встречались. Но стоило нам увидеть, что учитель ждет нас у калитки в низком заборчике, поторопились его догнать.

Недовольный взгляд обещал скорое наказание, которое, впрочем, не последовало незамедлительно.

Мы прошли по дорожке к домику — маленькому и аккуратному, с розоватыми стенами снаружи и красной крышей. Внутри было чисто и темно, только из одной комнаты пробивалась полоска света, туда учитель и направился, мы — за ним.

В уютной комнате нашлись довольно широкая застеленная кровать, комод, ковер и кресло. Стены, как и во всем доме, были завешаны тканью, окна закрыты плотными занавесками.

— Вы пришли, Мастер. — Обрадовалась немолодая женщина с печальным лицом. Учитель ей только кивнул. — Прежде, чем вы исполните мою волю… — Она поднялась. — У меня не осталось родни, наверное, потому я и вспомнила Путь. — Из комода она достала толстую пачку документов. — Я хочу завещать дом вашей ученице. Вы не против?

— Которой? — Уточнил равнодушно он.

Женщина подошла ко мне.

— Как твое имя, деточка? — Мягко спросила она.

— Я пока не знаю, мадам. — Тихо ответила ей.

— Когда появится — впиши его в документы и дом будет твоим. — Она улыбнулась и внутри меня шелохнулось давно забытое чувство, которое одним словом-то не опишешь.

Ощущение, что тебя любят.

— А если она умрет? — По-прежнему скучающе переспросил учитель.

— Тогда вам. — Твердо кивнула женщина и вернулась в кресло.

— Вы уверены в выбранном способе? — Впервые за этот странный день проявил заинтересованность в происходящем. — Будет… — он замялся, — не приятно. Вам не за что себя наказывать.

Женщина лишь решительно помотала головой, а потом кивнула, что учитель воспринял как согласие на выбранный способ.

Он подошел в ней, заглянул в глаза, после обошел кресло и встал к ней за спину. Смотрел он куда-то поверх нас, будто бы даже сердито. А потом все произошло за миг: блеснул кинжал, прошелся одним движением по горлу женщины и кровь хлынула на ее одежду. И снова на лице женщины появилась, а теперь и застыла, улыбка, такая же как та, что она подарила мне всего минуту назад.

Галара дернулась к учителю, раззявила рот в беззвучном крике, предпринимая безнадежную попытку остановить его. Я оцепенела — не могла даже пошевелить пальцем, но видела, что женщина уже мертва. Ее душа уже отправилась на Грань, а может даже сразу же на Путь: учитель мне как-то рассказывал, что и такое бывает, когда душа вспомнила Путь еще будучи в теле.

Время будто замедлилось на несколько мгновений, чтобы я успела все осознать. Учитель говорил, что его часто приглашают такие существа, как эта женщина — те, кто добровольно хочет расстаться с жизнью. Он никогда не говорил, чем именно он им помогает, но теперь показал нам наглядно. И это может значить только одно: наши родители добровольно отдали нас в учение хранителю очень древней традиции. Традиции убийц. Самых дорогих, самых неуловимых и самых принципиальных. Благословленных Ладонором и его прислужниками.

Стоило мне до конца понять это, время восстановило привычную скорость бега. Учитель потратил еще миг своего внимания на что-то за нашими спинами, но вскоре обратил свое внимание на Галару, которая едва успела сделать к ним с женщиной шаг, когда закричала от боли уже вполне звучно.

— Не сметь перечить учителю. — Холодно бросил он, когда девочка мешком повалилась на пол. Потом обратил взор на меня. — Разведи огонь в камине.

Я, не до конца понимая, что делаю, метнулась к дыре в стене, где был пепел, кинула туда пару поленьев и принялась чиркать спичкой. Руки сломала дрожь и поджечь лучину никак не получалось. Скоро это, видимо, надоело учителю, и он подошел ко мне.

Всем своим существом я ощущала его фигуру за моей спиной. Его присутствие давило, казалось, пытаясь полностью подчинить меня, но я все еще его не боялась.

— Я знаю. — Он накрыл мои руки своими и в мой мир ворвалась неестественная тишина, пугающая своей вязкостью, только всхлипы Галары слышались. — Ты хороша в учении, когда я был тобой — я тоже был хорош. — Он забрал спичку и сам поджег лучину, потом поджег поленья.

