— Пожалуйста, переведите госпоже Цао, что слона надо есть по частям, — улыбается молодой парень. — Лично я очень сомневаюсь в возможности создания единого фарм ответа на этот тип вируса. Чтоб увидеть, подавляет ли средство вирус, лично мне текущей картины будет достаточно. А вот узнать, работает ли их средство, и если да, то как — они заинтересованы как можно скорее.

Девушка добросовестно переводит всё пожилой китаянке, которая вежливо кивает в ответ.

— Понимаете, угнетение вируса либо будет иметь место, либо нет. — Продолжает парень. — Если всё же будет, оно имеет чёткие читаемые физические характеристики. Скажем, для нас с вами читаемые, — деликатно поправляется он. — От объёма исследуемого материала не сильно зависит. Диссонанс частот с вирусом либо образуется, либо нет. Последнее не переводите… В общем, давайте колоть это ваше средство…

…

— … это пустышка. — Европеец указывает пальцем на первую группу из пяти мини-свиней. — Введённый состав никак на вирус не воздействует. Извините.

— Что по второму столу? — кивает пожилая китаянка, видимо, ожидавшая такого именно ответа.

— Я бы сказал, что работает ограничено. У части животных а именно, у этой, этой и этой, — европеец наклеивает красные стикеры на три стеклянных мини-вольера, — иммунный ответ по скорости сейчас почти равен скорости размножения вируса.

Пожилая китаянка переглядывается с идущим рядом тридцатилетним китайцем в очках.

— Но я пока не понимаю, что будет дальше. — Продолжает европеец. — Само средство непосредственно на вирус не воздействует: он как размножался в крови, так и размножается. Просто у этих уколотых вами особей за размножением вируса почему-то стал поспевать иммунный ответ. Вольеры я пометил, будем наблюдать?

Пожилая китаянка выслушивает перевод и молча кивает.

— И третья группа. — Бормочет европеец. — Что-то не понятное… да что за чёрт, почему частоты одни, а амплитуды разные? Они что, ввели вакцину уже заражённым особям? Дураки что ли? Этого не нужно переводить… Видимо, это они меня проверяют. Так, а попросите их третий номер препарата ввести повторно, но уже здоровым животным? Осмотр через полчаса после инъекции.

Молодая китаянка добросовестно переводит всё пожилой, и пара следующих рядом биологов, после взмаха руки пожилой китаянки, идут к шкафу с контейнерами.

— Это же ослабленная культура вируса, — склонив голову, смотрю на Цао после «повторного подхода к снаряду».

То есть, после того, как препарат номер три вводим здоровым животным.

Как я и предполагал, китайцы зачем-то ввели заражённым вакцину. Зачем?

— Оно, возможно, годится как прививка; но этого я пока наверняка не утверждаю. Тут надо наблюдать, чем закончится. — Продолжаю, дождавшись напряжённого кивка Цао после перевода ЯньАнь. — По иммунному ответу ничего прогнозом сказать не смогу.

— А точно от того именно штамма вируса прививка? — старательно переводит ЯньАнь под напряжённый взгляд Цао.

— Однозначно. Характеристики в точности те, что и у вируса, который был у обоих китайских стариков. — Уверенно киваю в ответ. — Госпожа Цао меня может не понять, но частоты всех организмов, включая микроорганизмы, так же индивидуальны, как сочетания линий на отпечатках пальцев. Можем, если она хочет, поэкспериментировать. Лично я этот вирус ни с чем не спутаю. Хотя, у него и есть «родственники», если можно так выразится. Например, некоторые виды энцефалита.

— Госпожа Цао с большим уважением относится к вашему мнению, — переводит мне ЯньАнь через полминуты.

— Так, у меня тогда к ней вопрос… Чтоб проверить, давайте сделаем эти прививки релевантной по количеству группе животных? А потом, когда я увижу, что иммунный ответ сформирован, введём им это самый вирус?

— Это уже сделано, вернее, делается, — добросовестно переводит ЯньАнь в ответ. — Просто нам важно было видеть, что штамм вируса тот самый. Ваша оценка увеличивает шанс на быстрый результат. Вы же понимаете, что мы идём несколькими путями сразу? Но любая помощь сокращает дорогу к результату.

