Учеба продолжалась в прежнем режиме. Лекции сменялись практиками, практики — лекциями. Занятия по физической подготовке перенесли с уличного стадиона в зал учебного корпуса, да и помимо бега теперь мы тренировались в лазании по канату и покорении альпинистских стен. По словам Шамиса, этот вид занятий нам тоже обязательно пригодится. И, уже зная, что преподаватель не шутил и не издевался, все выкладывались полностью и старались до седьмого пота. Мужчина лишь усмехался и подбадривал нас.
Дожди все чаще сменялись снегом, а вскоре он и вовсе укрыл город белоснежным полотном. Я возобновила переписку с отцом, который писал, что не знает, как отвечать моему другу, а увидев последние их сообщения, пришла в ужас. Кит написал мне простую фразу «Шурик, у тебя все получится», но каждый раз на эту фразу я отвечала одно и то же «я надеюсь». Папа этого знать не мог, поэтому написал в ответ «даже не сомневаюсь», и друг моментально заподозрил неладное. И чем дальше я читала диалог отца и Кита, тем больше понимала, что Кит догадывается, что переписывается не со мной. И как оправдаться перед ним, я просто не представляла. Не могла же я сказать, что все это время мы с папой обманывали его, потому что я в волшебном мире? Он решит, что я издеваюсь или сошла с ума, или еще хуже, решила прекратить с ним общаться. Попросила папу пока не выходить на связь с Никитой, но понимала, что долгое отсутствие ответа вынудит друга приехать к моим родителям. Голова шла кругом, а тут еще и жизнь решила, что мало мне забот и неприятностей, посылая все новые и новые.
Через полторы недели после поимки сбежавших студентов мне пришло письмо из столичного суда. Повестка. Оказалось, что Лантас как куратор и один из участников судебного процесса, назначил представителями факультета главу и старших каждого курса. Я надеялась, что эта участь обойдет меня стороной, потому что очень волновалась и даже боялась, но рядом были Доминик и Натка.
Трое студентов сидели скованные тонкой нитью. Они не были отгорожены от остальных участников. Это удивило меня, но Лантас пояснил, что нитка сплетена особым образом, так что она блокирует все магические потоки. Ребята не могут их использовать, поэтому неопасны для остальных. На черных лавках, стоящих полукругом, расположились остальные участники. Мы сидели во втором ряду, в первом разместились пострадавшие и обвинители. Трое судей в белых мантиях сидели за черным столом, листая бумаги. Здесь не было никакого пафоса, как в нашем мире. Судьи, как и остальные, спокойно дожидались времени начала судебного процесса. За двадцать минут до него в отдельную комнатку, вход в которую был прямо в зале суда, завели обвиняемых, после пригласили сначала пострадавших, а потом и нас — свидетелей. Оказалось, что в этой комнате проходила процедура дачи клятвы. Я знала, как это происходит, благодаря Ладу, и тем интереснее для меня было увидеть и поучаствовать в этом.
Доминик подтолкнул меня в спину, когда пришла моя очередь. Я прошла к единственному столу и села напротив сухонького старичка в серой мантии. Он потребовал представиться, вписал мои данные в толстый журнал, а после протянул мне лист с заготовленным заклинанием.
— Руку, будьте добры, — протянул худую морщинистую ладонь. — Называете свое имя и дальше по тексту.
— Я, Данияс Алесандрия, выступающая в роли свидетеля по делу № 368ПРМ, клянусь до конца судебного процесса по данному делу отвечать правдиво и исчерпывающе на все вопросы достопочтимых судей. Клянусь, что не буду пытаться утаить самые мелкие подробности, относящиеся к делу. Клянусь в случае причастности к совершенному преступлению признаться в содеянном и со смирением принять наказание. Сантир верде лонтер свир, — и одновременно с произнесенным заклинанием пожилой мужчина проколол мой палец и приложил к тексту клятвы. В палец словно разрядом тока ударило, а кровь, попавшая на лист, зашипела и испарилась, не оставив и следа.
Ощущение от ритуала осталось двояким. С одной стороны, каждый раз применяя магию, я чувствовала небывалый восторг и воодушевление, а с другой, строчки о причастности к преступлению не вызывали радости, даже несмотря на то, что я знала о собственной невиновности.
— Это всего лишь формальность, — ободряюще улыбнулся Лантас, когда мы все выходили из небольшой комнатки.
