Два дня я просто существовала, и то кое-как — что-то пила, что-то ела, думала какие-то мысли, самые простые, на сложные не хватало концентрации, разговаривала осипшим голосом с кошкой, нашла в интернете чудодейственный способ возвращения голоса при помощи разогретого растительного масла; тряпка, вымоченная в горячем масле, протекла сквозь целлофан и шарф, оставляя чудовищные пятна на диване. Голос, кстати, после ночи в масле действительно вернулся — ругалась я во время оттирания пятен громко, четко и практически без хриплости.

Некоторые части мозга казались накачанными новокаином — вот ты сидишь, думаешь о том, что чай заканчивается, и надо бы собраться с силами, спуститься и купить, а еще лимон, мед и кусок сыра; за лимоном тащится призрак Вадима с «я люблю чай с лимончиком», но как только его образ возникает перед глазами, мыслительный процесс с противным скрипом буксует и останавливается, выдавая что-то вроде «Я люблюуууууу чааааааа…ошибка, ошибка, перезагрузите систему».

Никакого отчаяния я больше не ощущала. Одно беспокоило, как заноза — я опять ошиблась. Две ошибки — это конечно некритично, как ни крути, но время уходит, а желание опять искать кого-то, мучительно встраиваться в его ритм, впускать в свою жизнь, не пихаться по ночам, отвоевывая у захватчика половину кровати, пугаться по утрам — кто это рядом, мамочки! — уходит намного быстрее.

Ошиблась, да. Ошиблась ли? Или все-таки опять слишком несерьезно подошла к выбору? Из одного омута — в другой…

И почему мне теперь кажется, что я ждала такого развития событий? Словно заранее была уверена, что нормального со мной ничего быть не может, к черту нормальность, где там мои страдания? Ждала, когда уже можно будет не обманываться и нырнуть обратно в бездну одиночества, которое, как ни крути, и есть мой лучший друг, семья и смысл жизни?

Голова начинала нехорошо пульсировать, намекая, что философствование — это совсем не мое, и я бросала снова и снова на середине, так и не выудив из недр собственного сознания четкий ответ.

А на третий день я проснулась почти здоровая и охваченная лихорадочной жаждой деятельности.

Само собой, первым делом я ворвалась в Ту Ужасную Комнату, которая на деле была нашей спальней. Содрав постельное белье, я честно раздумывала, выбросить ли его, но — экономия, экономия! — просто засунула в бак. Потом разберемся.

Оглядевшись, поняла, что спать тут все равно не буду. Не буду, и все тут.

Пробежавшись пару раз по квартире, я решила все-таки спуститься в магазин, заодно проветрив болезную голову.

Осенняя куртка нашлась за диваном, испещренная белыми пятнами то ли слез, то ли температурного пота, и тоже отправилась в бак. Искать пуховик было лень, да и магазин в пятидесяти метрах — я содрала с вешалки осеннее темно-зеленое пальто, обмотала шею самым огромным и теплым шарфом, спутанные пряди прикрыла капюшоном и выскочила в подъезд.

Шел снег — не та мелкая пыль, что в прошлый мой выход, а настоящие, пушистые, невесомые как перья хлопья. Я постояла несколько секунд, запрокинув лицо к бесконечному, серому небу, ощущая невесомые ледяные прикосновения всей кожей.

Двор был укрыт толстым слоем, белые шубы скрывали капоты машин, лавочки и обледенелую дорогу. Всего несколько дней, мир вроде бы тот, но совсем другой — уже успел утечь, измениться, как и я. Я тоже все та же Сашка, да только очередная часть меня вылетела в форточку, освободив место для той, что придет на смену. Сплетется из этих вечеров, пустых и одиноких, превращая их в уютные и спокойные; рано или поздно покажется в глубине чайной чашки или в зеркале, когда глаза перестанут искать в отражении знакомые черты.

Не в первый раз, я справилась тогда — я справлюсь и сейчас, я вообще живучая…

Я опустила голову, щурясь от снежинок, склеивших ресницы, и сделала шаг.

В сантиметрах от меня взвизгнули тормоза.

— Да что ж за…! — нервно стукнув дверцей, из машины выскочил все тот же парень, пытавшийся задавить меня буквально на днях. — Опять ты?