Выпрямился, отошел, потом вернулся и бросил в огонь какой-то порошок. Темный дым, испускаемый поленьями, превратился в белый.

Тело женщины учитель поднял мановением руки и вынес на улицу, коротко скомандовав следовать за ним. На заднем дворе он расположил кровавое тело и щелчком пальцев обуял его белым пламенем, которое за несколько минут оставило лишь черный след на земле.

Стремительно развернувшись, мы двинулись обратно — через дом на улицу. Только сейчас я заметила, что на самом деле день едва успел разгореться, мимо шли люди, которые даже не подозревали, что только что произошло в доме. Ярко светило солнце, мужчины и женщины шагали по своим делам. Некоторые обращали внимание на белый дым из трубы покинутого нами дома и все, кто замечал — кланялись дому.

Я будто застыла внутри, все силилась понять, куда же попала, на время этого процесса отключив все остальные чувства и мысли.

Примерно на том же месте, где мы вышли из перехода, учитель открыл новый куда мы все вошли без пререканий и проблем.

Уже почти у ворот дома, когда дойти оставалось всего несколько десятков метров, Галара не выдержала. Сначала она остановилась, а потом завопила так громко, что многие птицы взметнулись с мест:

— Убийца!

Сегодня мне кажется, что в этот вопль она вложила весь страх, боль и ужас последних лет, последней каплей которых стал сегодняшний день.

Учитель замер, а я обернулась. Полными ненависти глазами Галара смотрела на учителя.

— Как маменька отдала меня вам! — Тихо проговорила она.

Я слышала шелест одежды — учитель тоже обернулся.

— За два полновесных кошеля золотом. — Ответил на ее вопрос учитель.

— Не может быть! — Выкрикнула после долгой паузы девочка.

Едва слышно скрипнули ворота — выглянул кто-то из домочадцев.

— Ты врешь! — Галара заливалась слезами, ее крупно трясло.

Учитель даже отвечать не стал, только наказал ее. Крик был пронзительным, громким и я друг поняла: никто не придет. Чтобы он с нами не делал. Никто сюда не придет, хотя бы потому что на многие километры вокруг никого нет.

— Ты врешь. — С ненавистью прохрипела Галара. — Я должна была быть некромантом, единственным на семь деревень. Маменька не могла меня продать! — Девочка сплюнула кровь на землю и выпрямилась. — Меня не могли продать в учение убийце. — Четко и громко проговорила она. — Я — некромант!

— Некромант? — Не без интереса в голосе утонил учитель, на что получил кивок, полный собственной значимости. — Да не вопрос.

Я не поняла тогда, что он сделал, но вокруг вдруг похолодало — даже мое дыхание стало парком. Целую секунду ничего не происходило, я обернулась на учителя и успела увидеть предвкушение и даже удовлетворение на его лице, а потом снова послышался крик Галары.

На этот раз ее не наказывал учитель. Было ощущение, что ее терзают невидимые звери, рвут на части, заставляют кричать еще громче, на потеху себе.

— Пощадите! — Взвизгнула Велия за нашими спинами и с топотом побежала к Галаре.

Учитель наказал ее едва девочка на корпус ушла вперед нас. Сильнее, чем обычно — Велия рухнула на землю сразу.

И тут я, наконец, отмерла.

— Хватит! — Не своим голосом рявкнула я и сделала шаг вперед.

Меня должны были наказать. Я точно знаю: учитель быстро научил нас смирению и послушанию. Но вместо этого, мир вокруг стал серым. Вокруг метались духи, в некоторых еще можно было распознать бывших людей. Галара виделась как золотистый сгусток и многие сущности пролетали сквозь нее, отрывая кусок от этого сгустка.

А совсем рядом стоял высокий и худой как жердь человек. Его лицо было будто не долепленное: на месте глаз небольшие провалы в коже, на месте носа — небольшой бугор, а на месте рта, словно заросшие кожей губы. Приглядевшись, я поняла, что его тело скрывает черный стелящийся дым. Место, где должно быть лицо, было направлено на меня, хотя агрессии в нем я не увидела — будто почувствовала.