Потому общим местом в отечественной литературе стало описание последнего боя, в которой главный герой полностью расходует боеприпасы, убивая значительное количество врагов, отказывается от всех предложений сдаться, и только после нескольких тяжелых ранений, в беспомощном или бессознательном состоянии, нередко еще и в рукопашной, советский генерал или полковник попадал в немецкий плен. Ни в одной книге или статье, вышедшей в Советском Союзе, не называлось не то, чтобы точное (его мы не знаем и поныне), но даже приблизительное количество высших офицеров, оказавшихся в плену. Создавалось впечатление, что таковых было немного, пленный советский генерал представлялся как явление совершенно редкое, почему сомнений в описаниях их пленения, как правило, не возникало.

Можно привести несколько примеров, демонстрирующих принципы отображения обстоятельств пленения в отечественной историографии. В этом отношении весьма показательна позиция Н. И. Масленникова. Так, в его отображении генерал И. С. Никитин пытался прорваться из окружения, но неудачно: «тяжело раненого и контуженного генерала гитлеровцы взяли в плен, привезли в Хаммельбургский лагерь» [392, с. 50]. Дивизия, которой командовал генерал Х. Н. Алавердов две недели дралась с противником, «а ее командир тяжело раненый попал в плен» [392, с. 50]. Герой Сопротивления, генерал Д. М. Карбышев 3 августа 1941 г. «тяжело ранен, контужен и в бессознательном состоянии оказался в плену» [392, с. 54]. И, наконец, генерал Г. И. Тхор, в описании данного автора, летел на самолете, когда 18 сентября 1941 г. его сбили немцы. Сам «Тхор, тяжело раненый, попал в плен» [392, с. 72–73]. Иными словами, советский генерал и патриот не мог попасть в плен иначе как будучи тяжело раненым, контуженным и без сознания.

Если кто-то думает, что это исключительно манера изложения фактов одним автором – Н. И. Масленниковым, – то это не так, и можно привести и иные примеры в подтверждение. Вот, скажем, И. И. Зарубин так описывал положение генерала М. И. Потапова перед тем, как тот был взят в плен: «тяжело контужен и ранен», не мог уже оказать сопротивление [353, с. 113]. В таком же беспомощном состоянии захватили в плен генерала Г. И. Тхора. Его группу в районе с. Мелехи заметили немцы и стали преследовать. Появились танкетки, «самолеты выбросили десант. Раскрыв парашюты, фашисты уже сверху открывали автоматный огонь» [342, с. 112]. Осколками разорвавшейся неподалеку мину генерал Г. И. Тхор был ранен в голову и плечо. Во время нового обстрела – контужен и по собственной просьбе оставлен в с. Загребелье на попечение дочери Дианы. Состояние генерала было тяжелым, он то приходил в себя, то вновь впадал в забытье. Так его и захватили немецкие солдаты [342, с. 113, 114].

Наконец, генерала И. М. Шепетова при прорыве из Харьковского окружения также постигла неудача: он попал под артиллерийско-минометный обстрел и был тяжело контужен. Некоторое время находился без сознания, но и после того, как пришел в себя долго не разговаривал и ничего не слышал. Когда немцы начали прочесывание генерал не смог оказать сопротивление и оказался в плену [483, с. 102, 103].

И даже когда обстоятельства пленения не до конца ясны, но отношение автора к своему герою положительное, тот попадает в плен только вышеуказанным образом – раненым, контуженным, беспомощным: «30 августа фашисты предприняли мощное наступление на участке, где сражался 100-й полк. Видимо, в этот день тяжело раненный или контуженный полковник Смирнов попал в плен и был помещен в шталаг-311» [254, с. 32].

Наверное, сказанного вполне достаточно. Все описания похожи друг на друга и включают в качестве причины пленения, как правило, тяжелые ранения и контузию, иногда еще добавляется отсутствие патронов или внезапный отказ оружия. Авторы таких описаний стараются подчеркнуть, что у их героев не было никакой, совсем никакой, возможности избежать плена. Захват их противником всегда происходил в силу трагически сложившихся, не зависящих от них обстоятельств.

