— Мелкий, не сыпься! — мощно хлопает меня по плечу Лена, всё ещё возвышаясь надо мной, поскольку она выше.

— Не сыпься? — вопросительно смотрю на неё, не понимая посыла.

— Ну не могу же я любимому мужчине сказать «не ссы!», хе-хе, — веселится Лена и тычет в меня пальцем.

— О, наконец-то «любимый мужчина», — отмечаю вслух происходящие перемены. — А то всё «мелкий» да «мелкий».

— Ты через недолгое время, — выразительно глядит мне в глаза Лена, — буквально в семнадцать лет, станешь отцом. И меня это, если честно, до колик пугает. Кстати, если заметил, вот именно в этот момент я серьёзна, как никогда. Так что, если я сейчас буду нести чушь, не обращай внимания. Обычная защитная реакция психики.

Подхожу к ней, опускаю руки ей на талию (она накрывает их своими) и смотрю снизу вверх ей в глаза:

— Заметил. Ты тоже не сыпься. А что изменится? — Смеюсь в ответ. — Я и так уже давно сплю чуть не по четыре часа в сутки. Работаю, как каторжный. В ритм вошёл. Ну, родится ребёнок. А что изменится? Ну, перепланирую что-нибудь, чтоб по ночам тебе помогать: родители рассказывали, что первый год однозначно бессонница. У родителей. Надо друг друга подменять, чтоб хотя бы по паре часов отрезки сна были.

— Какой ты у меня не по годам мудрый, мр-р-р. Хр-р-р. — Лена трётся подбородком о мою макушку, — ладно. Как говорится, ещё ни одна баба беременной не осталась, все в итоге родили. И ни один ребёнок младенцем не завис, тоже все выросли. Справимся. И по ночам с ребёнком помогать не надо, лично мне если. — Лена отрицательно взмахивает мокрыми волосами. — Помнишь, я тебе в самом начале под пиво на лавочке, когда мы только познакомились, говорила, что с детьми мне помогать не надо и что мне дети не в напряг?

— Припоминаю, — удивлённо смотрю на неё я. — Удивлён, что ты помнишь такие детали. С твоим имиджем тинейджера-переростка.

— Хе-хе, Мелкий, ты даже не представляешь, сколько мелочей и второстепенных на первый взгляд деталей способна запомнить влюблённая русская баба. Сколько мелких и ненужных деталей, — смеётся Лена, взъерошивая ладонями волосы мне на висках.

— Слушай, а как быть с женитьбой? Теперь же надо что-то делать официально? — указываю взглядом на живот Лены.

— Кому надо? — она наклоняет голову к плечу и насмешливо смотрит на меня.

— М-м-м… — невнятно мычу, в первый момент не зная, что и ответить. — Ну, если следовать традициям, то нам с тобой надо?

— Мелкий, а мы с тобой до сего момента сильно следовали каким-либо традициям? Особенно в той их части, что касается интимных отношений? — теперь смеётся Лена, в один момент ставшая какой-то необычно мудрой.

— Да, как бы, не особо… — неожиданно задумываюсь над её словами.

— Нас что-то не устраивает? — продолжает опрос Лена, держа голову склонённой к плечу.

— Меня устраивает всё, — спешу внести ясность. — Тебя тоже. Я же чувствую.

— Ну и теперь логичен кульминационный вопрос: так кому надо, чтоб мы женились?

— Получается, нам с тобой это надо не в первую очередь, — прихожу к закономерному выводу под руководством Лены.

— Точно. Мой маленький гений. Твоим бабушке и дедушке это надо?

— Пф-ф, смеёшься? Вот уж кому форма не важнее содержания… — мои дед и бабка действительно слишком прагматичны для того, чтоб приносить содержание процесса в жертву форме. — Они в своё время вообще расписались через несколько лет совместной жизни, уже имея ребёнка, и то только для того, чтоб получить какую-то квартиру. Или только на очередь встать, уже не помню этих советских реалий.

— Остаются только мои родители, — смеётся Лена. — Но тогда уже логичен и следующий вопрос: а ты много раз стремился учесть их комфорт, когда строил свои отношения со мной? Особенно на самом старте, хи-и-и-и…

— М-да. Не в бровь, а в глаз. — Задумчиво тру затылок. — Тогда получается, что это вообще никому не надо? Если тебя сейчас послушать. А как же свадьбы, белые платья, лимузины? Шампанское, букеты в толпу?

