Когда стало светать, Александр и его военачальники «поставиша полк на Чюдьском озере, на Узмени, у Воронен Камени», у берега нынешнего мыса Сиговец, неподалеку от широко известного уже тогда ориентира — Вороньего Камня. Интересно отметить, что и ливонский хронист, говоря о Ледовом побоище, назвал его «сражением на Узмени у Пейпус-озера», подчеркнув этим последним указанием, что оно произошло в той части Узмени, которая прилегает к современному Чудскому озеру.

В летописи нет указания, в каком боевом порядке встретило наступление врага русское войско. Можно предположить, что это было широкое по фронту многошереножное построение. В первых рядах находились воины, основным вооружением которых были длинные копья. После того как лучники до начала рукопашной схватки осыпали врага градом стрел, копейщики встречали его, выставив вперед копья, и принимали на себя тяжесть первого натиска. За ними стояли воины с боевыми топорами, мечами, засапожными ножами и другим оружием.

Русская конница, основу которой составляли дружины Александра и его брата Андрея, вероятнее всего, построилась за левым флангом боевого порядка пехоты, а может быть, и за прибрежными зарослями, не выдавая заранее врагу своего местонахождения.

Нет достоверных сведений и о том, где находился во время битвы Александр Ярославич. Далеко в этом отношении от действительности народное предание о том, что он управлял действиями своих полков, стоя на Вороньем Камне. Тот, кто знаком с боевой деятельностью молодого князя, а в 1242 году ему было всего 22 года, с его отвагой и быстрыми, неожиданными для врага действиями на поле сражения, может уверенно определить место, где он находился во время Ледового побоища.

Еще до начала битвы он и его ближайшие военачальники наблюдали за построением русского войска с опушки леса на берегу Узмени. Здесь застало Александра, конечно, и первое донесение конных разведчиков о том, что рыцарское войско выступило и спускается на лед Узмени.

^{Мыс Сиговец.}

Время близилось к восходу солнца, когда на широком ледяном просторе Узмени показались ливонские рыцари.

«И наехаша на полк немци и чюдь, — сообщает нам дальше русская летопись, — и прошибошася свиньею сквозе полк». Это был успех, одержанный рыцарями в начале битвы. Слово «свиньею» следует понимать как компактный боевой порядок рыцарского войска, применявшийся им обычно против пехоты. «Было видно, — читаем мы и в ливонской хронике, — как знамена братьев (рыцарей) проникли в ряды русской пехоты».

Так началась битва.

Огромная пробивная способность тяжелой рыцарской кавалерии давала ей возможность прорвать боевой порядок пехоты. Прорыв сопровождался, как правило, замешательством в войске противника. После этого рыцари не теряли ни минуты. Они энергично развивали свой успех, не давая противнику возможности восстановить порядок, так что отступление обычно переходило в бегство. Тогда рыцарям и пехоте, набранной из местных племен, оставалось только преследовать и избивать бегущих.

Так было всегда…

Но не так получилось на этот раз. Глубоким волнением веет от слов русского летописца, когда он повествует о решающем этапе битвы. «И бысть ту сеча зла и велика немцем и чюди, и трус от копей ломление и звук от мечного сечения, якоже морю помръзшю двигнутися, и не бе видети леду, покрыло бо есть всю кровью».

В свою очередь, кратко сообщая о развернувшемся ожесточенном бое, ливонский хронист, как бы в оправдание последовавшего поражения рыцарского войска, дополняет русского летописца: «Все те, кто был в рыцарском войске, были полностью окружены».

