— Мне очень жаль, что всё складывается таким образом. — Отвечает да-сяо. Самое интересное, китаец не играет. Ему действительно жаль, и это заметно внешне.

— Слава богу, я тут, и очень хорошо знаю, что в таких случаях делать. — Со странной улыбкой, немного отстранённо и даже снисходительно полковник ещё раз окидывает взглядом китайца, потом команду в чёрных формах на той стороне, и поворачивается к старшему лейтенанту, протягивая руку. — Дай сюда!

Старший лейтенант, в ответ на жест полковника, передаёт тому стволы китайцев. Полковник кивает старшему лейтенанту, с полсекунды смотрит на него. В глазах старшего лейтенанта плещется какой-то вопрос, на который полковник, видимо, знает ответ. Потому что в следующую секунду он натурально орёт старшему лейтенанту:

— Чего встал?! КПП к бою!

Старший лейтенант срывается с места и под слегка обеспокоенный взгляд да-сяо бегом скрывается в проходном здании.

— У вас в смене на территории не более пятнадцати человек, — демонстрирует неожиданную осведомлённость да-сяо, глядя на полковника. — Полицию не считаем. На помощь из отряда быстрее, чем через час, вам рассчитывать не приходится. А с моей стороны, я не выводил остальные автобусы на площадь специально, чтоб не нагнетать напряжение.

Полковник деловито передаёт по китайскому стволу каждому из сопровождающих его подполковников, и, оглядев доставшийся себе ствол со всех сторон, поднимает взгляд на да-сяо:

— Это ничего не меняет. Что не ясно? Я своей страной не торгую. И попутно… — Полковник как будто встряхивается, становясь официальнее и серьёзнее. — Господин старший полковник. В случае нарушения линии разграничения зон ответственности вашими военнослужащими, я буду вынужден задержать вас до выяснения всех обстоятельств инцидента, не смотря на ваш статус лица, ведущего переговоры. Дополнительно напоминаю: статуса официального лица, допущенного к принятию решений на данной территории, вы не имеете.

Китаец с досадой качает головой и что-то снова говорит в лацкан.

Китайцы в чёрной форме на той стороне, выстроившиеся в колонну, рысят к рамке безопасности.

За некоторое время до описываемых событий.

Китайская Народная Республика.

Провинция Ганьсу. Институт Микробиологии, находящийся на территории космодрома Цзюцюань (в целях ограничения доступа и соблюдения секретности исследований). Район первого (законсервированного) стартового комплекса.

6.

После второго землетрясения, лабораторный комплекс функционировал, как полагается, ещё несколько дней.

Потом заболел один из лаборантов. Будучи госпитализированным, он очень быстро впал в кому, но само по себе это ещё ни о чём не говорило.

Пока на следующие сутки его путь не повторили ещё восемь человек, обслуживавших тот же самый блок. С теми же самыми симптомами.

После чего и была объявлена тревога. По итогам которой была проведена расширенная проверка, которая и выявила выход из строя некоторых датчиков лабораторного комплекса. Вследствие чего было установлено: реальное время утечки вируса началось, по лучшим прикидкам, сразу после второго землетрясения.

Экстренные и чрезвычайные карантинные мероприятия, введённые в соответствие с самыми строгими протоколами безопасности, оказались кстати: вирус косил всех подряд с летальностью выше восьмидесяти процентов. Причём, выявлялся в крови достаточно сложным путём, и имел пока не понятный период инкубации.

Силами Восьмого Главного Управления МГБ, знавшего специфику объекта и призванного обратно, помогать, в течение буквально пары бессонных суток были выявлены и купированы все без исключения пути утечки вируса.

Кроме одного из сотрудников, уехавшего в официальный плановый отпуск к родне в Синьцзянь. И протащившего вирус через добрую треть страны.

К счастью, количество контактировавших с ним в поезде также поддавалось локализации, что и было сделано.

