Никто не перебивал Апыхтина. Слушали, записывали на видео и в протокол.

— Когда подходили уже к дому, в котором живет Смирнов, то на территории детского садика, может знаете, — обратился Апыхтин с уточнением о местонахождении садика к сотрудникам милиции, и те молча закивали головами, мол, не беспокойся, знаем, — Злобин и шепнул мне, что надо напасть на Артема, чтобы забрать у него ключи от гаража и от автомобиля. У Злобина уже был с собой нож… складной нож, — уточнил Анатолий, — я видел, как он похитил его из гаража. С этим ножом Иван набросился на Артема. Нанес удар, но видимо, плохо, так как Артем что-то закричал и стал защищаться руками. Тут Иван крикнул мне, чтобы я не стоял, а помогал ему. И я уцепился сзади за Артема. Вдвоем мы повалили Артема на снег. Иван стал наносить ему удары ножом в голову и в шею, а я держал Артема, чтобы он не дергался и не кричал. Не знаю, как, но в суматохе я порезал себе руку. Вот этот самый порез, на который еще утром вы обратили внимание.

Андреев еле успел «наехать» видеокамерой на продемонстрированный Апыхтиным порез на кисти руки, чтобы потом показать его крупным планом. Даже крякнул от неожиданности.

— Вскорости Артем сильно захрапел и перестал дрыгать ногами, — продолжал меж тем подозреваемый в полнейшей тишине.

Наверное, пролети муха, и та бы была услышана, — так было тихо в кабинете, где шел допрос.

— Мы посчитали, что Артем умирает, последние предсмертные звуки издает, так как изо рта и из горла у него шла кровь, и решили больше его не бить, чтобы меньше кровью мазаться. Кое-как обтерли снегом руки, одежду, где кровь увидели. Покурили. Потом Иван обыскал Артема и забрал у него из карманов ключи от гаража, ключи от квартиры и от автомобиля, какую-то мелочь в монетах и мелких купюрах, брелок. Словом, пустяки. Мы бросили Артема на территории детского садика, а сами возвратились к гаражу. Там Злобин быстренько открыл гараж и выгнал на улицу автомобиль. Потом мы вдвоем закрыли гараж на замок и уехали на украденном автомобиле.

Выпалив это, Апыхтин замолчал. Посчитал, по-видимому, что все уже рассказал.

— Продолжайте, продолжайте, напомнил ему Паромов о необходимости довести показания до логического завершения.

— А что продолжать? — горько усмехнулся Апыхтин. — Все уже рассказал… Хотя, знаете, не все, — поправил он сам себя. — Угнав автомобиль, поехали к дому Смирнова, но не к самому — там могли нас увидеть на автомобиле, а рядышком. Злобин побежал сообщать о случившемся Олегу, да и ключи от Олегова гаража взять, чтобы спрятать там автомобиль.

Тут Паромов на секунду оторвался от протокола, чтобы взглянуть на оперативников. Мол, что я вам говорил! Те поняли этот бессловесный упрек и пожали плечами: и на старуху бывает поруха! Чего уж там.

— Вернулся Иван без Олега, но с ключами от Олегова гаража, — продолжал Апыхтин. — Видать, побоялся сам с нами ехать, лишний раз «светиться». Не зря же Иван назвал его трусливым ссыкуном, — зачем-то решил уточнить он отношение Злобина к Олегу. — Отогнали похищенную машину в гараж и там сняли с нее, как говорил Злобин, по указанию Олега, передний и задний регистрационные номера, чтобы выбросить в укромном месте. Взяли старую кожаную куртку — нашли в багажнике. Ее забрал себе Иван, хотя она ему и маловата… еще взяли мужской складной зонтик черного цвета — Иван его отдал мне… Спрятан у меня дома в шифоньере, — пояснил мимоходом. — Если надо, я покажу где, и отдам.

— Хорошо, — как бы согласился Паромов с доводами допрашиваемого. — Продолжайте.

— По дороге из Олегова гаража нож выбросили под трубами теплосети. Место постараюсь показать, если надо… Номерные знаки не выбросили, как просил Олег, а спрятали между электрическими столбами, заготовленными для смены старых опор. Лежат возле дороги, идущей от гаражей. То же смогу показать… Все ключи, найденные у Артема, выбросили в канализационный люк. Люк смогу показать. Вот и все, — подвел итог печальному повествованию Апыхтин и замолчал.