— Знаете, — я разглядывала черный капот с проснувшимся интересом. — Мне трудновато будет переехать, может вы начнете какой-то другой дорогой ездить? Два-три дня назад я бы с удовольствием, а теперь мне нельзя, мне жить надо.

— А кому не надо. — буркнул парень и переступил с ноги на ногу. — проблема в том, что я тоже в этом подъезде живу, а вон там паркуюсь.

Он махнул рукой в середину двора.

— Так что другой дорогой вряд ли получится. Хотя я могу ездить кругом вокруг двора. — объявил он и неожиданно улыбнулся. На щеках обозначились ямочки, превращая вполне заурядное лицо в безумно обаятельное, хотя я вообще к ямочкам неравнодушна, могу быть слишком пристрастна.

Я моргнула и сосредоточилась на человеке передо мной, внезапно забыв, зачем, собственно, я стою.

— Все ясно, я так и подумала, что вы где-то рядом живете. — пробормотала я, отступая на шаг. — Я пойду, пожалуй. Хорошего дня.

Стоило отойти на пару метров, как он окликнул меня. По-простецки, громким «Эй»!

Я обернулась — он догонял меня, засунув руки поглубже в карманы. Кожаная куртка наверняка удобна для катаний за рулем большой и красивой машины, но точно не для пробежек в минус пятнадцать.

— После какого наезда мы сможем перейти на «ты»? — деловито уточнил он, остановившись напротив. — Может, второго достаточно, нет?

— Это вы ради этого бежали? — удивилась я. — Мне без разницы, я со всеми на вы, и с вами буду…

— Вообще я хотел спросить, что такого было два-три дня назад, но, пока бежал, понял, что это уж слишком нагло. — обстоятельно объяснил он и поежился.

Я молча пожала плечами и пошла наконец к магазину. Второй раз останавливать меня он не стал.

Глава 4.

Понедельник наступил как-то слишком быстро. Вообще все дни, когда «завтра уже на работу» наступают стремительно. Казалось бы, разве что-то может испортить этот день еще немного сильнее?

Еще как может. На это намекало имя, светившееся на экране. Сначала я решила притвориться, что ничего не слышу, но вещи ему все-таки придется забирать, мне-то они зачем? Раньше начнем, раньше закончим, или как-то так.

В общем, трубку я взяла.

— Алло. — выдохнула я в динамик, и неожиданно накатила такая тоска, что пришлось вцепляться зубами в палец. Возможно, это последний наш разговор, и никакого хода назад уже не будет.

— Привет. — интонация была какая-то…вальяжная? Словно он там на диване валялся, а вокруг всякие темноволосые гурии…

Стоп фантазия, стоп. Не то время, не то место.

Я зажмурилась вдобавок к закушенному пальцу.

— Ты сегодня дома? — продолжала вещать трубка, не подозревая о моих мучениях. — Я ботинки вторые забыл и шарф. Сегодня зайду?

— Да, конечно. — пробормотала я. Даже на мой непритязательный вкус — слишком тихо и жалко. — Заходи. Только после обеда, я…занята.

Мне же к врачу сегодня.

Голос рассыпался дробью гудков.

До больницы было недолго ехать, но долго идти, и все это время в моей голове метались мысли о Вадиме. Что он сейчас думает? Осознал ли, что его измена была ошибкой, или, что скорее всего, понял, что ошибкой был наш брак?

От жалости к себе сводило скулы. Ну да, это я умею просто отлично — жалеть себя…

Пошатывало меня до сих пор весьма внушительно, поэтому очередь из трех человек, сидящих в коридоре, пошептались о чем-то и пропустили меня вперед.

Домой я приехала через несколько часов, скомкав в кармане рецепт до нечитаемого состояния и даже забыв уточнить, как же называется нехорошая болячка, которая так несвоевременно меня подкосила.

Все мои последующие метания нельзя объяснить с точки зрения нормальной человеческой логики. А вот с точки зрения женской и ненормальной очень даже можно.

Сначала я понеслась мыть голову. Пока мочила волосы под краном, облилась вся, содрала одежду и влезла в душ. Минут двадцать мылась всем подряд, старательно отгоняя мысли о том, как же меня скрутит после этой помывки, да на возможную температуру.