А потом наступало утро, которое встречало одиночеством. Оно разъедало душу воспоминаниями.

Отец долго не касался темы моего пребывания на Юме. А когда заговорил, принес одни огорчения. Оказалось, что старший Ан Брадос просил моей руки в письменной форме. Но никакой законной силы такой запрос не несет. Иен прощупывал почву, по словам Александра, опасаясь, что, покинув планету, наше семейство решит вопрос обид радикально — полным уничтожением Юмы. Совет при императоре дрожал при одном виде отца в боевом облачении железной птицы с золотыми крыльями. И для того, чтобы обезопасить свою планету, составили закон, по которому Малик не сможет покинуть родной дом в ближайшие десятилетия. Ведь убить единственного сына Кариясмы, Дит не посмеет.

Совет приказом закрыли полностью границы и, практически, прекратили торговлю. Минерал амелис, что использовался повсеместно в производстве отравляющих и лечебных химикатах и добывался только на Юме, остался средством общения между планетой и прочими галактиками.

Но время меняет все вокруг. На Родине матери, говорили, лечит. Однажды, проснувшись, я улыбнулась солнечному лучу, позабыв о вчерашней хандре. Мне вдруг захотелось путешествовать, снова открывать границы миров или посетить прежние, которые принесли столько боли.

Для того, чтобы доказать самой себе, что я изменилась, отправилась на Землю. Туда, где началась эта история.

Шаг. Ноги вязнут в грязи. За шиворот попадают холодные капли. Ливень, что застал меня на обратной дороге к звездолету, не хотел отпускать нечаянного гостя.

Шаг. Нога подворачивается и я лечу вниз по склону кубарем, собирая удары о различные предметы. Приземление вышло не из самых приятных, но ноги с руками целы, а синяки не трудно залечить в медицинском блоке.

Пошатываясь, я встала. В этом месте тучи, словно расступились, явив ярко-голубое небо и разноцветную полоску, которую мать называла радугой. Завораживающее зрелище. Захотелось проследовать к началу радуги.

Я спешила, совершенно позабыв о том, что время заряда баллона с кислородом скоро заканчивается. Устройство пропищало, предупреждая об опасности, но тут я увидела нечто удивительное.

Сквозь разбитые камни, на загаженной отравленными ядами земле, проклюнулся росток с фиолетовыми листьями. Несколько раз моргнув, я подошла и нагнулась убедиться в реальности увиденного. Живой полный сил росток.

Жизнь преодолеет и приспособится к любым изменчивым условиям среды. Найдет возможность возродиться. Как и моя душа пережившая страшное предательство обновилась с годами.

Полнейшее счастье заполнило душу, хотелось петь и танцевать. Я даже начала притопывать ногой от восторга и радости, как позади раздалось покашливание. Обернувшись, увидела того, кого так долго пыталась забыть.

За два прошедших года Иен изменился. Волосы тронула седина, а на лице стала заметна легкая паутинка морщинок. Казалось, само время решило наказать мужчину ранней старостью. Строгий взгляд остался так же холоден, но в нем появилось еще одно чувство — печаль. А может, мне показалось. Я увидела то, о чем так долго мечтала.

Ан Брадос сделал робкий шаг в моем направлении, прихрамывая. Значит, рану не удалось полностью вылечить. Но беспокойства данный факт не вызвал. Я смотрела безэмоционально на создание, что заставило пролить немало слез. Того, кто украл первый поцелуй и первую ночь. Кто согревал в объятиях и шептал о любви, а потом предал, не испытывая угрызений совести. Обида в душе еще не утихла. Легким прибоем она теребила прежние воспоминания и чувства.

Мужчина повторил движение, и я последовала его примеру. Мой страшный сон превращался в что-то новое. И когда между нами осталось пару шагов, я свернула влево и, обогнув Иена, прошла мимо. Рукава защитных костюмов слегка соприкоснулись, вызывая на теле мурашки.

Я тряхнула головой, прогоняя наваждение. А Иен резко обернулся и схватил за руку.

