— Да, ты прав, — отстранилась от него и взглянула на друзей.

На нас не смотрел только ленивый, благо, хоть пальцами не тыкали. Доминик поймал мою руку, и так, держась за руки, мы пошли ко всем. Запоздалое понимание, что все видели то, чем закончился танец, заставило мысленно застонать.

— Слушай, а если ты ложь не любишь, то что говорил Лексу насчет меня? — пыталась я хоть как-то отвлечься от пристальных, наполненных хитростью и весельем взглядов.

— А я ему и не лгал. Сказал, что ваши отношения — это ваше дело, решайте его между собой, а от меня пусть ничего не ждет. Иногда лучше вообще промолчать, чем погрязнуть в собственной лжи.

За столом воцарилась тишина, как только мы подошли. Я уже тысячу раз пожалела, что занавеску сдвинули на время танцев. Взгляды друзей раздражали и заставляли смущаться. Посмотрела на Натку. Она улыбалась во все зубы и, казалось, с трудом воздерживалась от комментариев.

— Что? — первая не выдержала и спросила, глядя на подругу. Мой вопрос прозвучал так громко, что я сама испугалась собственного голоса.

— Ничего, — все так же ухмыляясь, девушка подняла руки и замотала головой, — я молчу. Как ты и просила, — но в ее словах звучало столько веселья и язвительности, что хотелось ее стукнуть.

— По-моему, вы уже всю нашу жизнь обсудили вдоль и поперек, — сказал Доминик, — так что, если жаждете подробностей, поспрашивайте у тех, кто слухи разносит. Они вам больше нашего расскажут, а здесь мы собрались, чтобы Лекса поздравить. Правда, дружище? С днем рождения! — он поднял бокал, вынуждая всех последовать его примеру.

А другой рукой держал мою руку, положив на свое колено, и гладил большим пальцем. Дом не переставал меня восхищать. Насколько легко ему удавалось усмирить каждого, как легко он переключал их внимание. И всегда спасал меня от неловких положений. Жизнь, конечно, непредсказуемая штука, но я надеялась, что она не разведет меня с таким потрясающим парнем.

Остаток вечера я провела в попытке осознать, что произошло. Пыталась поверить, что это не розыгрыш и не попытка поглумиться. Нет, Доминик не мог поступить со мной так подло, слишком он был честным и совестливым. Да и его рука, которая всегда находила мою и сжимала, была настоящей. На некоторое время я даже выпала из реальности, раз за разом прокручивая разговор с Домиником. И раз за разом с трудом сдерживала улыбку. Поднимала бокал при очередном тосте, но порой даже не делала традиционного глотка.

Никто не пытался привести меня в чувство, но иногда я ловила на себе понимающие взгляды. А на Натку и вовсе смотреть было страшно, в светящихся глазах подруги, словно бегущая строка с огромными буквами, сменялись эмоции, но главенствующим было жгучее любопытство, которое горело ярким пламенем во взгляде девушки. Я чувствовала, что сегодняшнее ее молчание обойдется мне очень дорого. Наверняка меня ждал допрос с пристрастием, но было очевидно, что Натка рада такому развитию событий. И, скорее всего, рада она в первую очередь за Доминика.

Тихое и спокойное застолье с плавными танцами и мирными беседами быстро наскучило молодым и энергичным студентам, и остаток ночи мы провели в менестреле, выплескивая накопившуюся энергию и праздничное настроение.

Нет, практически ничего не изменилось в наших отношениях с Домиником, и, наверное, это было правильным. Он чаще меня касался, практически не выпускал мою руку из своей, когда мы сидели за столом, обнимал, смеялся, улыбался, говорил комплементы, но дал мне время осознать, понять, что он рядом, и у нас может что-то получиться. Наверное, это время он давал и себе. Но даже при привычном поведении между нами незримо изменилась атмосфера, стало волнительной. И это волнение, от которого голова немного кружилась, было приятным. Счастливым.

На ночь мы отправились в уже знакомый гостевой дом, и, стоя у двери нашей с Наткой комнаты, Доминик крепко обнял меня, уткнувшись в макушку носом.

— Я же говорил, то, что ты пошла на его день рождения — к лучшему.

— Ты был, как и всегда, прав.

— Сладких снов, Саша, — он поцеловал меня в макушку и отстранился.

