— Я лишь недавно принял полк, Ваше…

— Знаю! Мною сказанное, Вам не в укор, господин полковник, а руководство к действию. То же самое, насчёт одежды и, в особенности, обуви… Ни в жизнь не поверю, чтоб среди ваших солдат, не оказалось хотя бы по паре сапожников в каждой роте… А кожу можно купить у крестьян. Капитан Чернышенко!

— Я, Ваше Величество!

— Почему ваши солдаты босы? Сапожников, среди нижних чинов, не нашлось?!

— Виноват, Ваше Императорское Величество!

— Да, посадите за это дело солдат старших возрастов… Да, они вам день и ночь будут сапоги тачать или лапти плести — лишь бы в окопы не попасть!

На обратном пути к ходу сообщения проверял стрелковую подготовку, так же — выборочно, заставляя солдат стрелять в сторону немецких траншей.

Нда… Трёхлинейки, где-то на треть от общей численности, попадались ещё старого образца — под патроны с «тупой» пулей. Новые — «остроконечные» патроны в них, подаваемые из магазина при перезаряжании, утыкались пулей в переднюю стенку патронника.

Мало того, винтовочные обоймы были в страшном дефиците — поэтому не менее половины солдат, оружие заряжало патронами поштучно.

Однако даже, если винтовки нового образца и обоймы были в наличии, всё равно проблемы со скорострельностью! В условиях походно-боевой жизни, в подающий механизм винтовки легко попадает песок и грязь. А полная разборка винтовок в Русской армии, оказывается, производится крайне редко и, лишь под наблюдением унтер-офицера. Из-за острого дефицита последних, оружие месяцами не чистится и магазинная винтовка превращается в однозарядную — со сниженной в полтора-два раза скорострельностью…

Другая беда! Абсолютное большинство, стреляло с каким угодно — «на Бога» поставленным прицелом. Взял винтовку у одного стрелка: прицел стоит на две с половиной тысячи шагов — хотя до противника не более тысячи.

— Давно воюешь, солдат?

— С мая месяца, Ваше Импер…

— Сколько патронов расходуешь за бой?

— Бывает — сто или двести…

— С какого расстояния? Сколько шагов до солдат супостата остаётся, когда ты начинаешь стрелять?

Стрелок, верноподданнически таращил и, без того выпуклые глаза:

— Дык… Их Благородие командует — я бывает и не вижу, куда стреляю!

— А на каком расстоянии «видишь»? Видишь солдат врага?

— Ну… Шагов с шестисот, Ваше Императорское Величество!

— Прицел, хоть раз переставлял?

— Никак нет!

— Да, как же ты — мать твою, воюешь?!

— Ну, дык… Сначала стреляешь, а затем Их Благородие как заорёт: «В ШТЫКИ!!!» Бежишь и «порешь» штыком. А чтоб, пулей в кого попал — такого не помню[167]…

Этот ещё что! Другие «стрелки», при выстреле бывало закрывали глаза или вообще — отворачивались.

Ну, что сказать? Солдат воюет так, как его учат. Не его вина, что учили русских солдат ещё по суворовскому принципу «Пуля — дура, штык — молодец».

Начавшийся со стороны немцев вялый шрапнельный обстрел, прервал мой обход передовых позиций.

— Сейчас последует неприятельская атака, Ваше Величество! — предельно вежливо, как учитель в школе для «элитных» детишек — самому капризному из своих питомцев, сообщил мне Свечин, — Вам необходимо СРОЧНО(!!!) покинуть это очень опасное место…

— Почему Вы так уверены, господин полковник? На артподготовку перед атакой непохоже, скорее — на беспокоящий огонь.

— И, тем не менее, вскоре последует атака…

По всему было видно, что этой «атакой» он нисколько не обеспокоен и, использует её лишь как предлог, чтоб убрать меня из передовых окопов.

— Хорошо, Вам видней! Давайте вернёмся на наблюдательный пункт полка.

В принципе, всё что я хотел узнать, я уже узнал и приготовил несколько весомых «аргументов» для… Для кой-каких «движняков»!