Слушание началось после объявления секретаря, чью роль выполняла грузная женщина, сидящая отдельно ото всех в уголочке. Бедняжке приходилось записывать каждое слово вручную.
Когда очередь дошла до меня, то все оказалось гораздо проще. Волнение отошло на задворки сознания, а ответы лились сплошным потоком без раздумий, наверное, все дело в клятве. Я, как и остальные свидетели, подробно рассказала о произошедшем тем злополучным утром. Все прошло быстро, и даже немного странно. Я не понимала, зачем создавать столько лишних хлопот, если под действием клятвы обвиняемые сами признались и рассказали во всех подробностях о том, как совершали это преступление. Но Лантас пояснил, что это формальность, чтобы соблюсти все правила и составить полную картину произошедшего. Нельзя в этом мире выносить приговор, не опросив имеющихся свидетелей, вот если свидетелей преступления нет, то тогда полагаются только на показания преступников.
В конце судебного процесса я была ошеломлена приговором. Наверное, мне даже стало жалко тех, кто совершил глупость. Ребят приговорили к принудительному снятию воздействия магии рун с пострадавших, лишению магии и тюремному заключению на пять лет. Вот так в одно мгновение их жизни оказались перечеркнуты. Я видела на глазах ребят, преступивших закон, слезы, и это было неприятно и страшно.
— Они знали, на что шли, — пожал плечами Доминик. — Это тебе в новинку, а мы все знаем, что за самое мелкое преступление с помощью магии следует суровое наказание. Они еще и сбежать пытались, глупцы. Это к лучшему, Саша. Возможно, это станет хорошим уроком для остальных, — он кивнул в сторону ребят с других факультетов, которые тоже выступали свидетелями.
В академию я возвращалась в подавленном состоянии. Не понимала, ради чего они пошли на такой шаг, в голове не укладывалось. Но я даже не представляла, насколько далеко могут зайти другие.
Зима стремительно захватывала власть, а мы с Домиником становились все ближе друг к другу. И казалось, что тучи над факультетом начертательной магии, наконец, рассеялись, наступило светлое время, когда стычки сошли на нет, но я ошиблась.
Ближе к концу осени Лантас пригласил меня после занятий к себе в кабинет на разговор. Доминик вызвался идти со мной, предположив, что речь пойдет об успеваемости ребят моего курса.
У кабинета Лантаса на подоконнике сидела Дария.
— Ты чего здесь так поздно и одна? — спросила я.
— Да у меня завал по призывам, пришла на консультацию, а он попросил подождать. Сказал, что у него дела с тобой, — пояснила подруга, — вот, жду.
— А почему одна? — нахмурился Доминик.
— Да все же наладилось. Еле сбежала от этих надзирателей. Сориан порывался проводить, но я отказалась, не маленькая. Это ты нашу Сашку боишься и на секунду оставить.
— Конечно, вдруг украдут, — хмыкнул он, открывая дверь, — вы не против, если я просто поприсутствую? — Доминик заглянул в кабинет.
— Заходите, — послышался голос куратора, — заодно и о твоих поговорим сразу.
Беседа получилась недолгой. Лантас назвал мне четверых неуспевающих с моего курса. С курса Доминика таких оказалось двое. В итоге в списках оказались обе девушки, с которыми у меня не сложились отношения: Актарина и Малика. Значит, Доминик не шутил, когда говорил, что Малика может вылететь с факультета. На четвертом курсе — кошмар, как же это, наверное, обидно.
— Что можешь сказать по их поводу, Саша? — обратился ко мне преподаватель.
— Не знаю, правда, — пожала плечами, — говорить об отсутствии способностей не буду. Я не могу об этом судить. А в остальном, парням, как мне кажется, не хватает терпения и усидчивости. Я очень часто их вижу в общей комнате, где они чай пьют, хотя их успехи в учебе оставляют желать лучшего. Актарине не хватает организованности и дисциплины. Она просто не может проснуться, из-за этого очень часто просыпает занятия и, как следствие, отстает. К тому же у нее сложный характер, и я не знаю, взялся ли кто-то помогать ей, а насчет Тании могу сказать, что она старается, по крайней мере, мне так кажется. Я вижу, как на лекциях она записывает каждое слово, да и вообще она постоянно с учебниками и тетрадями ходит. Что-то учит, читает. Она старается.
