— Иссскра Жизни… Дар Шшере-Лоа-Ри, — Хранитель закрыл глаза и несколько секунд раскачивался на хвосте.

Полина за это время едва не впала в транс и с трудом очнулась, когда Хранитель заговорил снова.

— Ты сссможешшь подарить ее тому, кто разомкнет круг сссудьбы. Запомни. Иссскра Жизни — бесссценный дар… Есссли… она разомкнет круг судьбы… Есссли решшится…

— Кто? — осмелилась спросить Полина, так как видела, что наг сейчас завершит разговор и вряд ли удастся узнать что-то еще.

— Не ссскажу. Не могу сссказать. Узнаешшь, есссли… это ссслучитссся. Ххрани вассс Всссетворец. Прощайте.

Наг приложил ладони к ближайшей колонне и исчез.

Тайра снова обратилась гиеной и бежала впереди, ТашНорШера шла за ней, но двигалась она тяжело, словно преодолевая сопротивление, и казалось, что гиена тащит норенгу, влечет ее вперед своей силой, не позволяя останавливаться, прислушиваться к песне несчастной матери порабощенного рода, впадать в оцепенение.

— У логова Отступника наверняка охрана, — прищурилась Райяна, первой пришедшая в себя после легкой "контузии" от начальных звуков песни норенги.

— Конечно, охрана, как же иначе, — знакомо хихикнула шаманка. — И сам Отступник сидит там, как паук на паутине. Но если все получится… если пойдет все нужным путем… скоро паутина задрожит… Затрясется. Если Хранитель вернется, паутина затрясется, да, — желтые глаза гиены вспыхнули огнем "священного безумия", как это нередко случалось с шаманками. — Паук тогда побежит… побежит смотреть, кто трясет паутину… Тут-то нам и надо успеть да суметь…

— А разве шаманка, не лишившаяся своего дара, не сильнее, чем Отступник? — спросила Райяна. — Разве ты… — она помедлила, вспоминая, как Тайра себя назвала, — Дальнозрящая, не можешь его…

— Убить? — вскрикнула Тайра. — Сил-то хватило бы, да… — проговорила она тихо и глухо. — И силы есть, и желание… Много бед натворил… Убила бы и не вздрогнула, и не вспотела. Да нельзя. Нельзя-нельзя-нельзя… — забормотала она. — Никак нельзя. Того ты не понимаешь, что истинной шаманке никого убивать нельзя, никогда. Знаешь, что будет, если настоящая шаманка, долга не предавшая, добра желая, убьет хоть кого-нибудь? Знаешь?

Рысившая за гиеной волчица только молча помотала головой. Тайре не нужно было ее видеть, чтобы знать ответ.

— Тогда не будет больше шаманок на Лоанире. Дар отнимется у всех и не вернется больше. Никогда. Так на многих мирах уж бывало… Может, слабенький дар у кого-то и будет… Но настоящим шаманкам после этого не бывать. Закон такой, да. А если шаманку убьют… тоже плохо будет… очень плохо… Но что будет — того и я не вижу. Так что забудь. Каждому свой дар и свое служение…

— Если б я могла… если б могла… — это прозвучало настолько угрюмо и зловеще, так что у Райяны даже шерсть на загривке поднялась. — Не стала бы вас здесь водить… Но не могу я. Все, что могу — привести вас, да подсказать… может, еще чем помогу, чтоб пройти… Но и это не все… ох не все… — вдруг закручинилась Тайра. — Еще бы средство нужное получить… Нам бы средство получить, чтобы мраков излечить.

— А их можно излечить? — обрадовалась Райяна.

— Если средство нужное будет, — отрезала шаманка и замолчала так глухо, что стало ясно: сейчас от нее ничего больше не добьешься.

После исчезновения Хранителя Полина, Верен и Сай пробрались к счастливым родителям. Мирна уже покормила младенцев и теперь выглядела настолько счастливой и умиротворенной, что от нее, казалось, исходило сияние.

— Поздравляем, — неуверенно проговорил Сай, нарушив затянувшееся молчание.

Представшая картина была настолько интимной и в то же время — значительной, что какое-то время все трое не могли выдавить ни слова.

Лежавшая на боку Мирна подняла взгляд и обласкала им всех троих.

— Это благодаря вам, — сказала она тихо. — Если бы не вы… — тень пережитого скользнула по ее лицу, но тут же исчезла, смытая удивительным счастьем обретения.