Занеся в протокол последние слова подозреваемого, следователь задал всего лишь один вопрос:

— Скажите, Анатолий, вы себя, своих товарищей: Ивана и Олега — не оговариваете? Может, мстите им за что-нибудь?

— Ни за что я им не мщу и ни в чем не оговариваю. Рассказываю о деле все так, как было. И прошу следствие и суд принять во внимание мое чистосердечное раскаяние, — к немалому удивлению оперативников окончил он свои показания.

«Не зря агент внутрикамерной разработки хлеб жует», — подумал про себя Паромов, услышав последние слова подозреваемого.

Потом было быстрое прочитывание протокола и уточнение: верно ли произведена запись показаний. Фиксация времени окончания допроса. Обязательная подпись протокола всеми участниками. И все под видеокамеру.

— Уф! Как я устал, — с неподдельным облегчением вздохнул, расслабляясь и отставляя видеокамеру в сторонку, Андреев, пока следователь, оперативники и подозреваемый перекуривали.

Опера наперегонки угощали Апыхтина сигаретами и вновь и вновь спрашивали, будет ли он завтра давать показания при проведении следственного эксперимента.

— Чего же не дать, — отвечал Апыхтин. — Я раскаиваюсь и «назад пятками» не пойду!

Посмотри кто-либо со стороны на эту мирно беседующую компанию, не поверил бы, что тут сидят извечные враги, люди, находящиеся по разные стороны Закона. Бывает!

Потом собственноручно писал явку с повинной по всем преступлениям, совершенным им. Оперативники и следователь выполнили свое обещание, дав Апыхтину возможность написать явку с повинной. Пусть на суде это ему зачтется.

Время поджимало. Впереди предстоял еще один допрос, поэтому после того, как Апыхтин написал явку с повинной, вызвали выводящего и передали ему первого подозреваемого.

— Ведите к нам второго, Злобина, — уточнив фамилию, попросил Паромов.

— А время… — были недовольны сотрудники ИВС затянувшимся визитом следователя. — Может, на завтра все отложите…

— Время потерпит. Как говорится, надо ковать железо, пока оно горячо!

Со Злобиным повторилось все то же самое. Разъяснение его прав и обязанностей, его согласие на ведение видеозаписи, мотивация отказа от участия адвоката. Потом сами показания. Редкие уточняющие вопросы. Однако, Злобин даже в таком раскладе, оставался самим собой: пытался свою вину перебросить на плечи Апыхтина. И по полной программе «валил» Нехороших Олега, указывая на его подстрекательство и прямое содействие в совершении преступлений.

— Вот так-то, мужики, — бросил реплику следователь операм, когда разводящий увел подозреваемого. — А вы мне все: Крюк, да Крюк! Вот вам и Крюк!

— Наша работа такая, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — отшутился Аверин.

— Постановление на освобождение Крючкова не утеряли? — напомнил, воспользовавшись случаем, Паромов. — А то я вас, оперов, знаю!

— Не переживай. Не утеряли, — заверили те дружно. — Завтра с утреца передадим. Все будет тип-топ.

Март догрызал свою середину, но морозец был еще по-зимнему крепок. Прохожие привычно поеживались от всепроникающей прохлады и, сутулясь, спешили поскорее добраться до теплых и уютных квартир. Ночной мрак окутывал город, но улица Ленина тонула в ярких потоках неона. Контраст света и тьмы очаровывал, как и светедва различимых на небе звезд.

Подарочные часы следователя показывали 22 часа 35 минут.

«Припозднились, однако, мы с допросами, — подумал Паромов, шагая с друзьями по очищенному от снега тротуару к остановке общественного транспорта. — Впрочем, как всегда!»

А вокруг бурлила вечерняя жизнь города. Неслись нескончаемым потоком автомобили, ослепляя прохожих яркими фарами, стайками передвигалась с место на место молодежь. По-весеннему нарядная и беззаботная. Ярко и призывно светились окна кафе и бистро. Слышалась музыка. Даже ночь со своими прохладой и мраком не отодвигала, не притушевывала весну. Жизнь продолжалась. У кого-то, возможно, даже очень хорошая…