В десять часов поехали вместе с бывшим генерал-майором, а ноне — генерал-лейтенантом Бонч-Бруевичем в Штаб, на еженедельный «пятничный» доклад мне, Начальника Штаба Алексеева.
Вообще-то, там я бываю довольно часто и, почти всегда — «вне графика» и без приглашения… Но по сложившейся уже традиции — именно по пятницам, происходит подведение итогов по прошедшей неделе, отчёт о проделанной работе, о выполненных моих прежних заданиях и «озадачивание» новыми. Ну и, не менее традиционное — «снятие стружки» с генеральских шей и «намылевание» их задниц… Без этого, ни один «пятничный доклад» не обходился!
Подивились, конечно офицеры и генералы моему спутнику, покосились на его новенькие генеральско-лейтенантские погоны — но, никаких вопросов не последовало, доклад начался и продолжился в прежнем «формате».
Сперва, мой Начальник Штаба — кратко и только по существу (приручил, таки к деловому стилю!) подведя итоги боевых действий на фронте за неделю, доложив о территориальных изменениях линии соприкосновения, о своих потерях и предполагаемых потерях противника, о расходах и подвозе взамен боеприпасов, снаряжения, продовольствия и фуража. Затем, генерал Алексеев сообщил, что всё готово для переезда Ставки Верховного Главнокомандования в Коломну — давал я ему такое задание в начале сентября. Мол, специальной комиссией осмотрены, реквизированы или арендованы и освобождены для размещения подходящие для этой цели здания. Составленные графики перебазирования и, даже уже отправлены первые офицеры…
— Когда прикажите начать передислокацию основной группы сотрудников Штаба, Ваше Величество?
— Не торопитесь, господин генерал, — отвечаю, — «основная группа» офицеров и генералов останется здесь…
Вижу радость в косых алексеевских очах, слышу радостный групповой вздох облегчения: покидать уже обжитое и насиженное местечко — куда большинство уже успело притащить семьи, никому не хотелось.
— Переезд Ставки Верховного Главнокомандования из Могилева в Коломну отменяется, Ваше…?
Терпеливо объясняю обалдевшим штабным:
— Нет! «Переезд Ставки Верховного Главнокомандования из Могилева в Коломну» не отменяется. Но, вместо «основной группы» туда поедет лишь один генерал-лейтенант Бонч-Бруевич — Начальник ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА(!!!), прошу любить и жаловать, господа.
Наслаждаюсь произведённым эффектом и разъясняю подробно:
— Мною принято решение о реструктуризации организации Вооружённых Сил Российской Империи… Отныне, всю военную политику и планирование, будет определять Российский Генеральный Штаб — подчиняющийся лишь Верховному Главнокомандующему. Военное министерство же, будет всего лишь неким «хозяйственно-вещевым» придатком при нём.
— Михаил Дмитриевич, не медля отправится в Коломну и, за три месяца создаст мне новый Генеральный Штаб наподобие германского — что вчера вечером, он мне клятвенно пообещал…
Бонч-Бруевич, действительно оказался, хоть и умницей — но довольно-таки ехидным малым! Он, с видом победителя довольно улыбался и чуть ли не показывал язык своим растерявшимся «коллегам». Мне это было немного неприятно и, чтоб не расслаблялся, я добавил:
— …Иначе, мне придётся его расстрелять.
Победную ухмылку у старшего брата известного большевика-ленинца, как ветром сдуло!
— Туда же, закончив переговоры с министрами и думцами за «Круглым столом» и дождавшись повешения Рузского «со товарищи», переедет и Ставка Верховного Главнокомандования… То есть — я, со Свитой.
Я, прищурившись посмотрел на потолок, как бы прикидывая сроки:
— Где-то через неделю-полторы…
Обращаюсь, к конкретно охреневшему Алексееву:
— Вы же, господин генерал — с «основной группой», останетесь в Могилеве Главнокомандующим Западным Театром Военных Действий — «ЗапТВД». Генерал Юденич в Закавказье, возглавит ЮжТВД…
Не давая опомниться, встаю и протягиваю руку:
— Поздравляю с повышением в должности, Михаил Васильевич!