— Спокойной ночи, — улыбнулась и прошмыгнула к себе. Закрыла дверь и закрыла лицо руками, скрывая улыбку до ушей.

— Да наконец-то, — усмехнулась Натка. Подруга скидывала верхнюю одежду и смотрела на меня. — А я уж думала, что вы никогда не решитесь признаться друг другу.

— В смысле?

— Ой, Сашка, да только слепой не замечал, с какой нежностью вы друг на друга смотрите. Но вот же незадача, вы оба оказались слепыми. Не знаю, что сегодня толкнуло вас на этот шаг, но я рада, что это случилось.

— Сориан с Лексом. Это они намекнули.

— А, без посторонней помощи не обошлось. Я их завтра расцелую. В общежитии уже спорят, друзьями вы останетесь по своей глупости или все-таки зачатки разума у вас где-то есть. Ладно, Сашка, не обижайся, извини, что-то как-то грубо вышло. Но, гребанный свирстик, как вы меня бесили тем, что ходили кругами!

— Кто такой этот свистик? — рассмеялась я оттого, насколько искренне и зло возмущалась подруга. Это выглядело комично.

— Не свистик, а свирстик. Гадость неимоверная. Зимняя дрянь. Белый червь до тридцати сантиметров длиной, с острыми зубами и большим ртом. Он в снегах некоторых лесов водится. У него на передней части есть маленькие, но очень мощные лапки, он ими снег загребает и прорывает тоннели, а питается кровью и энергией магической. Вот и вы с Домиником, как два свирстика, всю кровь мне высосали вместе с энергией, пока я за вас переживала. Да я за себя так не переживала, когда у нас с Тхимом все начиналось.

— Ну, все, все. Не нужно за нас так переживать. Мы сами разберемся, правда. Но спасибо, приятно, когда за тебя кто-то так сильно волнуется.

— Разберутся они, — пробурчала Натка, — в следующей жизни такими темпами. Все. Я спать. Скоро уже солнце встанет.

— Ворчунья. Но я все равно тебя люблю.

— Ты бы себя видела, мне кажется, ты сейчас вообще весь мир любишь.

Да, наверное, весь мир. Хотелось взлететь от ощущения счастья. Это потрясающее чувство, но даже оно было не властно над недосыпом. Уснула я моментально, как только голова коснулась подушки. Снов не видела.

Проснулась от громкого стука, будто кто-то пытался вынести дверь в нашу комнату, села на кровати и пыталась продрать глаза. На соседней кровати такая же сонная, взлохмаченная и ничего не понимающая, сидела Натка.

— Я сейчас встану, — прорычала девушка, — открою дверь и запущу в того, кто ломится к нам, зарядом огня.

— Мне не страшно. Мне вчера вещицу подарили, которая меня спасет, — раздался из-за двери голос Лекса.

— Девчонки, мы вас уже полчаса разбудить пытаемся, — послышался голос Доминика, — уже собирались к хозяевам идти за запасными ключами.

— Мы проснулись, — крикнула я, — умоемся и спустимся.

Взглянула на Натку и перевела взгляд на окно. Солнца не было видно за темными тучами. Какое время суток, было не определить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну вы и спите, — восхитились ребята, когда мы спустились вниз.

— У нас крепкий здоровый сон, — важно заметила я, подходя к столу, уставленному какими-то салатами, пирожными и чаем. Дария сдвинулась, освобождая место возле Доминика. Кивком поблагодарила ее, улыбнулась парню и обвела взглядом остальных ребят.

— Вас можно поздравить? — отхлебывая из чашки, спросил Сориан.

— Думаю, ты торопишь события, — с нажимом произнесла я, давая понять и остальным, что эта тема не обсуждается.

— Понял. Значит, еще рано.

Я метнула испепеляющий взгляд на сокурсника, но его совершенно это не тронуло. Он намазывал джем на кусочек светлого хлеба и не обращал на меня внимания. Зараза.

Оказалось, что время близилось к вечеру, и этот факт немало меня взволновал. Словно маленький надоедливый колокольчик, на задворках сознания висела мысль о докладе по кровавым ритуалам. Но, видимо, не у меня одной были такие колокольчики. Мы позавтракали, вернее, поужинали, поделились впечатлениями о празднике и отправились в родную академию, которая ждала своих студентов.