Жизнь, так долго остававшаяся тайной, медленно созревавшей внутри, жизнь, ставшая уже такой дорогой, дороже всего в мире, теперь была рядом с ней, и можно было увидеть, прикоснуться, прижать к груди и вдохнуть неповторимый запах — ее дети. Даже не один. Двое… Целых два чуда разом. Сигирд тоже улыбался, заплетая растрепавшиеся волосы любимой — волнистые и длинные — в свободную косу.

— Спасибо вам, — серьезно сказал он. — Если когда-нибудь я смогу что-нибудь сделать для вас… Я все сделаю.

— Вам нужно к князю, — Верен усмехнулся уголком губ. — Не прямо сейчас, конечно. Сейчас действительно здесь безопаснее всего. Но потом — обязательно. Я вспомнил, где слышал это имя. Мирна — так звали дочь князя. Это ведь ты? Дочь Ярона?

Мирна на мгновение замялась, быстро взглянула на Верена, но все же кивнула.

— А твоя мать? Кажется, Марийка, да? Что с ней?

— Мамы больше нет… — слезы мгновенно подступили к глазам Мирны, но она быстро смахнула их и снова улыбнулась своим детям. — Черная лихорадка ходила три года назад. Почти все болели. Я поправилась, а мама — нет…

— Как же вышло, что вы оказались так далеко, без помощи и защиты? Ярон же не мог…

— Конечно, отец не мог, — Мирна вздохнула. — Это все та женщина… Тамила. Мама ее очень боялась. Она угрожала, что убьет меня, если узнает, что мы посмели написать, не говоря уж о чем-то большем. Не знаю, стоило ли так ее бояться… Когда мамы не стало, я засомневалась в этом и думала не отправиться ли все же к отцу, но потом… я встретила Сигирда…

— Понятно, — Верен кивнул. — И как же вы жили все это время? Совсем без помощи? Тяжело было, наверное?

Мирна слегка пожала плечами.

— Как все. Только мама заставляла меня скрывать, что я оборотень. К ним не всегда хорошо относятся. А так — ничего, хорошо жили. Обустроиться люди помогли. Мама никакой работы не боялась, ничего.

Мирна опустила глаза.

— Я помню отца. И мама иногда рассказывала о нем. Знаю, он меня любил. Может, и сейчас любит.

— А ты? — осторожно спросила Полина, усевшаяся на край широченного ложа, предназначенного для родов норенг. — Ты очень… обижена на него, да?

Мирна помолчала, сжав губы.

— Иногда я злилась на него. Когда слышала, как мама плачет по ночам. Но она всегда говорила, что отец ни в чем не виноват. Она сама в него влюбилась и решила… Решила, что хочет настоящего счастья, пусть и недолгого. Она никогда и не думала, что он на ней женится. Княжеский сын на простой девчонке, даже и не оборотне. Думала, он бросит ее через месяц или уж, самое большее — через год. А он был с ней десять лет и жениться хотел. Правда хотел. Она мне и перед смертью говорила, чтобы я отца не винила. Она никогда не жалела о тех годах. Десять лет счастья — это не каждому выпадает… — Мирна всхлипнула и склонилась к головке дочери, слезы все-таки настигли ее.

— Когда мамы не стало, я тоже на него злилась, поэтому к нему и не пошла. Тамилу эту я не боялась, ничего бы она мне не сделала. Я все-таки волчица, хотя и необученная, перекидывалась редко, но все же. Я просто… не захотела. Решила, что не нужен он мне, раз я ему не нужна. Переехала в другой поселок, а там Сигирда встретила. Люди в Светании хуже живут. И беднее, и страха много. В Теновии мы такого не видели, я и не думала, что так может быть — все боятся, все друг за другом следят, люди пропадают…

— Когда Сигирд мне про свою мать рассказал, я подумала, что не такой уж и плохой у меня отец… И на змее той он не женился. Она ведь этого хотела. Если бы женился… не знаю, смогла бы я его простить… Но она все равно своего не добилась. Значит… Если все, что мама говорила, правда, в помощи и защите точно не откажет. Как думаете, он нас примет? — спросила робко, взглянув на Верена и Полину. — Вы ведь его знаете?

— Конечно, примет, даже не сомневайся, — Верен вздохнул. — Если бы он знал, как Тамила с вами поступила… Наверняка ведь врала ему, что вы устроены и всем обеспечены, а деньги себе забирала, змея…