И вот перед нашим взором отчетливо возникает самый напряженный этап битвы, когда в ожесточеннейшей кровавой схватке решался ее исход. Прорвав боевое построение русской пехоты, рыцарская тяжелая кавалерия оказалась перед лесистым, поросшим густым ивняком и запорошенным глубоким снегом берегом Узмени. Тут она вынуждена была приостановиться. Лес и глубокий снег не позволили ей развернуться для захода в тыл врагу. Эта небольшая остановка оказалась для рыцарей роковой, на них с флангов ударила русская пехота. Пехота, атакующая конный рыцарский строй! Это была полная неожиданность для врага. В момент уже одержанного успеха он ожидал чего угодно, но только не атаки пехоты. Ведь рыцари всегда относились к пехоте с пренебрежением и почти не считали ее за войско. Самое большее, на что, по их мнению, она была способна на поле сражения, — вспомогательные действия при развитии успеха, при преследовании, избиении побежденных и захвате пленных… И вдруг тут, на льду Узмени, произошло неслыханное. Пехота, в ряды которой они врубились, не только не побежала, а рванулась с флангов вперед и вступила в яростную рукопашную схватку. Неудивительно, что под этим натиском рыцари нарушили свое боевое построение. Отбиваясь от русских воинов, наседавших на них, они вынуждены были перейти от наступления к обороне.

Ожесточенный рукопашный бой все больше разгорался. Меченосцы упорно защищались. В таких условиях надо было думать не о том, чтобы разгромить русское войско и захватить в плен Александра, как они похвалялись, выступая из Дорпата, а о том, как бы вырваться из сражения, в которое они ввязались. Вместо легкой победы — смертельная опасность тяжелого поражения.

Но и это было еще далеко не все, что пришлось в тот день испытать рыцарскому войску.

С опушки за ходом битвы зорко следили русские воеводы во главе с Александром. С незначительного возвышения им хорошо было видно, как под неожиданным для рыцарей яростным натиском новгородцев и псковичей рыцари перешли к обороне. Но враг не был еще сломлен. Стоило хоть немного ослабить силу натиска, и рыцари бросятся в новое наступление… Медлить было нельзя, надо было во что бы то ни стало помочь пехоте. В решающий момент Александр возглавил удар русской конницы.

Кровавая сеча продолжалась с неослабной силой, когда в обход рыцарского войска в бой устремились русские конные дружины. Впереди была дружина Александра во главе с молодым князем. Под удары дружинников вместе с рыцарями попала и следовавшая за тяжелой кавалерией врага пешая чюдь. Это было как нельзя более своевременным. Удар русской конницы означал для ливонцев конец их еще теплившейся надежды на благополучное завершение битвы. В то же время, увидев появление своей конницы во главе с князем, русская пехота усилила натиск на врага.

Возглавив русскую конницу, Александр осуществил на поле битвы сложный маневр окружения рыцарского войска, который вошел в историю средневекового русского военного искусства как прекрасный пример взаимодействия пехоты и конницы на поле битвы.

«Немцы ту падоша, а чюдь даша плеща»[19], — повествует летописный текст. Теснимые все больше русской пехотой, меченосцы продолжали отбиваться. Что же касается чюди, то она, как менее стойкая часть рыцарского войска, бросилась бежать, обнажив тыл в критический момент сражения. Пути к отступлению рыцарей с этого момента были полностью отрезаны. Окруженные со всех сторон, они продолжали сражаться, но было видно, как все чаще на залитый кровью лед Узмени валились вражеские всадники и их белые плащи, которые они кичливо носили на своих плечах, затаптывали в снег русские воины.

Это была агония рыцарского войска, его бесславный конец.

«Братья дрались стойко, но были повержены на траву», — уныло констатирует и ливонская хроника, подтверждая, таким образом, русское летописное описание битвы. В этом сообщении заслуживает внимания указание, что рыцари пали «на траву». Дело в том, что находящееся у восточного берега Теплого озера широкое мелководье и в настоящее время бывает летом обильно покрыто зарослями тростника. Когда вода замерзает, эти заросли продолжают торчать зимой из-под снега и очень похожи на высокую прибрежную траву. Таким образом, свидетельство ливонского хрониста подтверждает, что битва произошла в непосредственной близости от восточного берега.