Такой подход вызывает закономерные сомнения. Нужно учитывать, что в неволе оказалось несколько десятков генералов и несколько сот полковников, и часть из них попала в плен не только непосредственно в бою, тяжелоранеными и без сознания. Следовательно, существовали более разнообразные ситуации, сопряженные с множественными причинами, заставлявшими командиров прекращать сопротивление.

Рассказы о судьбах пленных генералов и полковников Красной Армии также можно встретить в иной литературе, посвященной Великой Отечественной войне, в историях соединений, тех или иных боевых операций, движения Сопротивления в лагерях военнопленных. Но все они разрозненные, бессистемные, не дающие цельной картины.

Скудость источниковой базы сказалась как на уровне, так и на количестве исследований. Никакой более или менее полной картины вплоть до настоящего времени так и не сложилось. В историографии вопроса на настоящий момент можно выделить два основных направления: жизнеописания отдельных героев и сборники биографий. В рамках жизнеописаний также образовались основные линии, с одной стороны, биографии героев, с другой – так называемых «предателей», причем в противопоставлении их друг другу. В качестве идеального героя, как правило, фигурирует генерал-лейтенант Д. М. Карбышев, его антиподом является тоже генерал-лейтенант – А. А. Власов.

Раньше всего внимание исследователей привлекала фигура генерала Д. М. Карбышева, что неудивительно. Он стал единственным генералом Красной Армии, получившим звание Героя Советского Союза за подвиг, совершенный в немецкой неволе. В канун 20-летия начала Великой Отечественной войны увидел свет сборник очерков, посвященный ему, с названием «Солдат, герой, ученый» [472]. Первая монография о Д. М. Карбышеве, принадлежавшая перу Е. Г. Ре-шина, вышла почти 25 лет спустя – в 1987 году [453]. Наконец, в 1990 году появилась книга В. С. Познанского [440], после которой в постперестроечной России крупных произведений, посвященных генералу Д. М. Карбышеву, уже не выходило.

Внимание исследователей еще в советское время привлекли судьбы таких генералов как герой Могилевской обороны М. Т. Романов, командующие армиями М. И. Потапов и М. Ф. Лукин, Герои Советского Союза Г. И. Тхор и И. М. Шепетов. Каждый из них удостоился своего жизнеописания.

О судьбе командира 172-й дивизии М. Т. Романова еще в Советском Союзе были написаны две книги. В 1968 г. вышла «Повесть о генерале Романове», а в начале 80-х – «Память сердца». В центре внимания авторов, естественно, находилась оборона Могилева в июле 1941 г., но несколько страниц они уделили пребыванию раненого генерала М. Т. Романова в д. Барсуки в семье Асмоловских и его захвату там немецкими солдатами [459; 465].

Свое жизнеописание получил один из наиболее способных генералов-командармов начала Великой Отечественной войны, единственный, получивших повышение в звании после возвращения из плена – М. И. Потапов [353]. Однако обстоятельства его пленения описаны И. И. Зарубиным крайне скупо, а жизнь в плену вообще осталась за рамками исследования.

Совсем недавно – в 2016 году, – вышла биография генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина, командующего войсками 19-й армии [470]. Примерно треть ее объема отведена на рассказ о пребывании этого генерала в плену. В основу этой части положена другая книга – «Командарм Лукин» [401], – расширенная и дополненная современными материалами. Несмотря на это, оценки событий и мотивация поступков главного персонажа остались без существенных изменений.

В конце 70-х гг. ХХ в. вышла книга А. А. Тутыка о генерале И. М. Шепетове. К числу ее достоинств можно отнести достаточно подробное описание действий 14-й гвардейской дивизии в условиях Харьковского окружения и вполне конкретное описание ситуации, в которой ее командир оказался в плену. В дальнейшем автор рассказал об участии генерала в подпольной борьбе и героической смерти [483].

Примерно такой же по жанру является биография другого Героя Советского Союза – генерала Г. И. Тхора. Авторы – А. Ф. Дудко и Л. Г. Любич несколько страниц текста отвели обстоятельному описанию попыток прорыва из Киевского окружения группы генерала Г. И. Тхора, завершившейся ее разгромом и захватом командира в плен. Последняя четверть книги посвящена роли генерала в подпольном движении Сопротивления [342].