямо напротив кабинки, из которой активно клубился пар. Она дотронулась до затемненной стеклянной двери, но затем быстро убрала ручку, оставив три полоски на запотевшей поверхности, перерезающих мутное тело победителя.
Чешуа молчал, не хотел абсолютно ничего ей говорить, злоба переполняла всю душу курсанта, лишь стук горячих капелек воды об его спину и голову способствовали усмирению зверя внутри. Факт того, что Анна повелась вместе со всеми на уловку негодяев, заставил поменять мнение о ней окончательно. В голове у Каткемы проигрывалась два варианта дальнейших развития событий: первый предрекал, что если Анна решится зайти в кабинку, то порывистая злость перерастет в страсть, и они займутся горячей любовью, затем останутся вместе на неопределенный срок, второй же гласил, что если Като продолжит упорно молчать, то юная дева просто уйдет. Хоть Чешуа и был в обиде, яростно осуждая ее недалекость, мужские непоседливые гормоны желали первого исхода.
– Чего же ты молчишь?! Ответь мне что-нибудь?! Почему ты сегодня от меня убегаешь?! – С ломающимся от наступающего радыния голосом жалобно спрашивала Анна, сжимая свой итак измятый воротник. Горькие слезы начали выкатываться из орбит.
Похоже на улице опять заморосил дождик, боковая стена в душевой, сделанная из бирюзового стекла, выходила наружу и проходила прямо под сливной трубой. С крыши стекали струйки воды и размывались по стеклу. Играющая жидкость отражалась на лице плачущей, будто создавая видимость уродливого шрама.
Каткема изо всех сил сдерживался, чтобы не издать ни единого звука. Он смотрел на матовую стеклянную дверь в страхе, что ее в любую секунду отворят. Вдруг параллельно с шумом душа стали слышны тихие дрожащие всхлипывания, которые быстро переросли в плач, а затем и в громкое рыдание. Мучительные звуки, но Като стоял, не мог позволить себе дать слабину. Спустя несколько затяжных мгновений, он услышал, как Анна, продолжая громко и горько рыдать, выбежила из душевой, отталкивая с силой дверь и направляясь к выходу по пустующей мужской раздевалке. Чешуа осекся, тяжело задышал, внутри бурлила буря эмоций, но затем быстро пошла на спад. Облегчение, на сей раз окончательное, наступило. Он медленно вышел, вытерся полотенцем, оделся и направился на выход. Немыслимая усталость после сразу нескольких стрессовых моментов хотела свалить Като с ног, поэтому он хотел поскорее прийти домой и завалиться спать, как обычно и привык справляться с проблемами. Чешуа вышел из душевой, разок чуть не поскользнувшись, так как опять забыл принести тапки в академию, затем наскреб мелочи из своего шкафчика, чтобы проездом быстрее оказаться в своем любимом спальном районе.
Чешуа с никудышным настроением вышел на свежий воздух, миновав спящего охранника, который заставлял чертыхаться каждого курсанта из-за своего досаждающего храпа. Это и снова неработающий турникет только испытывали кончающееся терпение курсанта. На улице он заметил, что тучи накрыли весь центр. “Хоть бы под ливень не попасть”– подумал он, направляясь торопливо к остановке вместе с другими представительными работниками деловой части полиса. От человека к человеку притягивалась тревога. Вдруг Като получает сообщение от Артеда, в котором он пишет, что сегодня в связи с мирной акцией протеста вдоль проспекта, где находится их цветочный магазин, букеты всем выдают только до двух часов дня. Арти в перерыве между практическими занятиями выкрал минутку, чтобы успеть предупредить уже бывшего друга, который как можно быстрее должен был забрать подарок для Фролы. Чешуа простонал и обозлился, даже яростно пнув по камешку, он и совсем забыл про свое задание. Была мысль послать его к черту и кинуть, но Като пообещал, а обещание каждый человек должен сдерживать, невзирая на обстоятельства. Забывчивый Каткема вчера даже поставил напоминалку в смартфоне на три часа, так как боялся не выполнить поручение.
