— Пани, должно быть сильно голодна?
Конечно, можно было накормить её в вагоне-ресторане, но… Седина в бороду — бес в мошонку!
— Не знаю, приличествует ли…
— Ну, тогда в ближайшую ресторацию, Адольф!
Блин, чувствовал себя как Киса Воробьянинов — запавший на отощавшую на «овощных» котлетах студенточку из общежития имени монаха «Бертольда Шварца»… Довольно идиотское «чувство» — должен признаться, но ничего с собой поделать не мог!
Комендант, действительно — почапал куда-то на своих двоих, а Спиридович — выгнав из автомобиля сопровождения подчинённого ему жандарма из Конвойного эскадрона, отправился следом за нами.
На ходу, чтоб не молчать, я рассказывал пане об достопримечательностях Могилева, с которыми уже успел достаточно хорошо познакомиться:
— Не смотрите на столь убогий внешний вид, пани! Могилев — достаточно современный город — в нём уже есть электричество, телеграф, телефон, водопровод и даже трамвай на конной тяге…
— А это — разбитый на месте старых городских укреплений Муравьёвский сквер, названый так — в честь губернатора конца прошлого века.
— Позвольте… Да никак, это театр?!
— Да, это театр, пани. В городе ещё и синематограф есть — под названием «Чары»…
— «Чары»?!.. Что это за здание, Николай Александрович? Какая прелесть!
— Это, мы заехали в так называемый район «Школотица», населённом местными евреями… Обратите внимание, пани Родомила: это высшее еврейское учебное заведение — «Ешибот»! А эту синагогу в приснопамятном 1645-ом году — на праздник Рошга-Шана, разгромил достославный бургомистр Ребрович, со товарищи…
— Ой, как интересно Вы рассказываете, Николай Александрович!
Видать, мой шофёр Кегресс подслушивал или неправильно меня понял, но привёз он нас как раз к «Чаре». Только хотел ругнуться, как заметил напротив двухэтажное здание под большущей вывеской «Дом Граната», на первом этаже которой кроме ювелирного магазина Моисеевой и магазина дамского платья Кагана, мною была замечена какая-то забегаловка. Возникли кое-какие сомнения:
— Сами то Вы, здесь бывали, Адольф?
— Не извольте беспокоиться, Ваше Величество, — отчаянно грассируя, заверил тот, — отличная французская кухня: здесь и, наш посланник — мсье женераль Жанен, частенько бывает.
Так вот, где у него происходят конспиративные встречи со своим резидентом! Совсем, русского царя — за дурачка считает, раз привёз сюда.
Я пошарил по карманам: разум у этого тела другой, а привычки остались теми же: у царя ни гроша за душой!
— Рассчитаетесь за нас, Адольф? Как только разбогатею, тотчас верну — честное императорское.
«С германских репараций, блин»!
…ЧТО, ЧТО?!
Кажется, только что, в мою голову пришла очень хорошая идея…
* * *
Наш «роман», сразу же пошёл как-то не так, как мне хотелось бы: моя любимая так жадно ела, что отвлекать её от этого занятия любовным трёпом, было как-то совестно… После французской кухни, пани Родомила Вуйцик покраснев, отпросилась «попудрить носик» и я её довольно долго ждал. Затем, вернувшуюся за стол, мою забавницу начало конкретно «плющить»! Человек был явно на пределе своих сил — видать, довелось ей хлебнуть лиха…
Ну, что ж поделать? Всякие там «пуси-муси», придётся отложить до более благоприятного момента.
К Царскому поезду, привёз её уже спящую.
Вагоны «поезда-дублёра», когда стало ясно — что я буду постоянно обитать и царствовать здесь на полустанке — а не в резиденции могилёвского губернатора, как сперва предполагалось, с мой же подачи начали потихоньку «обживать» — превращая их в спальные… Вот здесь я и, поселю мою радость. Не проживать же ей, моей прелестнице, в гостинице — в городе, как консервная банка килькой, набитой лощёнными штабными офицерами?! И, не ездить же моей лапушке, на работу каждый день из города на извозчике — как какой-то простой купчихе?
Когда приехали и я очень осторожно растолкал Родомилу и она удивлённо спросила, оглядывая обстановку:
— Извините, Николай Александрович… Совсем забыла спросить: кто Вы? У кого я буду работать?
— У Хозяина Земли Русской, пани Родомила.