— Вирус тот же самый. Ручаюсь.

Я действительно почему-то забылся на секунду и не сообразил, что китайцы всё будут делать с тройным дублированием и тройной подстраховкой.

— Госпожа Цао обещает, что лабораторные испытания по этой вакцине будут проходить тут, при вас, и с вашим полным участием.

Киваю в знак признательности, хотя все понимаем, что это — абсолютно ненужная вежливость. Поскольку главное — результат.

А с этой вакциной, он будет. Вопрос, когда.

Отмечаю мысленно, что китайцы молодцы и уже в первый день совместной работы какой-то результат уже достигнут. Конечно, вакцина не спасёт никого из заражённых. И даже уже не поможет большинству инфицированных.

Но она однозначно позволит зафиксировать границы распространения вируса и не даст заразиться новым людям. Хотя, конечно, окончания её испытаний нужно дожидаться.

Сегодня не всё

Гао, пользуясь присутствием ЯньАнь, с нами в лабораторию не ходил. Насколько я могу судить, ему не особо нравиться общаться с Цао.

Что лично мне не понятно: о деле они беспокоятся оба. Видимо, имеют место какие-то личные, не понятные мне тонкости.

Гао перехватывает нас с ЯньАнь на выходе из лабораторного комплекса:

— Если тут закончили, то вас ожидают наши специалисты, о которых вы спрашивали.

Двое специалистов по традиционной китайской медицине ждут меня в нашем жилом корпусе.

— В зависимости от того, будут ли они полезны, будет решён вопрос с их дальнейшим тут размещением, — отвечает Гао на мой вопрос, почему люди с сумками и ждут в холле.

Специалистами оказываются двое китайцев тридцати и примерно пятидесяти лет.

В качестве переводчика, при общении решаю использовать ЯньАнь: во-первых, она в моём постоянном распоряжении. В отличие от Гао.

Соответственно, срабатываться перспективнее с ней, чем с Гао.

Во-вторых, я уже замечал, Гао не понимает многого из медицины по-русски. В-третьих, мне важно, чтоб ЯньАнь вникала в тему глубоко (коль скоро нам работать вместе).

Следующие два часа плотно общаемся с китайскими специалистами акупунктуры.

Как и предполагалось, беседа полностью подтверждает все мои предположения: они знают на память расположение «точек подключения» на теле, но их школа оперирует готовыми сочетаниями. То есть, уже готовыми «программами».

Сами ничего не «пишут». Характер сигнала не контролируют. И полагаются исключительно на уже «прописанные» в организме, «готовые» программы.

Следующие два часа проводим в постановке различных комбинаций игл на Гао и на ЯньАнь, которые соглашаются побыть подопытными манекенами.

Китайцы демонстрируют мне свои типовые решения стандартных задач (например, скачкообразное кратковременное усиление регенерации костной ткани), а я внимательно слежу за проекциями их мозга при работе.

— Что скажете? — тщательно скрывая лёгкое волнение, спрашивает меня Гао, когда пара традиционных китайских медиков уходит заселяться на наш этаж в сопровождении ЯньАнь (которая уже вполне освоилась в роли моей помощницы и вполне ориентируется в комплексе, администрируемом китайской стороной).

— Смешанные чувства. С одной стороны, не рассчитывал и на это.

— Можете подробнее? — устраивается поудобнее на диване Гао.

— Если сравнивать себя с другими, то другие — это глухой композитор Бетховен. Который…

— Я помню, вы поясняли, — вежливо перебивает меня Гао.

— Вот эти двое, в отличие от прочих, слышать могут. Но этому, оказывается, нужно учить. Возможно, очень долго. — Пытаюсь сформулировать словами то, что сформулировать сложно. — Понимаете, речь идёт о том, что тут надо учить чувствовать.

— Если я правильно понял вашу аналогию, у этой пары есть необходимый орган? — спрашивает Гао, старательно подбирая русские слова.