Пришлось подойти вплотную, взять его руку в свою и, насильно потрясти — до того, генерал был ошеломлён.
Когда мой бывший Начальник Штаба немного пришёл в себя, он хрипло спросил:
— Кого из генералов и штаб офицеров, Вашему Величеству угодно взять с собой в Коломну?
Хороший вопрос!
— Вот небольшой списочек, господин генерал…, — достаю из кармана уже готовый приказ о назначении, — совсем небольшой!
На первом месте списка стояли две фамилии: Пустовойтенко и Борисов.
— Этих двоих я забираю с собой. А, их место займут генерал Гурко — вашим Начальником штаба и полковник Кудрявцев — Главным квартирмейстером, которого я «поздравляю» с генерал-майором! На место Борисова, я думаю — сами кого отыщите…
Опять же — церемония «поздравления», рукопожатия и завистливые взгляды… Всё, как положено!
— Кстати, генерала Эверта я у Вас тоже «забираю». Вместо него, заведующим Западным фронтом назначаю генерала от инфантерии Лечицкого Платона Алексеевича.
Читал про него, типа — самый думающий русский генерал Первой мировой! А Эверт имеет тот недостаток (как и недавно снятый мной Иванов), что был у Алексеева во времена Русско-Японской начальником и, тот теперь не может на него «прикрикнуть» — чтоб заставить выполнить приказ. Это никому не пошло на пользу: имея превосходящие силы для нанесения главного удара, генерал Эверт жидко обделается в следующем году. В отличии от Брусилова, который наоборот: действуя на направлении вспомогательного — отвлекающего удара, добьётся громкого успеха.
Итак: Северным фронтом будет командовать мой «выдвиженец» генерал Балуев, Западным — «самый думающий» генерал Лечинский, Юго-Западным — знаменитый Брусилов. Неужель, с такими да «орлами» — не побью Вильгельма на следующий год?!
Да, не могёт того быть!
Лишь бы в спину, кто не ударил…
Глава 37. «Манифест об отречении»… С отсрочкой приговора!
«ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА — представительный орган страны — становится агитационной трибуной, революционирующей эту страну. Народные представители, к которым прислушивается вся Россия, не задумываясь о последствиях, решаются взбунтовать темные массы накануне перелома военного счастья на фронте, исключительно в целях удовлетворения своего собственного честолюбия. Разве здесь есть патриотическая идея? Наоборот, в существе всей работы этих людей заложена государственная измена. История не знает примеров подобного предательства. Вся последующая работа социалистов и большевиков по разложению России является лишь логическим последствием предательства тех изменников, которые подготовляли переворот, и последних нельзя так винить, как первых. Они по-своему были правы, они хотели преобразовать государственный и общественный строй России по своей программе — по тому рецепту, который являлся конечной целью их многолетней работы и мечтой, лелеянной каждым социалистом, какого бы он ни был толка. Это являлось осуществлением их идеологии».
К. И. Глобачев. «Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения».
На понедельник 5 октября 1915 года, в Могилеве выпал отличный, пригожий денёк — уже с утра хорошо пригревало Солнышко. Выйдя из вагона-столовой и невольно прищурившись, я подставил его лучам свежевыбритую щёку и, с величайшей приязнью ко всему живому и неживому в природе, сказал:
— Господа! Денёк то, сегодня какой… Лепота! Пожалуй, господа, сегодня я пройдусь пешком.
Перевёл вопросительный взгляд на Коменданта Свиты Воейкова и, тот с готовностью доложил:
— Вполне безопасный путь, Ваше Величество! Лес и все полторы версты до губернаторского особняка, оцеплены жандармами и казаками из Конвоя Свиты.
— Вы исполнили все меры безопасности, что я Вам приказал, господин генерал?
— Так точно: с утра особняк хорошо обыскан — но после этого, охрану внутри его убрали, а оцепление вокруг оставили по минимуму…
Воейков слегка вежливо поклонился и добавил:
