Ночь и утро 27 июня прошли в подготовке к прорыву. Были уничтожены находившиеся в ремонте подводные лодки, спущены в канал и подожжены хранившиеся в базе запасы нефти и горюче-смазочных материалов. От этого загорелось транспортное судно, на котором эвакуировались раненые. Спасти его не удалось. Оказались брошенными и впоследствии попали в руки немцев 12 транспортов и несколько буксиров.
В 4.00 командир Лиепайской ВМБ капитан М. С. Клевенский и его штаб вышли из порта на двух торпедных катерах – ТКА-37 и ТКА-47. По пути к Виндаве они были перехвачены немецкими катерами. В бою ТКА-47 получил повреждения и был брошен. Экипаж и пассажиров с него удалось снять. Утром 27 июня катер с командованием базы подошел к Виндаве. Увидев стоящие на рейде советские транспорта, М. С. Клевенский ошибочно принял их за немецкие и приказал идти прямиком в Ригу. Добралось сюда командование базы сравнительно благополучно. Так что никакого удара навстречу силами 114-го полка не состоялось.
Около 10.00 27 июня начался прорыв основных сил гарнизона Лиепаи. Ему предшествовала пятнадцатиминутная (на большее не хватило снарядов) артиллерийская подготовка. Колонна майора А. П. Кожевникова на автомашинах быстро преодолела передний край обороны противника и вышла в тыл. Но немцы вызвали на помощь авиацию, а артиллерия и пехоты поспешили закрыть образовавшуюся брешь. Вскоре на дороге образовалась гигантская пробка из покореженных, горящих автомашин.
Поняв, что по дороге прорваться невозможно, бойцы и командиры стали сворачивать с нее в стороны. Отряд моряков под командованием начальника отдела Политической пропаганды Лиепайской базы полкового комиссара П. И. Поручикова попыталась пробиться между шоссе и морем. Немногим группам бойцов это удалось, а большинство погибли или попали в плен. Был убит при прорыве и сам [366, с. 31].
Закончилась разгромом попытка прорыва второй колонны. Основной удар наносился между железной дорогой и Гробиньским шоссе. Надеясь на эффект неожиданности группа прорыва двигалась короткими перебежками, не открывая огня. Но как только она приблизилась к линии немецких окопов, противник открыл огонь из всех видов оружия. Уже в самом начале боя был убит полковник В. М. Бобович [461, с. 193], так что управление войсками нарушилось. Теперь каждый действовал самостоятельно. Большинству вырваться из окружения и выйти в расположение советских войск не удалось, тем не менее из Лиепаи смогли выйти до 2 тыс. человек.
Погиб в восточном секторе командир группы разведчиков курсантского батальона полковник И. И. Ковров. В бою у Шкеде был убит командир батальона моряков ВМБ А. А. Ганин [461, с. 202]. Был ранен и попал в плен начальник ПВО базы майор С. С. Могила. Получил ранение и вернулся в Лиепаю начальник отдела кадров завода «Тосмаре» полковой комиссар Я. В. Ермаков.
Части бойцов и командиров удалось пробиться через кольцо, созданное немецкой 291-й дивизией. Но добрались до своих далеко не все.
Батальонный комиссар М. Н. Стрельников, военком 12-го пограничного отряда, ушел к партизанам. Не избежал пленения единственный оставшийся в Лиепае на момент прорыва генерал – И. А. Благовещенский. После прорыва через немецкие позиции он с небольшой группой курсантов направился в сторону Риги. Когда 7 июля в 60 км от Лиепаи их обнаружили айзсарги, с ним остались всего два бойца. «Банда из местных жителей», как назвал их советский генерал, разоружила группу и на следующий день передала немецкому командованию. Перед захватом И. А. Благовещенский успел уничтожить свой партийный билет, остальные документы у него отобрали уже в Хаммельбургском лагере [301, Т. 2. Кн. 1, с. 344–345].
Более подробно и обстоятельно о случившемся с ним в начале войны генерал И. А. Благовещенский рассказал на допросе 3 июля 1945 г. По его словам, после прорыва через немецкое окружение у г. Лиепая он оказался в одной группе с начальником хозяйственной части военно-морского училища интендантом 1-го ранга Н. В. Синяцким, начальником курса старшим лейтенантом Дмитриевым и 17 курсантами. Посовещавшись, решили идти на северо-восток, к линии фронта. К утру после плутания по лесу выяснилось, что часть людей где-то потерялась. Среди «потерявшихся» оказались интендант Н. В. Синяцкий и старлей Дмитриев.
