– Сукаааа. – Застонал Ланс и упал на одно колено, схватившись за отбитое место.
Каткема снова принял боевую стойку и наблюдал за встающими врагами. Анна, как и многие, была поражена такой четкой и символической картиной, она начала невольного за него переживать. Были приятно удивлены и Мусалим с Власом. Оба смотрели на схватку, словно сидя в кинотеатре, особенно приятно было наблюдать последнему. Все их окружение негласно желало победы Каткеме, шепча “давай, давай!” и замирая на опасных моментах, в неравный противовес всему первому потоку. Курсанты получили шанс лучше разглядеть внешность парня, которого раньше и вовсе не замечали. Его отросшие каштановые волнистые волосы были красиво свалены назад. Ниже шёл прямой и низкий красивый лоб, не совсем широкий и не совсем узкий, без единой морщины. Нос был лишь слегка вытянутый, абсолютно прямой и не видавший переломов. Брови угольно черного цвета и изогнутые по краям заметно густели ближе к переносице. Глаза также были нескромно большие, цвета яркого лесного ореха. Челюсть Като была не воинственная, не широкая, а щеки впалыми, оттого лицо имело форму перевернутого треугольника. Из воротника тянулась худая шея и явно была длиннее, чем у большинства ребят, за это мама его в детстве ласково прозвала жирафиком. Сам он казался со стороны достаточно высоким, ростом в метр восемьдесят пять, не особо плечист, но и не грушевидной формы. Также язык не поднимался сказать, что курсант был крепок, скорее больше походил на худощавого. Но почему-то парень с такой не воинственной внешностью сейчас выглядел очень героично и благородно.
Анна была ослеплена его необычным образом. Сейчас “бывший кавалер” открылся для общества под совсем другим углом. От Като разило уверенностью и правотой, чего нельзя было сказать о Келлепо, Лансе и Ми-фенге, которые со своими оскалившимися, злыми лицами и яростными глазами, сгорбившись, снова бежали против грозно свистящего ветра в атаку, напоминая пещерных людей, гнавшихся за дичью. Като, полностью вытянувшись, спокойно стоял, набираясь сил, пока капельки пота капали с кончиков волос. Надо было быть совсем глупцом, чтобы не понять кто здесь за добро, а кто за зло.
Первый в ярости побежал Ми-фенг, оскалив зубы и замахнувшись палкой из-за плеча, а позади него мчался Келлепо, в надежде сбить с ног своего обидчика и затем избить до полусмерти. И плевать было, если бы их снова посадили в академический карцер. Каткема успел отпрыгнуть вправо, увернувшись от заготовленного удара, но тот тут же, резко начал колотить беспорядочными и тупыми ударами по щиту, открывая все свои слабые места. Каткема спохватился и захотел убрать этого назойливого игрока с поля боя, но Келлепо не заставил себя долго ждать и заблокировал его удар, скрестив дубинки. Като не растерялся, так как соблюдал правило оставления нескольких противников на одной линии атаки, и быстро ударил ногой по левому колену Кела. Сломать сустав не удалось, но в удар он вложился хорошенько, ведь всё-таки эти парни с ним не церемонились. Видимо, Чешуа перестарался и тот заорал, свалившись на бок. Хруста не было слышно, и Като даже не зациклился на южанине, ведь другой напористый, боевитый восточник не сбавлял оборотов и продолжал колотить Като, но все удары приходились по щиту. Каткеме нужно было лишь отходить назад и ждать подходящего момента. Как легко было лишить задир необходимого в любой схватке холодного расчёта. Каткема боялся начинать бить в ответ, потому что мог пропустить удар, другой. Но он все-таки рискнул и превосходно удавшейся подсечкой сбил итак уже неустойчивого узкоглазого с ног. Не теряя времени, Като тут же, приложившись всеми силами, пнул его по груди, отчего нога застряла между щитков. Чешуа желал настучать Ми-фенгу дубиной столько раз, сколько он мог успеть, и через секунду Каткема уже со звоном лупил восточнику по визору и, случайно, двигаясь свободной ногой, выбросил лежащему пыль в глаза. Восточник пытался защититься руками, что было не лучшим решением; от сильных ударов палкой, по рассказам старших, руки ломались как спички. Като уже вошёл во вкус и не заметил набросившегося на него сбоку Келлепо; они упали друг на друга, но Като оказался снизу, а его скутум во время падения вылетел из рук. Стало очень опасно. Второй поток разом привстал и воскликнул “нет!”, народ с первого же подскочил и начал орать во все горло, призывая южанина победить любой ценой. Каткема, вымазанный затылком в земле, случайно поймал взгляд визжащих Фролы и Артеда. Первая мысль