— Теперь обратно, — подсказал он, когда понял, что я не спешу продолжать урок, балансируя на ходулях.

Я честно доцокала до него.

Тот, не выразив ни единой эмоции лицом, расправил мои плечи до обычного состояния, поднял подбородок и выправил таз вперед. По сути, вернул меня в то положение, в котором я обычно стою или хожу.

— Продолжай. — Велел он и я пошла.

Через три шага мне снова расправили плечи и выпрямили корпус. Через три шага опять. Еще через пять — снова.

— Иди прямо, ученица. — Жестче, чем до этого проговорил он. — Не опускай голову. Тебе не нужно смотреть, куда ты идешь.

Я старалась, правда. Сорок минут мы ходили из одного конца зала в другой.

— Не опускай голову. — В очередной раз проговорил мастер и проследил как я пошла в середину зала. — Иди пообедай.

После этой фразы он молча вышел из зала. Я постояла еще немного, рассматривая себя в туфлях на каблуках в зеркале и тоже пошла к выходу. Бросила взгляд на свою сгорбленную фигуру в зеркало и заставила себя выпрямиться. Шла вперед и смотрела на себя. Выглядело нелепо.

Особенно когда я врезалась в зеркало на той стене, в которой была моя цель — дверь.

***

Идти по каменной плитке, а не по паркету, оказалось много тяжелее. Казалось, что вибрация от каждого шага прошивала все мое тело.

— Не опускай голову! — Послышалось насмешливое с вершины лестницы, до которой я как раз добралась.

Автором прекрасного совета оказался Лашок. Знатно потрепанный и потерявший львиную долю лоска Лашок.

— Чем-то могу помочь? — Вовремя вспомнив о запрете просить прощения поинтересовалась я.

Ответа я ждала долго: потенциальный хранитель вдумчиво шаг за шагом спускался по лестнице, глядя на меня. Я не отвела взгляда, безразлично рассматривая советчика.

— Как первый урок? — Ответил вопросом на вопрос молодой человек, когда наконец спустился и сделал несколько шагов ко мне.

— Изумительно. — Сделала я вполне искренний комплимент его мастеру. — А ваш?

— Да ты вежливая? — Нагло усмехнулся собеседник. — Я узнал от твоего мастера кое-что новое, — вкрадчиво ответил на мой вопрос он, сокращая расстояние между нами.

Краем сознания я уловила шорох, но даже до конца услышать его не успела: Лашок протянул ко мне руку, провел ладошкой по талии и притянул к себе за ягодицу. Я не обдумала действие: схватила за пальцы и вывернула руку к затылку через спину, попутно нанося сильный удар пяткой под колено и заваливая того животом в пол, приземляясь коленом между лопаток. Забыла о тонких длинных каблуках. Нанесла не те повреждения, которые должна была. Но не остановилась.

— Еще раз позволишь себе подобное, землю жрать научишься, понял? — Прошипела я ему в ухо, вспомнив самую страшную угрозу моего детского двора.

Под распластавшимся подо мной учеником традиции растекалась лужа крови, которую я не заметила пока не отпустила руку и не поднялась с него. Лашок сразу повернулся на бок и подтянул к груди здоровую ногу. Его сильно трясло, он тихонько поскуливал, теряя даже гипотетическую перспективу развития в моих глазах.

Я уже собиралась залечить ему рану, поборов свою брезгливость, как за спиной послышались аплодисменты. Короткие звонкие хлопки должны были заставить обернуться, но я не спешила с этим.

— Не ты должен был дойти до пятой ступени, Лашок. — Радостно, даже восторженно, проговорил Иерентак.

Я не стала оборачиваться — коротким пассом исправила оплошность в виде незапланированного ранения (парень сразу подтянул вторую ногу и стал ныть погромче), обошла случайную жертву по широкой дуге и отправилась обедать. Я шла, вбивая каждый шаг в каменный пол, с прямой спиной, поднятой головой и плескающейся на дне сознания злостью. Этот звук — стука каблуков о каменный пол знаменовал мою власть над любым оппонентом, но не помогал справиться со смятением, вызванным очередным доказательством того, что не все приверженцы традиции одинаковы.

***

— Не смотри вниз, я сказал! — В сотый, по-моему, раз крикнул на меня мастер Иерентак. — Не с обрыва прыгаешь!

