В Пскове все погрузились на плоскодонный грузовой катер ГК-201. Его палуба, заполненная рюкзаками, тюками, пакетами, напоминала плавучий лагерь. Поперек палубы лежали две шлюпки, полученные от ДОСААФ.
— Надо было бы сегодня переждать в Пскове. Боюсь, что на озере будет большая волна, — сказал капитан ГК Иосиф Андреевич Кривенко, рослый, широкоплечий здоровяк с мягкими чертами чисто выбритого лица.
Иосиф Андреевич Кривенко.
Он уверенно распоряжался своим экипажем — механиком и двумя молодыми матросами.
— Вот, видите эти рваные облака, — продолжал он. — Смотрите, как они бегут по небу. Трудно придется… Ну да, может, и удастся пройти.
Солнечные лучи весело играли на спокойной поверхности реки Великой, и просто не верилось, что на озере может быть иначе.
В рубке катера было чисто. На высокой подставке сиял медью судовой компас. Около входа с правой стороны висела большая фотография ГК-201. Тут же в раме лоцманская карта Чудского и Псковского озер и инструкции.
— Порядок. Видна любовь к своему кораблю, — с удовольствием отметил, зайдя в рубку, Израэль Адольфович Быховский, капитан второго ранга, заместитель руководителя экспедиции. Во время Великой Отечественной войны он был командиром подводной лодки.
Но вот и устье Великой. Берега становятся низкими. Русло реки разделяют заросшие густыми травами острова. Появляются заросли тростника. Ветер крепчает. На воде забелели барашки. Кривенко приказал закрепить лежащие на палубе лодки, убрать в трюм вещи и задраить люки.
Широкое темное Псковское озеро сердито выглянуло из-за покрытого кустарником берега. Ветер усилился до 6–7 баллов. Все выше взлетали брызги волн, а когда плоские берега Великой остались позади, волны стали все чаще окатывать палубу. Некоторые из них ударялись о капитанскую рубку. От каждого удара ГК-201 вздрагивал, но продолжал пробиваться вперед.
— Засветло нам в Самолву не прийти… — сказал Иосиф Андреевич, показывая на разбушевавшееся озеро. — Придется укрыться под прикрытием берега.
— Я тоже советовал бы переночевать где-нибудь, — присоединился Быховский.
С суровой неприветливостью встретило Псковское озеро экспедицию. Мокрые и голодные высадились в небольшой бухте на западном берегу, чтобы обсушиться и согреться в домике бакенщика.
Утро следующего дня было солнечное. Ветер стих. Ласково плескалось озеро о берег, и в его еще не совсем спокойной поверхности отражалось голубое небо. Вскоре берега Псковского озера сблизились — начиналось Теплое озеро, летописная Узмень.
— Старый Мтеж проходим, — сказал Кривенко. — Вот здесь, немного южней мыса, находился. А теперь его озеро затопило. Говорят, что там, на краю деревни, камень-валун гранитный стоял — рожь об него обмолачивали. Большой, плоский. Так теперь он весь под водой. Только веслом прощупывается.
— А как же жители?
— Выселились. Кто повыше поселился. Вон дома видны — Мтежем деревня по старине зовется. А кто в другие места подался…
— Очень старая, должно быть, деревня была?
— Очень древняя. Вон там, на возвышенности, за теперешним Мтежем, видно большое поле все в могилах, гранитными валунами каждая обложена…
Вдали, на западном берегу Теплого озера, там, где оно суживается до ширины примерно двух километров, показалась белая игла маяка селения Мехикоорма, именуемого в старину Изменкой.
— Рассказывают, что какая-то измена была тут, — сказал Кривенко. — Вроде как подкуп. Да только очень давно это было. Никто теперь как следует сказать не может. Мехикоорма-то ведь тоже очень древняя деревня. А против нее деревня Пнево. Вот и говорят, что изменники да с деньгами через озеро бежали от наказания. Тут на пнях они и поселились. Оттого и название Пнево пошло, что пней много было на берегу.
