Задержка с выходом: торжественный завтрак в честь дня рождения Нины потребовал переброски завхоза на байдарке в деревню за молоком и свежими овощами.

^{Построение по случаю дня рождения Нины.}

Байдарка вернулась, все вышли на берег встретить ее. Володя-средний, завхоз, показал пальцем на деревню и многозначительно произнес:

— Переволока!

Шли к Переволоке, чтобы узнать, почему ее так называют. Потом забыли о ней, а теперь она сама нашлась и рассказывает о себе.

Переволока стоит в начале одиннадцатикилометрового порога.

Если река была судоходной, то, начиная от этого места, суда пе-ре-во-ла-ки-ва-ли.

Праздничный завтрак проходит в особенно приподнятом настроении: первая находка, первое открытие.

Не зря мучились. Колумбы!

И еще: если Переволоку прошли, следовательно, дальше будет нормальная река, пойдем на веслах.

— А если мы на водном пути, то срочно надо начинать изыскательскую работу.

С песнями дошли до села Никольского и стали разыскивать дедов.

Легенд и преданий не нашли, но узнали, что на правом берегу, чуть выше села Гусли, — курганная группа, а за ней, на том же берегу, — другая.

— Скорее по байдаркам!

Байдарки мчатся, вспенивая воду. Вот и Гусли. Байдарки сбавляют ход. Два молодых пастуха сидят у воды.

— Эй, друзья, где курганы?

— Приставайте здесь.

Пристали. Но сперва надо достать далеко запрятанные миллиметровку, рулетку, линейку, а компас, дневник, карандаши и фотоаппараты всегда под рукой.

Действительно, круглые невысокие курганы. Часть их хорошо сохранилась, но некоторые совсем оплыли. Растительности на них нет никакой. Три кургана разрыты колодцем, а всех около двенадцати.

Кругом лежат белые кости.

Все всматриваются в песок, нет ли еще каких находок, ну, скажем, мечей, щитов, кольчуг, на худой конец хоть наконечников стрел. Легкое разочарование.

Пастухи объясняют:

— Кости эти лошадиные. Их закопали неглубоко — земля была мерзлая, а волки отрыли и обглодали. А зовут это место Засобская Мóгила. От шведской войны осталось.

По другую сторону дороги еще три могилы, но совсем необычного вида: длинные, как три широкие параллельные грядки, и каждая обложена валунами. Одна могила частично разрыта. Сделанная зачистка показала, что это массовое захоронение, при котором трупы клали рядом. Обнаружили череп с пробитым в нем отверстием и кусок гончарной керамики с линейным орнаментом.

Здесь же на месте идет наглядный урок, как производить регистрацию археологического памятника, как вести топосъемку.

^{Курганы в урочище Колода.}

В двух километрах ниже обследуют еще одну группу довольно крупных курганов. Ее называют «Колода».

— А почему колода? Может быть, потому, что в долбленом гробу-колоде хоронили?..

Еще одна группа курганов носит совсем странное название «Судбище», и опять непонятно почему.

Сегодня в отряде большой подъем: наконец-то видно, что не зря идут.

Долго не ложатся спать. Ночи здесь совсем светлые — и темноты настоящей не бывает, а всего на пять градусов севернее Москвы. Наспех сделанные записи переписывают начисто. Решили увеличить на миллиметровке схему пути и на ней отмечать находки — так будет нагляднее.

Колумбы!!

Необычайны эти белые ночи. Нет здесь и подмосковной ночной прохлады. Ребята засыпают около палаток прямо на траве, постелив ватник или одеяло. Марк Александрович не снимает на ночь очки. Пишет, пишет до глубокой ночи, пока не свалится.

— Это он нарочно, чтобы сны лучше видеть, — решили ребята.

У ребят более короткие записи. Чаще всего в дневниках лаконичное: «Путешествие идет нормально».

Все у них «нормально».

— Сегодня комары нормально кусаются, а вчера, около болота, как звери, зажирали…

Володя подвернул ногу.

— Сильно болит?

— Нет, нормально…

Байдарка другого Володи налетела на корягу и повредила оболочку.

— Здорово течет? — забеспокоился Александр Сергеевич.

— Нет, нормально течет, можно идти дальше…

Надо найти устье реки Черной, а это удается не сразу. Саба здесь течет, извиваясь, по заболоченной низине, узкая и глубокая, но излучины почти везде соединены копанками — спрямлениями — для облегчения лесосплава, вдоль русла вбиты столбы, не позволяющие бревнам разбегаться по широкой пойме реки во время половодья.

Иногда русло реки пересекает насыпанный вал, образующий искусственные старицы, и в одну из них где-то впадает Черная.

Вечереет. Заболоченные берега не располагают к ночлегу. Байдарки разбрелись в поисках устья.

В небольшой на вид старице, куда не хотелось и заходить на байдарке, вода показалась более темного цвета, чем в Сабе. Кто-то вспомнил, что писатель Паустовский в «Мещерском крае» рассказывал о реках, текущих по торфяным массивам с темной, по-тамошнему — «суровой», водой. Возможно, не зря реку назвали Черной. Александр Сергеевич направил свою байдарку в эту протоку. Вскоре протока сузилась, и обозначилось встречное течение, а вода еще потемнела.

Отряд двинулся вверх по Черной вдоль заболоченных берегов. Через некоторое время увидели, что река двухцветная: вдоль правого берега шла струя чистой прозрачной воды.

Сяберка!

^{Река Сяберка.}

На стрелке, в относительно сухом месте, разбили лагерь, и так как комары не позволяли ни минуты стоять на месте, то все, кроме дежурных, готовящих ужин, в бурном темпе провели футбольное сражение. Закончилось оно тем, что мяч залетел в такие дебри кустарника и высокой травы, что разыскать его в сумерки было немыслимо. Поиски мяча отложили до утра, а утром о нем забыли. Так и лежит он доныне и, возможно, будет найден археологами будущих веков.

Утром отдали передним гребцам байдарок карту и предложили им добраться до коренного берега, а там идти на Сяберское озеро встречать группу. Оставшиеся в байдарках капитаны стали форсировать реку.

Можно ли назвать рекой узкую, порой меньше метра шириной, протоку, заросшую всеми видами водяной растительности, а больше всего канадской элодеей? Течение встречное и довольно быстрое. Разобрали пополам весла и, упираясь, как лыжными палками, в живое дно, двигаются, идут, ползут… Непрерывно меняют направление… Солнце светит со всех сторон. Высокие травы позволяют видеть вокруг не дальше, чем на два-три метра.

Утки с шумом взлетают из-под носа головной байдарки, обдавая брызгами гребца. А под килем, прижатая встречным течением, ершится элодея, порой совсем останавливая байдарки. Тогда никакой силы не хватает, чтобы продвинуть судно вперед, но выручает то же встречное течение. Оно загоняет злодейскую пробку под байдарку: можно ползти дальше.

Элодея. В прошлом веке какой-то любитель аквариумов привез ее из Канады. Она стала бурно расти, и излишки ее любители рыбок выбрасывали в реки. Сейчас она стихийно расселилась по всем водоемам Европы, многие совсем заросли, так что элодею прозвали «зеленой чумой».

^{Элодея, водяная чума.}

Но все кончается, и через несколько часов напряженной работы внезапно открылась гладь озера.

Лагерь разбили на южном, водораздельном берегу озера, в чудесном сосновом бору. Здесь не было ни оводов, ни комаров, но зато великое множество ягод и грибов. Лагерь разбили прочно — отсюда начнется обследование водораздела.