Я без пояснений вернулась на вершину лестницы, чтобы снова попробовать спуститься.

После первого успеха с каблуками (в основном, из-за повреждений, нанесенных Лашку), мастер решил, что я и другие части его науки постигну так же легко. Оказалось, что он был глубоко не прав: все, что я делала не на волне злости так же легко мне не удавалось. Например, спуститься с лестницы. Казалось бы, что сложного: шагай себе и все, а нет: спину прямо, смотреть прямо перед собой, в перила «как в последнюю надежду» не вцепляться, выражение лица спокойное и «Убрать гузку, я сказал!». Когда все это пыталась сделать одновременно, напрягала все мышцы так сильно, что не могла шагать, а стоило какую-нибудь расслабить — поза переставала устраивать мастера.

— Ты вообще не понимаешь, о чем я?! — Практически проныл Иерентак. — Алаис тебя чему-то кроме боевки учил вообще?!

— Сам бы попробовал! — Воскликнула я и сама этому ужаснулась.

Никогда я не позволяла себе ничего подобного говорить учителю или мастеру Кемме. А тут…

— Спускайся. — Отрывисто бросил мастер и начал стремительно подниматься по лестнице.

Я как-то, не отдав себе отчет, сделала три шага вниз, громко роняя набойки на камень ступеней, и только потом опомнилась.

— Иди, давай! — Зло зашипел мужчина, продолжая свой подъем.

Когда мы, наконец, поменялись местами, Иерентак взял паузу для того, чтобы отдышаться, после этого откуда-то из ниоткуда вытащил туфли на каблуке выше моего (как мне показалось с моей позиции) и стал переобуваться. Когда и этот процесс был закончен, мастер замер на вершине лестницы, задумчиво глядя в даль, сохраняя величественную позу.

— Вот чего я хочу. — Утвердил он, ни на миг не сомневаясь в том, как выглядит.

Для меня же вид мужчины на каблуках, да еще и на таких, был совершенно диким. Не уронить челюсть стоило мне много, но зато я, наконец, нашла ответ на вопрос «чему учил меня Алаис кроме боевки».

Сумбур мыслей прервал «цок» каблука о ступень. Не меняясь в лице, не напрягая видимо не единой мышцы, Иеренетак начал свой спуск. Грузный, низкорослый, непривлекатнельный мужчина спускался с высоченной каменной лестницы как настоящая фея, оставляя после каждого шага ощущение таинства происходящего.

Второй день подряд я чувствовала себя ущербной: вчера, когда мы после обеда начали отрабатывать «грациозный спуск по лестнице», он позвал служанку. Обычную девушку из простолюдинов. Заставил ее надеть мои туфли и преодолеть этот спуск. И что? И она спустилась! Стоило мне попытаться после нее повторить подвиг, я запнулась каблуком и сверзилась с вортовой лестницы. Ущербная? Вот вроде и нет: такая обувь в последние десять лет была уделом исключительно знатных барышень. Но сегодня, когда сам мастер прямо на моих глазах осуществлял, не сказать — сотворял, спуск с грациозностью мифической лесной нимфы… Ну точно: ущербная я!

Пока я пестовала в голове упаднические мысли, Иерентак спустился ко мне.

— Никогда не опускай голову, ученица. — Тихо проговорил он. — Никто в этом мире не стоит твоей преклоненной головы. — Он замолчал ненадолго, и я уже хотела спросить про знать, как он продолжил речь. — Ни один родовитый выблядок не представляет того, какая школа за вашими плечами и чего требует дорога хранителя. Я сын такого — не спорь. — Горько пресек он на корню мои возражения. — И поверь мне на слово, ученица, ни один из них, даже сам король, не стоит и пылинки твоего дара. — Он смотрел перед собой с минуту и резко вскинул взгляд вверх. — Урок окончен. Свободна.

Мастер стремительно вышел из приходного зала с лестницей, где нас увидели, кажется, все разносчики и курьеры города. Дверь стеснительно скрипнула, а я так и стояла у подножия лестницы, которую никак не могла победить.

Долго думать мне не понадобилось: я полезла обратно наверх. Босиком. Решила, что сперва надо уверенно пройти этот жуткий путь без осложнений.