была, что они болели точно не за него, вторая мысль заставила его еще больше рассвирепеть, без шансов на поражение. Келлепо, тоже потеряв своё оружие, пытался бить руками по чему только можно было. Его черное лицо маячило и расплываясь буро-красными цветами в глазах Чешуа, потому что вся физиономия южанина была вымазана в грязи и крови. В попытке выбраться из положения Каткема обхватил шею противника и крепко прижал его голову к своей груди, пытаясь схватить на удушающий, но тот ерзал, как сороконожка, то и делая, что нанося маленькие тычки в бока. Держа Келлепо под контролем, Чешуа заметил еле идущего к ним Ланса, который долго отходил от удара и сейчас ковылял с немыслимой колющей болью в области селезенки. Каткеме удалось зафиксировать ноги на земле, и затем появилась возможность перевернуться. Быстрыми и ловкими движениями поясницей Като пытался изогнуться в мостике, и чудо произошло. Ему удалось перевернуться, на огромное удивление всем. Теперь уже самого Кела прижали к торчащей траве, вдавливая в мягкую землю, Чешуа ударил его корявым боковым хуком, прямо в челюсть; далее хотелось выключить засранца одним ударом с колена, но нельзя было забывать об упорно крадущемся Лансе. Каткема встал и отпрыгнул в сторону, и очень вовремя, потому что блондинчик почти дошёл до него и, проклиная вслух Като за то, что тот отпрыгнул, попытался ударить дубинкой сверху. Но скорости и силы в его движениях совсем уже не было. Чешуа, даже на последнем дыхании, с легкостью уклонился от атаки и колющим ударом впечатал конец дубинки ему в тот же бок, чтобы раз и наверняка. Ланс весьма ожидаемо свалился и свернулся калачиком, хрипя и матерясь очень тихим, прокуренным голосом. Неизвестный ранее никому паренек, но вмиг надевший корону чемпиона еле стоял на ногах. Легкие так сильно перекачивали воздух, что возникла неимоверная тяга лечь или сесть, вдобавок начали колоть все внутренние орган, а горло жечься.
– Молодец! – Кричал Каткеме Януш, упершись руками в бока и одобрительно кивая головой.
Но радоваться было рано, так как Келлепо был уже снова на ногах. Но он не торопился нападать вновь. Они стояли и смотрели друг на друга, тяжело дыша, силы у обоих были на пределе. Следующее движение было решающим. Даже Януш сворачивал губы от напряжения, а Мюрг и вовсе дрожал. Некоторые ученики из окон второго этажа пристально следили за происходящим, забыв про преподавателя, распинающегося у доски.
– Сволочь… Мразь… – Хрипел Кел, пока случайно не заметил лежащий скутум.
Каткема понял, что тот попытается успеть схватить преимущество. Он быстро рванул к стойкому южанину, который попытался схватить щит, однако Като оказался проворней и сшиб его, выставив вперед левое колено. Удар пришелся точно по шее, и Келлепо мгновенно начал задыхаться и кашлять. Като, действуя уже по инерции, сел на него сверху и начал свирепо мочить его, даже используя локти. Под конец Като сбил ему шлем с головы и затем нанес еще пару заключительных ударов. Увидев пораженное лицо противника, залитое кровью от разбитого носа и губы, Чешуа понял, что стоит остановиться и что бой был давно уже окончен. Он встал, огляделся и увидел приготовленного свистеть Януша, который специально выждал, чтобы его нелюбимого, самого несносного курсанта хорошенько “промяли”. В этот пасмурный, облачный день солнце на миг открылось и осветило стоявшего победителя и его троих поверженных, уже жалких на вид, врагов.
Волнистые, вымокшие липкие волосы падали Като на глаза при судорожных поворотах головы, капли стекали Чешуа на ссадину на щеке, зловредно пощипывая. Он не понимал, сейчас воцарилось реальное затишье, или ему так казалось из-за звона в ушах. Отчетливо было слышно только дикое дыхание, граничащее с охриплостью. Взгляды всех первокурсников, увидевших такое суровое и беспощадное, но захватывающее зрелище, были с некой неопределенностью. Многим за день до этого в клубе слишком понравился образ жизни, поток мыслей и нравоучений от “золотой тройки”. Вдруг зрителям сейчас вернулось свежее осознание и память о том, как те расправились с Власом, как они поступают и как унижают всех вокруг, с каким огромным эго Ланс, Келлепо и Ми-фенг, с каким высокомерным презрением смотрят на своих ровесников. И теперь, увидев их жалкими, лежащими на песке и побитыми, каждый будто бы прозрел и понял, что прожил последние двенадцать часов в отвратительном неведении. Некоторые, конечно, снова скоро вернуться в соблазнительный омут, но часть курсантов все-таки пересмотрели свое отношение.