— А что это около Пнево темнеет? Должно быть, кладбище?
— Нет. Это просто ольховая роща. Но она, если хотите, не совсем простая, а вроде как охранная. Стоит она тут с незапамятных времен. Старые деревья в ней были до войны. Пришли гитлеровцы, вырубили их, а теперь снова густая стоит. В Пнево поверье есть, что рыбакам счастье она в ловле приносит.
— Это что же, вроде талисмана?
— Да, похоже на то. В Пнево теперь никто ни одной ветки из этой рощи никогда не сломает.
Впереди показалась Чудская Рудница.
— Наша старая знакомая, — показал Олег. — В прошлом году мы сюда приезжали. А вон там мы в прошлом году козулю вытащили из воды, — показал он на сиговицу.
Высокий и тонкий, с крупными, как у отца, чертами лица, он был очень общительным молодым человеком. В экспедиции Олег, как и в прошлогодней поездке, был фотокорреспондентом, не расставался со своим «Зорким».
Катер уже обогнул Сиговец. Казалось, что здесь за год ничего не изменилось. Так же высились створные знаки на острове Вороньем, тянулся заросший ивняком и тростником остров Городецкий, белела на берегу церковь Кобыльего Городища…
В Самолове экспедицию радушно встретили старики Саловы.
Саловы Алексей Леонтьевич и Дарья Семеновна.
Пока Дарья Семеновна хлопотала с самоваром, все отправились в местную школу, где жили приехавшие раньше студенты-гидрологи. Их было девять человек. Под руководством Тани Тюлиной они успели организовать свое хозяйство: раздобыли где-то сена, набили им мешки, установили дежурства, подготовили гидрологические инструменты.
А на следующее утро начались экспедиционные будни.
Вот краткая выписка из журнала экспедиции:
«5 июля. Вышли на озеро в 6.00. Было пасмурно. Временами начинал идти дождь, но это не останавливало работу. После двенадцати установилась тихая погода, и работа продолжалась до 19.00. Студенты работали, как говорится, в полную меру. Это хорошие ребята, но совсем без навыков к практическим работам. Из них выйдет толк. Особенно старшая — Таня Тюлина. Она очень серьезно относится к своим обязанностям. Босая, в спортивных брюках и брезентовой курточке, она энергично руководила промерами, и остальные послушно выполняли ее распоряжения».
Таня Тюлина с гидрологами.
Гидрологи развернули свои работы по промерам Теплого озера, и особенно интересовало их все то, что связано с затоплением его берегов и сиговицей, остальные занялись проверкой той работы, которую здесь раньше сделал Паклар.
— Из статьи Паклара, — начал Георгий Николаевич, — мы узнаем, что к северу от острова Городецкого находится Вороний Камень, а в проливе Большие Ворота — «задубелые стены» какого-то укрепления, вот их мы должны в первую очередь найти. Кроме того, высказаны интересные предположения о происхождении названий Суболичий берег и остров Городецкий.
— Ну что же, пойдем по следам Паклара, — согласился Быховский.
— Начнем с этого. А там увидим, что делать дальше. Но надо к нашим работам привлечь как можно больше местных жителей — от них мы многое узнаем.
— Хорошо бы рассказать здесь в клубе о Ледовом побоище и об экспедиции, — предложил Быховский.
И вот в переполненном самолвовском клубе был сделан доклад.
Пришли и старики, и самая зеленая молодежь. Пришли учителя местной школы, Анна Ивановна Егорова с сыном Михаилом Васильевичем. Было несколько человек из Чудской Рудницы и Таборов…
После доклада посыпались вопросы. Караева обступили, и каждый хотел сообщить, что было ему известно о Ледовом побоище, об Александре Невском, о находках, высказать свои советы и догадки. Быховский едва успевал записывать.
Так состоялось знакомство с И. И. Колосовым, И. М. Пахаревым из Самолвы, с Ф. Н. Романовым из Чудской Рудницы, И. А. Кулаковым из Подборовья, с И. И. Манчжуриным с острова Пириссар и многими другими.