Она, внимательно пригляделась в моё лицо и вдруг воскликнула в благоговейном ужасе:
— ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!!
Вот так мы и, познакомились с моей милой лапушкой…
* * *
Три дня, пока пани Родомила обживалась и обвыкалась, пока знакомилась со своими должностными обязанностями и, получив аванс, ездила с Кегрессом на любезно предоставленном ей автомобиле по магазинам — восстанавливая утраченный положенный всякой приличной девушке минимальный гардероб, я к ней практически не подходил. Только работал с бумагами, встречался с людьми и мечтал, как приглашу её в уже более-менее приличный ресторан, театр, синематограф… Как мы будем с моей Единственной кататься на «Фюрермобиле» по окрестностями Могилева, на лодке по Днепру, гулять по этому чудесному сосновому бору… Я научу её стрелять из нагана с двух рук, ловить рыбу на земляного червяка или опарыша и, как мы будем — сидя с удочками на высоком днепровском берегу, целоваться при восходе и закате Солнца и…
Хм, гкхм… Так далеко в своих мечтах, я «заходить» ещё не смел!
Я стал чрезвычайно рассеян, отвечать нас вопросы порою невпопад и улыбаться в тех местах разговора — где надо быть серьёзным и, даже злым… Лейб-медик Фёдоров, уже стал было с тревогою на меня поглядывать.
Как вдруг!
Решив, что пришла пора, что настал момент серьёзно поговорить и пригласить панну Родомилу куда-нибудь поужинать вечерком — давая намёк на моё желание начать с ней серьёзный «роман», я приосанившись, зашёл в оборудованный специально для неё крохотный рабочий купе-кабинетик в вагоне Генерального Секретариата и, замер на пороге, как соляной столб — в который превратилась враз окаменевшая жена Лота, оглянувшаяся на Содом и Гоморру…
Моя Богиня весело щебетала с моим личным секретарём Сергеем Михайловичем Крупининим.
Нет, нет, нет!
Никаких «ути-пути»! Чисто профессиональный разговор — про делопроизводство, оформление документов и всём таком прочем…
Но, КАК(!!!) они при этом разговаривали! КАК(!!!) они смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг, даже — моего появления! И, я всё враз понял: я здесь — ЛИШНИЙ!!!
«Дурак, дурак, дурак! — со злостью повторял я про себя, потихоньку выйдя обратно на перрон, — старый дурак! Педофил позорный! ДОЛБО…Б(!!!) конченный!»
Заперся у себя, объявив чтоб не беспокоили и попробовал отвлечься работой… Но, ничего не получалось — всё из рук валилось. Просидел целый час с объятой ладонями головой…
Что делать?
Конечно, если я захочу — он её мне уступит и, она… И, она мне отдастся. Но… Разве, я ЭТОГО(!!!) хочу?! Я ж, её так сильно люблю, мою Ненаглядную… Я ж, её так долго искал, мою Единственную…
Что делать?
«— Что ТЫ(!!!) сделал из-за любви к женщине?
— Я отказался от неё…», — пришло откуда-то из глубины сознания.
— ЕСАУЛ!!! — заорал я, выскочив из вагона.
— Слушаю, Ваше Величество! — он, как будто под окном стоял.
— Пулемёт на стрельбище! И, проследите, чтоб в округе ста вёрст ни одной живой души не было — сегодня я желаю стрелять совершенно один.
Начальник Конвоя озадаченно сморщил свой горбатый шнобель…
* * *
— Что в народе про меня и пани Родомилу Вуйцик говорят?
Наутро я спросил у Алексея Николаевича, бреющего меня и «поправляющего» наш с ним патентный полубокс — за который, мы с ним уже получили по первые сто рублей от его могилевских коллег. Как я и, предвидел — эта стрижка, становится популярной: многие офицеры Свиты — первым делом из моего «ближнего круга» уже щеголяли «Имперским полубоксом» и небольшими аккуратненькими усиками под носом «а-ля Николай Второй Кровавый». Первым, приобрёл себе новый облик Мордвинов, за ним оба моих секретаря и даже комендант Воейнков. В городе и в Штабе стали уже частенько попадаться офицеры — из тех, кто помоложе с таким новым обликом. Как мне доложил на днях Алексей Николаевич, его «жидок» уже выехав в обе столицы — оформлять «привилегию» там.
