— Да, и еще кое-что, — я склонил голову набок и еще раз оглядел хрупкую фигурку девушки. — Вам надо поправиться и набраться сил. Не стоит выделяться среди пышных винденских дам и гарлегской аристократии.
Благодаря Лешуа я обнаружил надежный способ ускользать от Тиштвана. Я приходил на дворцовую кухню, главный конфетмейстер сурово хмурился, отсылал шпиона прочь одним движением бровей и вел меня в оранжерею или в сад, откуда было множество тайных лазеек, чтобы ускользнуть из дворца незамеченным. В одну из таких вылазок я встретился в заранее условленном месте с Велькой. Тот по моему приказанию отрастил усы, полностью изменившие его внешний вид, нацепил очки для пущей надежности и даже выучился разговаривать с легким гарлегским акцентом.
— Все готово, фрон.
Мы стояли возле витрины лавки готового платья, в торговом ряду Стеклянной галереи. Здесь было людно и шумно, что идеально подходило даже для того случая, если за мной все-таки увязался незамеченным какой-нибудь проныра от Цукеркандля.
— Погремушку испытали?
— А то! Все, как часы! — и Велька громко хохотнул, привлекая к себе ненужное внимание.
— А что офицер?
— Дал добро. Мирное соглашение подготовлено.
— Это хорошо, — вздохнул я. — Еще бы все получилось.
— Получится, фрон, как же не получится. Эк вы ловко-то все придумали.
— Я за тебя боюсь, Велька. А вдруг не успеешь?
— А вы не бойтесь, фрон. Я ж не боюсь, — он лукаво усмехнулся и подкрутил усы на подсмотренный у кого-то залихватский манер.
— Хорошо. Тогда готовь остальных. Свадьба состоится 16 июня. Церковь святого Николая. Магистр нам поможет и проведет тебя. С караульными и свадебной свитой сложностей возникнуть не должно. Кстати, о теле ты позаботился?
— Так рано еще, фрон. Пришлют вам вместе с книгами.
С отцом Георгом я почти не виделся, хотя иногда и встречал его во дворце. Он стал частым гостем в покоях светлой вояжны, и я чувствовал смутную тревогу. Что, если Шестая решила уязвить меня, навредив старику? Ибо все остальное подозрительно гладко шло по плану. Я старательно изображал полное смирение, лишь иногда поддаваясь на провокации Шестой. Так, например, чтоб еще больше унизить, она вменила мне в обязанность приносить ей ужин. Я безропотно повиновался, хоть иногда и позволял себе отпускать едкие замечания по поводу ее аппетита. Кажется, светлая вояжна не особо поверила в отговорку про мужское бессилие, потому что одевалась так вызывающе, что мне приходилось призывать на помощь всю свою стойкость. Иногда у меня складывалось жуткое ощущение, что она догадалась о моем плане и играет со мной, как кошка с мышкой. И тогда единственное спасение было в вере. Я молился, а потом отправлялся на тайную встречу с Лу. Мы находили утешение друг в друге — отчаявшиеся заговорщики и спасители мира. Нам обоим некуда было отступать, но ей приходилось в стократ хуже. Слава Единому, что она хотя бы вновь сблизилась с Алисой и обрела в ней дружескую поддержку.
Накануне свадьбы я выбрался из дворца, чтобы прогуляться к церкви святого Николая и еще раз все проверить. На душе было неспокойно. И предчувствия меня не обманули. Никаких праздничных приготовлений. Церквушка стояла тихой и позабытой богом и людьми. Какого демона?!? Неужели Шестая посмела нарушить слово? Такого за ней раньше не водилось. Я вернулся во дворец и набросился с вопросами на обер-церемонимейстера Жерлена.
— Ее светлость будет венчаться в соборе, — спокойно ответил он. — Завтра, как и было объявлено. Чтобы успеть с его ремонтом к назначенному сроку, благодарные жители работали дни и ночи, не покладая рук.
И он уставился на меня водянистыми глазами с таким обвиняющим видом, что сразу становилось понятно, по чьей милости горожане не досыпали ночей.
— Штефский собор? — схватился я за голову.