— София, — прозвучал виноватый голос мужчины мне в спину. Но оборачиваться не спешила, не желая смотреть Иену в глаза.

— Меня зовут Софилия Дит…

Но закончить Иен не позволил, добавив приставку из своей фамилии.

В душе вспыхнуло негодование. Повернувшись, с презрением взглянула на прежнего возлюбленного, который только что назвался моим мужем.

— Поцелуй душ, слияние тел. Ты моя, София!

Гневная волна нарастала в душе, заполняя естество злостью. Столько времени я представляла, как смотрю на Иена ненавистным взглядом. А он умоляет о прощении. Но вместо этого мужчине хватило наглости раздражать и злить меня.

— Принцесса Софии не может принадлежать кому попала! Отпустите! — порывистым движением я вырвала руку из сильного захвата и двинулась вперед, отдаляясь от собственного корабля. Кислородный баллон разрывался криком, требуя подзарядки. Но я не слышала его стон, пылая ненавистью.

От одного чувства до другого один шаг, говорила мама. А в моем случаи, два года разлуки.

Дождь, словно вторил настроению, затевая на небе бурю. Я споткнулась и полетела на землю, прямо в лужу. Стоя на коленях в грязи, осознала насколько сильна тоска по этому ужасному мужчине. Как тело и душа желает его. Полный вдох сделать не удалось. Я перевела взгляд на баллон, который светился красным, говоря о полном истощении.

Оглянулась с надеждой увидеть спасителя, но Иен снова бросил меня. Нет, я не стану плакать, лелея свою глупость. Встала и, сняв бесполезную теперь маску, двинулась в сторону своего звездолета.

В кармане лежали два капсулы с противоядием, в случае сильного отравления опасным воздухом планеты Но я не ведала, как далеко забрела, потому решила их приберечь на крайний случай.

Я брела с надеждой на то, чтобы увидеть Иена и одновременно со страхом не найти его. Злость на саму себя за слабость перед надменным мужчиной давала силы двигаться вперед. Как бы не старалась забыть его и обмануть себя, любила Ан Брадоса. Больной безумной любовью, которая не приносила радости, а оставляла в душе шрамы. И только Иен мог залечит их.

Почувствовав первые признаки усталости, вколола первую капсулу. Разноцветные кружки поднялись в воздух и наполнили грудь благодатью. Подумала, что немного переборщила с дозировкой и впала в состояние эйфории. Если бы сейчас передо мной возник рыжеволосый мужчина, то я с радостью бросилась к нему на шею и заурчала, как земная кошка.

Через полчаса наступила апатия и болезненное состояние, когда тело начинает ломать, как во время простуды с высокой температурой. Рука потянулась в карман за следующей дозой, но я пересилила себя и зашагала быстрее. Корпус корабля уже виднелся на линии горизонта. А рядом красовался черный медведь Малика, которой видимо, конфисковал для собственных полетов Иен.

На борту моего звездолета было тепло и сухо. Дождь за фюзеляжем разгулялся не на шутку. Наверное, стоило последовать совету механика и обновить шумоизоляционный слой. Но я слишком спешила к приключениям, пока Александр Дит не передумал отпускать меня.

Воспоминания об отце натолкнули на неприятную мысль, о неслучайности встречи с Ан Брадосом. Погасила первый порыв набрать императора и высказаться по этому поводу. Сгоряча действовать глупо, необходимо дать себе время остыть и начать мыслить здраво.

Подойдя к маленькому окошку иллюминатора, стала всматриваться в черты корабля жителя Юмы. Огромный несуразный с погасшими глазами и сомкнутой пастью. Двигатели не издавали ни звука, как и не работали сигнальные огни.

Странно, что Иен обесточил корабль, ведь таким образом, мужчина подверг себя опасности встречи с незваными гостями, которых на Земле предостаточно. Люди малая из бед. Контрабандисты находили невероятные, на первый взгляд, лазейки, проникая в запретную зону Солнечной системы. Потому, по одному из законов галактического совета, нахождение на планетах класса "А" (чрезвычайно опасных) должно быть со всеми включенными устройствами.