— Сдурела? Уже забыла, как чуть не окочурилась подо мной?
Она повернула голову в сторону и прошипела:
— Спелась с ним, да?.. Я все равно его отымею!.. Так что хватит меня пугать!
Это что-то новенькое. Раньше она тоже видела этих своих мар, но осознавала, что они не существуют, что это плод ее больного воображения. Сейчас же она пребывала в твердой уверенности, что в комнате есть еще кто-то, реальный и осязаемый. Надо попробовать вернуть ее к действительности.
— С кем ты говоришь?
— С Любочкой!
Безумица поставила колено на кровать и склонилась ко мне.
— Погоди! Искра? Она живая? Ты ее видишь?
— А ты нет? — она заглянула мне в глаза, и лед в ее глазах пробрал меня до костей. — Хотя да… этот клятый барьер…
Она провела пальцем по моей груди, морщась и кусая губы, а я забыл, как дышать, не веря своим глазам. Святой символ! Почему его очертания вдруг проявились на коже? Раньше он был скрыт! И почему вверх ногами? Что происходит?..
— Люба…
— Не смей меня так называть! — ее ногти прочертили глубокие болезненные царапины у меня на груди.
— Хорошо! Хриз, пожалуйста, давай все обсудим. Поговорим спокойно. Развяжи меня. Тебе все равно…
Она прильнула ко мне в поцелуе, заглушив последние слова. Я мотнул головой.
— Прекрати! Ничего не будет, слышишь?
— Куда ты от меня денешься… — ласково проворковала она, забираясь на меня верхом. — Цветочек мой сладкий…
Отчаяние придало силы, я взбрыкнул, но сбросить ошалевшую от похоти Любохриз мне не удалось. Она все еще не набрала свой прежний вес, однако весила больше, чем в тот раз, когда я тащил ее из пропасти. Безумица целовала меня в шею, за ухом, чуть прикусывая мочку уха, и прижималась все сильнее. Надо попробовать достучаться до нее!
— Хриз! — взмолился я. — Погоди… Расскажи мне про Искру. Пожалуйста. Какая она?
— Она… ммм… — ее язычок лизнул, пощекотал мой кадык, а потом губы коснулись ключицы и замерли. — Рукотворный демон… да…
Предательское желание дало о себе знать мучительной тяжестью внизу живота, дыхание участилось.
— Как это?.. — простонал я. — Как рукотворный? Ее кто-то создал?
— Да… Первая Шестая… Самая первая… До того, как взорвались Источники…
Она осеклась и выпрямилась верхом на мне, оглянувшись через плечо.
— Заткнись, а? Сгинь!
— Хриз, эта Искра сейчас в комнате, да? Ты же понимаешь, что на самом деле ее нет?
На ее лице мелькнуло секундное замешательство, долгожданный проблеск сомнения. Но она снова обернулась, что-то прошептала про себя, пожала плечами, подобрала волосы и занялась моим животом. Вот демон!..
— Но разве демона можно создать? Сама подумай… — я сдерживался из последних сил. — Это еще одна твоя мара, которой не существует…
— Существует! И лезет не в свое дело! — она клацнула зубами в опасной близости от паха, и я похолодел. — Довольно разговоров! Заткнитесь, оба!
Вот зараза!.. Я закрыл глаза и вызвал в памяти ту жуткую картину казни папский гвардейцев, когда плесень безумия накрыла собой… как накрывает сейчас ее рот… Не думать!.. Колдовство!.. Отвратительно гадкое… колдовство… Собственное тело стало непослушным и тяжелым, словно плавилось в колдовском огне. Что она со мной делает?.. Нельзя… А если она опять перестанет дышать?.. Этот страх кольнул в самое сердце, избавив от наваждения.
— Какого демона?.. — подняла она голову. — Это что еще за фокусы? Опять приступ бессилия? Немедленно вставай!..
— Нет, — все еще тяжело дыша, ответил я. — Нет, потому что страх убивает желание.
— Не бойся меня, мой Цветочек…
— Я боюсь за тебя, дура!.. — рявкнул я. — А если ты опять перестанешь дышать? А я связан! Не смогу тебя спасти, не смогу даже сделать искусственное дыхание… Кто тебя спасет? Эта твоя несуществующая Искра? Хриз, развяжи меня, пожалуйста, и я обещаю, что мы… мы пошалим, честно.
Я надеялся, что был достаточно убедителен, но она не поверила и отпрянула.
— Я похожа на дуру?.. Ну уж нет!.. Ты!.. Она!..
Безумица вскочила с кровати и заметалась по комнате, ее спутанные волосы рассыпались по плечам, рубашка сползла с плеча. Хриз яростно жестикулировала с порождением собственного безумного разума, почти беззвучно, но отдельные слова до меня долетали:
— … когда?.. доберусь!.. неприкаянный?.. Туза найду!.. Шестерка, ха!.. уязвимое… у всех есть!.. Дура!.. Да пошла ты!.. — уже громче и довольно четко. — Вот и охраняй свою цацу!.. И не вздумай выпустить его из замка!.. Да мне плевать как! А то взорву твой замок ко вшам кошачьим!