Слухом, как говорится земля полнится! Поэтому, вернувшись в избу в селе Шавлишки — где познакомились с полковником Свечиным, мы застали там собравшихся в приличном количестве офицеров в звании до полковника и даже одного генерала — начальников частей дислоцированных на Мейшагольской позиции, прослышавших об посещении этой забытой Богом местности Императором.

Все вместе, мы имели удовольствие наблюдать через окошко атаку роты ландвера. «Атака» была сродни «артподготовке»: редкая цепь немецкой пехоты вышла из своих окопов, прошла где-то двести метров и залегла под нашим стрелково-пулемётным огнём. Полежав, отдохнув, немецкая рота под прикрытием огня двух-трёх батарей, уползла в свои окопы, оставив редкие бугорки убитых или тяжелораненых.

Тут же, по горячим следам, я провёл «разбор полётов» и «раздачу слонов»:

— Два вопроса, господа офицеры: почему бы не подпустить врага поближе — на дистанцию уверенного поражения вашими… Ээээ… Ээээ… «Стрелками», право слово — их назвать, было бы великим грехом пред Всевышним!

«Господа офицеры», только руками развели… Не догадались без тебя, Надёжа-Государь, мол!

— Второй вопрос: почему Вы так уверенно предсказали атаку немцев, господин полковник? Причём, так были спокойны — явно будучи совершенно уверенным, в её благополучном отбитии?

Ответ полковника Свечина на «второй вопрос» был простым, просто детским:

— Потому что, немцы — таким манером нас уже третий день подряд атакуют, Ваше Величество!

— Вот, как?! Интересное кино, очень интересное…

Хорошая вещь «послезнание» — но перед хроноаборигенами, слишком часто и открыто её демонстрировать не следует! «Во избежание», так сказать. Поэтому, я сделал вид, что глубоко задумался… Походив туда-сюда по хате с глубокомысленным видом, я неожиданно спросил у командира полка:

— Так, Вы что, господин полковник? Ждёте, когда немцы на Вас деревянную бомбу[168] с аэроплана скинут?!

— Извините, Ваше Величество…?

— Это не атаки, а ДЕМОНСТРАЦИЯ!!! Немцы, отвлекают внимание, чтоб ударить в другом месте.

Послышались удивлённые возгласы:

— А, ведь, я тоже подумал, что против нашего полка немцы лишь «демонстрируют»!

Мля… Сколько сразу умных появляется, когда носом как слепого котёнка ткнёшь.

— Ладно, господа офицеры, — я решительно «брал быка за рога», — кто, что прежде «думал» и главное чем — в послевоенных мемуарах напишите! — тонкий намёк на полковника Свечина, который конечно же его не понял, — теперь давайте думать, что делать будем… Предлагаю начать с того, что все вместе определим место нанесения немцами главного удара.

После недолгой дискуссии, все единогласно решили, что таковым будет участок соседнего — 8-го Финляндского полка, где вчера сдалась в плен целая рота.

Полковник Свечин очень красочно расписал этот случай у злополучного подполковника Забелина:

— Вчера, распивая чай прямо здесь — у своего окошка, я имел удовольствие наблюдать как наша «доблестная» артиллерия громит… Своё же село Камели! Потом, слышу сильную ружейно-пулемётную трескотню — роты 8-го Финляндского полка, начали наступление на позиции немцев из этого села. Начало атаки мною не наблюдалось из-за особенностей местности — но где-то через полчаса, я увидел наши цепи — двигающиеся уже в расположении неприятеля. Ошибиться я не мог: это были именно наши — русские солдаты в серых, а не голубоватых шинелях.

Свечин, сделал глубокомысленную паузу и, затем продолжил:

— Я немедленно, радуясь за удачу соседа и за победу русского оружия, соединился с подполковником Забелиным и поздравил его с блестящей победой. К моему несказанному удивлению, тот на меня накричал: «Вы издеваетесь надо мной!» и бросил трубку. Позже, я узнал — что во время атаки, целая рота 8-го полка бросила оружие и в полном составе перешла к немцам… Из-за расстояния, я не мог видеть — что у «продвигающихся» в немецком расположении наших солдат, нет винтовок и подняты руки.