Генерал И. А. Благовещенский еще 25 июня сильно ушиб ногу, быстро передвигаться не мог, и два курсанта вели его под руки. К 5 июля он совсем выбился из сил, а тут еще пошел дождь, и после очередной ночевки под открытым небом генерал понял, что дальше идти не сможет. Курсанты, сопровождавшие его, постепенно стали отставать или просто уходить, и вскоре рядом с генералом осталось всего два человека. Одного генерал отправил на м. Сирава, но тот назад с мызы так и не вернулся. «Я сообразил, что там, очевидно, айзсарги, и спросил оставшегося курсанта – что делать. Ответ его был таков – что хотите. Я ему сказал, что дальше двигаться не в состоянии, поэтому сдамся. Курсант сказал, что в таком случае и он сдастся. Я послал его и велел сказать, что здесь генерал». Вскоре действительно подошли айзасарги и взяли И. А. Благовещенского в плен [301, Т. 2. Кн. 1, с. 349–350]. Из рассказа следует, что генерал через подчиненного сам попросил айзсаргов взять его в плен и доставить немецкому командованию.
С утра 28 июня начались бои непосредственно за город Лиепая. Полностью поставить его под контроль удалось только через сутки. К исходу 29 июня бои за Лиепаю прекратились. Все раненые, оставшиеся не эвакуированными, персонал госпиталей и медсанбатов оказались в плену, а в их числе полковник В. И. Корнеев и полковой комиссар Я. В. Ермаков. Начарт 67-й дивизии находился в госпитале с 25 июня, после того как он получил ранение на КП соединения во время артиллерийского обстрела.
Одновременно с Лиепаей началась эвакуация Виндавы. В 4.00 27 июня командующий Балтийским флотом адмирал В. Ф. Трибуц отдал соответствующий приказ командиру Виндавского сектора береговой обороны полковнику Герасимову. Для него и оборонявшего сухопутный фронт полковника Г. Е. Муравьева такой поворот событий оказался полнейшей неожиданностью. Никакого плана эвакуации не существовало, приказы на подготовку к прорыву, уничтожение не подлежащих эвакуации ценностей и погрузку на водный и железнодорожный транспорт всего того, что можно было вывезти, отдавались в страшной спешке.
Все это привело к сумятице и неразберихе. Так, например, интендант 1-го ранга Иванов за три часа успел разместить на четырех транспортах всего 15 ящиков сгущенного молока. В результате суда так и ушли порожняком, оставив в порту много ценного имущества, среди которого было и продовольствие, и боеприпасы. Один транспорт и три парусно-моторных судна были брошены [461, с. 181].
Пробившиеся через оборону немецкой 291-й дивизии, направились в сторону Риги, по пути дробясь на группы и вновь объединяясь в отряды. Одним из самопроизвольных пунктов сбора стал г. Тукумс, в котором оказалось до 2,5 тыс. окруженцев. Командование над ними принял полковник Г. Е. Муравьев. Он решил выходить к линии фронта через Ригу. Еще один отряд в количестве около 200 человек в направлении на г. Елгава вел военком 67-й дивизии полковой комиссар И. И. Котомин. Все они рассчитывали, что сплошного фронта еще не существует, война имеет маневренный характер, и существует реальная возможность «проскользнуть» между наступающими частями противника.
Естественным препятствием на пути к Риге стала р. Даугава. Около 5 часов утра 1 июля через нее попытались перебраться бойцы отряда полковника Г. Е. Муравьева. К этому времени батальоны 291-й дивизии уже вошли в столицу Советской Латвии, следом за ними двигались передовые части 61-й пехотной из состава XXVI корпуса. Прорваться через их боевые порядки не было никакой возможности, поэтому имело смысл вообще обойти Ригу стороной. Но полковник Г. Е. Муравьев по какой-то собственной мотивации принял решение, оказавшееся роковым.
Атака оказалась неудачной, противник встретил переправлявшихся огнем и без потерь для себя заставил их отойти. Попытка переправы стоила отряду примерно в 500 жизней. Тогда полковник приказал изменить маршрут и выходить через г. Кекава. Утром следующего дня – 2 июля – отряд вышел к дороге Елгава – Рига.