Однако в Синьцзяне оказалось, что этот сотрудник вёл достаточно общительный образ жизни, активно посещал места массового скопления людей и, стоило признать, за рамки одной провинции вирус всё же вырвался.

Хотя, пока и не было понятно, насколько он проявит себя в СУАР: прошло слишком мало времени.

Сотрудники Восьмого Управления, предпринимая отчаянные попытки сохранить всё в секрете и, одновременно, не выпустить потенциальных носителей вируса за границу (туризм в сопредельных областях с которой был давно свободным), делали всё возможное и невозможное.

Их усилия даже частично увенчались успехом, однако, за одним из последних «кандидатов» в переносчики пришлось гнаться до самой Свободной Зоны. Попутно с ужасом прикидывая, сколько людей с ним успело проконтактировать уже. И уповая только на то, что, согласно самым последним данным, наибольшую опасность для распространения вируса представляет его самая последняя стадия (доклад из дублирующего центра микробиологии по проблемам данного конкретно вируса выдавался учёными каждые четыре часа, ввиду особой важности и экстренности проблемы. А сами учёные в дублирующем центре работали в прямом смысле круглосуточно).

— Кажется, переговоры нашего полковника и китайского да-сяо к согласию не привели, — пытаюсь пошутить, чтоб хоть как-то отвлечь Кешу от замогильного состояния, в которое он постепенно сваливается, наблюдая за происходящим.

— Это п****ц. — Коротко роняет Кеша в тот момент, когда наш полковник деловито раздаёт китайские стволы своим соратникам.

Затем наш полковник вообще отдаёт команду «к бою!», и давешний старший лейтенант кидается её исполнять.

Я, честно говоря, не понимаю, что означает данная команда в условиях КПП, да ещё и учитывая изрядное количество гражданского народа с нашей стороны. Кстати, среди гуляющих по площади на нашей половине есть немало и китайцев: видимо, тех, которые перешли рамку до начала последних событий.

Рамка безопасности десять раз подряд оглашает Центральную площадь стандартной сиреной, последовательно реагируя на каждого проходящего под ней китайца в чёрной форме: видимо, сказанные да-сяо в свой лацкан слова тоже являются какой-то командой. Поскольку десяток человек в чёрном таки проходит рамку и выстраивается в шеренгу на нашей стороне.

Наш полковник, хмуро глядя на да-сяо (которому тоже несколько не по себе), что-то тихо говорит сержантам и те опускают переводчики своих автоматов до упора вниз.

Один из сержантов явно боится. Второй, кажется, молится: состояние его мозга похоже на транс. Да-сяо испытывает явную досаду вперемешку с раздражением. Китайский майор рядом с да-сяо всё это время вообще изображает пустое место и, кажется, жалеет о том, что находится тут.

Наши подполковники внимательно следят за нашим полковником, а полковник — за да-сяо.

Который, в свою очередь, держит чеховскую паузу.

Поглощённый наблюдением за ними, я выпускаю из вида Кешу, сидящего в метре от меня.

А Кеша тем временем, явно испытывая сложную и сильную гамму чувств (которую я даже затрудняюсь описать, так много в ней намешано: и страх, и радость, и предвкушение, и нотки транса), коротко говорит, ни к кому не обращаясь:

— Ну вот и приплыли.

Затем Кеша расстёгивает молнию на своей маленькой сумочке (такие сумочки тут все носят на специальном ремне поверх одежды: в неё обычно кладут телефон, внешнюю батарею, деньги), достаёт оттуда гранату (в которой я по урокам НВП опознаю Ф-1) и, плавно перетекая в положение «стоя», направляется к нашим пограничникам и да-сяо.

Кешина сумочка, которую он снял с живота, когда опускался на стул, так и остаётся лежать на столе.

Быстро выплёскиваю оставшийся суп себе в рот прямо из тарелки (тут уже не до приличий), машу официанту, который только что и машет мне в ответ (но подходить не торопится), кладу банкноту под тарелку, указываю на неё пальцем официанту и беру в руки сумочку Кеши, сиротливо оставшуюся лежать на столе.