— Хризоспасский, — невозмутимо поправил меня этот надутый индюк. — Еще ее светлость просила вам передать, что ваш подарок не слишком уместен и…
— Ну да, ну да…
Не слушая его более, я развернулся и нетвердым шагом отправился прочь. Весь мой план грозил полететь коту под хвост.
Магистр пристроил Вельку во дворец слугой, поэтому я отослал Тиштвана за книгой, которая мне якобы срочно понадобилась к завтрашней наставительной проповеди, а сам направился к Луиджии. Велька, улучив момент, тоже пробрался к нам. Последнее тайное совещание перед решающим боем.
— И вы ничего не знали, Лу?
Она пожала плечами.
— Ее светлость ничего не говорит, она только… — девушка замялась.
— Что?
— Только сама спрашивает.
— О чем? Надеюсь, вы не стали ничего ей объяснять или увещевать?
— Нет. Она все выспрашивала о Соляном замке, — Лу поежилась. — И о вас. Сотни раз заставила меня повторить все, что со мной произошло, пока я была в замке. И про императора спрашивала.
— Господи, Лу! И почему я только сейчас об этом узнаю?
— А какая разница, если завтра все… — она не закончила фразу, и несказанные слова повисли в воздухе.
Завтра все закончится. Велька откашлялся и постучал по карте Виндена.
— Так чего делать будем, фрон?
— План не меняем. Изменим точку остановки.
— Где?
Я вгляделся в карту и проследил пальцем маршрут движения свадебного экипажа невесты и ее свиты.
— Тут, — указал я на въездные ворота. — Их надо будет украсить гирляндой из живых хризантем.
И мстительно добавил:
— Желтых, а не белых!
Глупость полная, она все равно их не увидит…
— Забудь. Белых, разумеется, белых. Гирлянда должна быть из белых хризантем. Не следует привлекать внимание.
Выспаться у меня не получилось, хоть я и устал, как собака. Разум отказывался отдыхать, лихорадочно в сотый раз прокручивая детали плана и все больше сомневаясь в оном. Страх заполз в душу, отчаяние смешалось с решимостью идти до конца. Поэтому так и получилось, что ночь накануне свадьбы я не спал, а молился и медитировал, чем привел себя в странное состояния сна наяву. Мне казалось, что я вижу свое тело как будто со стороны.
Дворец был похож на разворошенный муравейник. Императорский кортеж выдвинулся по утру, а свадебная процессия невесты должна была выехать из дворца только к полудню и через час прибыть на площадь к Штефскому собору. Золоченная карета уже ждала на подъездной аллее дворца. Расшитые рубинами шторки, стеклянная алая корона на крыше, шестерка рыжих лошадей (на самом деле пять рыжих, а одна белая, но перекрашенная), бриллиантовые уздечки, попоны из золотой парчи. Образец дурновкусия, сияющий на солнце.
Свадебный наряд вояжны весил наверное столько же, сколько и она сама. Его в ее покои внесли несколько придворных дам под строгим надзором обер-церемониймейстера.
— Фрон Тиффано, ваш экипаж уже ждет, — напомнил он мужчине в багряной мантии, пышно расшитой золотом.
Господи, да это же я… Как странно видеть себя со стороны… С виду такой спокойный и важный, только лицо нездорового зеленоватого оттенка. А если прислушаться, то можно услышать, как бурлит… нет, не страсть. Живот прихватило от страха.
— Да, я знаю. Хочу увидеть ее светлость перед…
— Она одевается!
— Тогда я подожду, — я сложил руки на груди, надеясь выглядеть солидно, но на самом деле всего лишь пытаясь унять бурю в животе. — Однако твердо намерен увидеть ее светлость.
— Зачем?
Я смерил обер-церемониймейстера взглядом, полным презрения и самой искренней муки, и издал горестный стон:
— Какое возмутительное отступничество от церковных канонов! Вы забыли, что перед венчанием должно исповедаться?
Обер-церемониймейстер стушевался, но ненадолго.
— Но сейчас уже поздно!.. Почему вы не исповедали ее светлость вчера?
— Потому что у ее светлости вчера была изжога! — раздражился я. — И она опять изволила швыряться едой в то время, как крестьянские дети от голода пухнут!