Хриз топнула босой ногой и повернулась ко мне, тяжело дыша.
— Козел ты! — сообщила она. — Я на войну отправляюсь, а ты!..
Она схватилась за голову и заорала:
— Да умолкни! Оставь меня! У тебя совесть есть? Без тебя знаю!..
— Хриз… — осторожно сказал я. — Тебе все хуже… Ты потеряла связь с реальностью… Но я смогу… смогу тебя спасти…
Она заскрипела зубами, а потом вдруг разразилась истеричным хохотом:
— Спасти?.. Да это я тебя спасаю!.. Всех спасаю!.. А ты верь, Кыся, верь и дальше в своего карманного божка!.. Ха-ха!.. Единый!.. Сиди здесь и не высовывайся, слышишь? Не мешай мне!.. Будь хорошим мальчиком и слушай тетю Любу.
Я зажмурился, пытаясь сдержать стон. Она окончательно спятила. Что пошло не так? Обряд духовного спасения… И символ!.. Как я мог про него забыть! Я уставился на глубокий вырез ее рубашки. Потянулся мысленно к бесконечности, которую в последний момент, перед обрушившейся на меня памятью безумного разума, успел утопить в ее груди. Судорогой свело все тело, я забился в путах, выгибаясь дугой.
— Эй!.. Что такое? Очнись!..
Она испугалась. Хлопала меня по щекам, гладила, всхлипывала, шептала что-то.
— Развяжи… — прохрипел я.
— Прости меня, Кыся… Я должна уйти. Но я вернусь. Есть еще одна Искра. Ты должен знать. Не верь никому. Слышишь? Его зовут Неприкаянный. Он хочет… Не знаю я, чего он хочет, но… И я не сошла с ума, понял? Так вот… О чем я?.. Неприкаянный. Источник. Искра. А, еще Единый, да… Вот в него ты верь. Только в него. Остальным — нет.
— Тебе тоже… не верить?
— И мне…
— А как же… Антон?
Она вздрогнула и вытерла грязные разводы слез на щеках.
— Антона я спасу. Всех спасу. А потом вернусь, и ты у меня из койки неделями вылезать не будешь…
Слабая мечтательная улыбка осветила ее лицо, даже глаза на мгновение сделались вполне нормальными, словно туман безумия в них рассеялся солнечным светом.
— Почему любовь занимает так много памяти? Для ненависти надо куда меньше… Отрицание отрицания? А я знаю… Я буду тебя очень сильно ненавидеть, Кыся, очень-очень, и больше не забуду!..
Она решительно встала, высморкалась и стала одевать мою одежду, подбирая волосы под платок на пиратский манер. Серое небо за окном раскололось под ударом молнии.
— Хриз! Гроза! У тебя может начаться приступ!.. Развяжи меня! Хорош дурить! — я кричал, надеясь, что мой крик донесется по дымоходу камина до часового на кухне. — Ты не уйдешь дальше оранжереи! Мои люди предупреждены!.. Эй!
Она подошла и поцеловала меня.
— До встречи, Кысенька.
И ушла.
Я откинулся на подушках и закрыл глаза, вслушиваясь в отдаленный грохот бури. Ушла она… Далеко не уйдет. Кстати!.. Уже утро. Куда запропастился воевода?.. Мне же надо ехать! Я принялся кричать, пытаясь пересилить раскаты грома и унять все возрастающую тревогу. Если мои бойцы еще не появились, то скорее всего, Хриз до них попросту не дошла, свалилась с приступом где-нибудь на полпути, корчится там, а помочь ей некому!.. И вообще, как ее символ оказался у меня в груди? Я же точно помнил, как втопил его из последних сил, а потом провалился в блаженную тьму забытья.
— Помогите! Воевода! Ау!.. Кто-нибудь!..
Я закашлялся, сорвав голос. Демон!.. Стал дергать веревки. Хриз сплела их из разорванных простыней и запасных одеяний. Нельзя сдаваться. Надо торопиться. Сильный порыв ветра стукнул в окно, и оно внезапно распахнулось, обдав меня дождевыми брызгами и холодом. Я удвоил старания. Веревки быстро пропитывались влагой и делались податливыми. Это хорошо. Удача на моей стороне. Еще немного!.. Мне удалось вывернуть запястье из пут, а освободить вторую руку уже не составило труда. Вскочив на ноги, я пошатнулся и прислонился плечом к стене, чтобы не потерять равновесие. Голова кружилась. Было такое ощущение, что я провалялся в кровати не несколько часов, а несколько дней.