— Мелкий, не заставляй меня думать, что тебя по голове ударили сильнее, чем надо, хе-хе. Заново пройдёмся по списку? КОМУ надо? Чтоб мы что-то оформляли? — Лена снисходительно сморит на меня.

— Да я уже понял, что чего-то недопонимаю, — соглашаюсь. — Только ещё не успел понять, чего именно.

— Лично тебе, от меня, по секрету, — Лена пристально смотрит мне в глаза и улыбается. — Обещаешь?

— Могила!

— Лично моё мнение: пышная свадьба это либо комплексы девочки. С заниженной, как правило, самооценкой. Которая хочет похвастаться, очень хочет. Которой нужны аудитория и масса внимания, для массажа собственному эгу. Эге. Эго. Короче, самой себе. Эдакий психологический массаж мозга самой себе. Для повышения самооценки. Неуклюжая такая, дорогая, корявая симптоматическая терапия. Которая, будем откровенны, не устранит причин, заниженной самооценки то есть.

— Пока понятно.

— Второй вариант. Молодожёнам пофиг, а родители хотят оттопыриться: типа, показать родне и знакомым, как у них всё круто. Ну знаешь этот сюжет, когда мамочка таскает своего ребёнка в музыкальную школу семь или девять лет, терроризирует музыкой, а мальчик, когда вырастает, разбивает эту скрипку… не буду уточнять в деталях… и дальше вообще ненавидит музыку?

— Читал, — коротко киваю. — В жизни не сталкивался.

— Ну сейчас всё же общество поумнее… Вот второй вариант — это тот же первый, только занижена самооценка у родителей. Есть ещё третий вариант. — Смеётся Лена. — Свадьба обычно делается за счёт родителей. Это статистика. Даже поговорка старая была: «Свадьба — это аттестат зрелости родителей молодых».

— На что намекаешь? — Ещё не закончила. Не перебивай. Так вот, а подарки на свадьбе идут молодым. Пхи-и-и, иначе говоря, свадьба — вариант заработать молодым, у которых обеспеченные родители, — продолжает смеяться Лена.

— Как-то несколько цинично и обескураживает, — от удивления даже опускаю уголки губ.

— У меня подруга была. Раньше. Анька Гречкина, — продолжает сквозь смех рассказывать Лена. — В восемнадцать лет стала вице-мисс города. На конкурсе красоты. Посватался к ней какой-то богатенький Буратино, уже не помню, кто, на двенадцать лет старше. Ей восемнадцать или девятнадцать, ему тридцать один. Назначили день свадьбы. В общем, в последний вечер перед свадьбой меряет Анька подвенечное платье, её свидетельница с ней, они у Аньки дома. И Анька понимает, что ну не готова она замуж. Вылезают они со свидетельницей через балкон со второго этажа на улицу, сдают платье обратно в салон за полцены а на вырученные деньги катят на море.

— Какая-то грустная история, — задумчиво смотрю на Лену, которая покатывается со смеху. — Тебе не кажется, что там не всё порядочно было по отношению к жениху?

— Есть местами, — справляется со смехом Лена. — Но ты жениха не знаешь лично. А там есть что о нём рассказать, не жалей… Он ко всем её подругам с конкурса красоты, помимо прочего, клинья подбивал. Параллельно с ухаживаниями за ней. Да и ещё есть что рассказать…

— Лен, я правильно понимаю, той спортивной свидетельницей, что из окна вылезала за компанию, ты была?

— Смотри, какой догада, — опять смеётся Лена. — Ну. Сейчас самой стыдно. Но я тогда бухая была. Только на море протрезвела. От бати ещё потом… — Лена обиженно морщится, автоматически потирая спину и ниже. — Мне семнадцать было.

Теперь начинаю смеяться я.

— А где сейчас эта Гречкина? Среди твоих знакомых сейчас её не вижу.

— Так я ни с кем из той тусовки больше не общаюсь, — задумчиво пожимает плечами Лена. — Я на каком-то этапе поняла, что есть ещё и нематериальные ценности в этом мире. Типа справедливости, милосердия, любви… Ответственности. А они как дизелили, так и сейчас, наверное, бухают неделями. Мне это уже неинтересно. Да и как личности, я бы не сказала, что они стремятся стать зрелыми. Ну, тем, что лично я понимаю под зрелой личностью…