— Если все это возможно немцам — то почему, это невозможно для нас? Почему, мы на всякий немецкий прорыв отходим на всем фронте?! Ведь, как мною на практике было только что доказано — энергичный переход в наступление резервами и поддержка соседних частей, может поставить самого атакующего противника в очень тяжелое положение! Было бы только желание, во что бы то ни стало победить!

Впрочем, мне показалось, что большинство из присутствующих на совещании генералом, слушали его вполуха — лишь из чувства «субординации» передо мной. Я внимательно следил за генеральскими лицами, поражённые откровенной скукой и искажаемыми тщательно скрываемыми позёвываниями. Опять же, вроде привыкнуть должен — но всё равно поражает процент «стратегов», находящихся в глубоком пост-пенсионом возрасте.

Надо будет как-нибудь взяться, да хорошенько проредить генеральские ряды от участников Куликовской битвы!

После основного доклада был, всего лишь один конструктивный вопрос:

— При наших растянутых оборонительных линиях, бывает очень затруднительно определить место — куда неприятель направит свой главный удар… Вам, Александр Андреевич, крупно повезло — Вы его угадали. А как быть остальным?

Свечин, пунцово покраснев, как-то мельком бросив на меня взгляд исподлобья, скомкано ответил:

— «Гадание» здесь не поможет! Нужна деятельная, усиленная и постоянная разведка, нужно вдумчивое изучение занимаемой нами и противником местности, нужно обдуманно расположить резервы и, загодя обеспечить своевременный их ввод в действие…

Молодец, отстрелялся на «отлично»!

По следующей «повестке дня», генерал Свечин рассказал о несомненных плюсах и замеченных им минусах «экспериментального» устройства стрелковой дивизии — предложенного мной и «обкатанного» им на практике:

— …Таким образом, после удаления громоздкого и по правде говоря — ненужного бригадного «звена», не только значительно облегчается управление дивизией — но и, освобождается известное число офицеров из штабов бригад — которыми, можно доукомплектовать собственные полки или вновь формирующиеся в тылу. Некоторое снижение же боевых способностей дивизии — из-за уменьшения с четырёх до трёх числа стрелковых полков, не имеет никакого решающего значения на практике — из-за несоответствия их списочной численности к фактической, после даже недолгого пребывания на фронте.

Затем, руководствуясь принципом — «куй железо, пока горячо», я приступил к собственно реформаторской деятельности.

Моё последующее за выступлением Свечина предложение — распространить штаты 2-ой Финляндской стрелковой дивизии на всю пехоту Императорской армии, не встретило никаких возражений. Тут же, был составлен и, подписан Алексеевым и мною отдан приказ: отныне, стрелковая дивизия Русской Императорской Армии будет состоять из штаба с комендантской ротой, разведывательно-кавалерийского батальона, трёх стрелковых, одного инженерно-сапёрного и одного же артиллерийского полка.

Иначе, по моему проекту-приказу будет устроена гвардейская пехота: где не будет дивизий — а лишь двух-полковые Гвардейские бригады, сводящиеся сразу в Гвардейские корпуса… Имелись возражения — ведь среди присутствующего генералитета имелись и, начальники гвардейских частей и соединений! Но я их отмёл известной поговоркой:

— «Мал золотник, да дорог!». А наша Гвардия, господа, это именно — наше золото! А ЗОЛОТА, МНОГО НЕ БЫВАЕТ!!!

Против такой формулировки, моё предложение прошло «на ура».

Я же, в своих действиях довольствовался другими соображениями: Гвардия больше в боевых действиях — самостоятельными боевыми единицами, участвовать не будет и, не фиг ей быть слишком многочисленной! И, тем более — контролируя обе столицы и прочие особо важные населённые пункты, незачем ей иметь конных разведчиков, артиллерию и сапёров.

Кавалерию же, я решил реформировать позже — изучив опыт противника и посоветовавшись с генералом Келлером:

— Господа генералы и штаб-офицеры! К 6-му кавалерийскому корпусу покойного генерала фон Гарнье надо присмотреться повнимательнее: перевести и проанализировать все захваченные документы, опросить всех пленных штабных и строевых офицеров и, чтоб через две недели, доклад был у меня.

— Будет исполнено, Ваше Величество! — ответил генерал Алексеев, восхищённо кося на меня свои косые очи.

Далее, на повестке дня стоял «винтовочный» вопрос…

Опять ж, я ничего сам не придумал: все эти меры — хоть и не устраняющие полностью проблему нехватки винтовок в Действующей армии, а всего лишь делающую её менее острой — «в реале» придумали и провели в жизнь без меня! Но, несколько позже.

Несколько «опередив» события, я многого не хотел — всего лишь прекратить закуп за границей откровенного старья и стрелкового оружия под патрон отличный от русского — чтоб, не было путаницы с боеприпасами.

Итак…

«Я, Николай Второй, Верховный Главнокомандующий, Император всея Руси и прочая, приказываю:

1) Организовать более тщательный сбор своих и трофейных винтовок на поле боя, платя нижним чинам за каждую принесённую и сданную «чужую».

2) Сформировать специальные «трофейные» команды для сбора всего ценного в прифронтовой полосе — от стреляных гильз до любого брошенного своими или противником, военного имущества.

3) Легкораненым являться в лазарет только со своей винтовкой. Пришедшие без оружия, должны отправляться назад — искать её на поле боя.

4) Запретить санитарам подбирать и доставлять в лазареты раненых без личного оружия… (Жестоко? Не более, чем сама война. Гнать в бой безоружных солдат — ещё более звероподобно).

5) Организовать скупку «бесхозных» винтовок у местного населения, которые они подбирают на полях сражений или приобретают у дезертиров.

6) По существующему ныне порядку, даже легко повреждённое оружие отправлялось для исправления обратно на заводы-изготовители — отвлекая персонал от выпуска нового. Мною предлагается организовать ремонт на фронте — в полевых или стационарных мастерских: лёгкие повреждения устраняются на полковом или дивизионном уровне, средние — на корпусном или армейском и, в особо тяжёлом случае — на фронтовом. В глубокий тыл, должен идти только откровенный «металлолом»!

Заодно, разгрузим транспортную сеть — что тоже немаловажно.

Срок исполнения — месяц.

Полковник Романов».

Вопрос с нехваткой патронов, я думаю можно частично снять, запретив приказом Верховного Главнокомандующего, солдатам стрелять на расстояние свыше шестисот шагов — кроме классных стрелков, разумеется. Офицеры, командиры рот и унтер-офицеры должны лично проверять правильность установки прицела нижними чинами и учить их определять расстояние «на глазок»: например, если цвет одежды определить нельзя, фигура человека кажется чёрточкой, но заметно движение ног при ходьбе — значит, в зависимости от освещённости и погоды, дистанция до цели равна от 400 до 700 шагов.

На совещании установили предельную дальность действительного огня и, для станковых пулемётов: тысяча двести шагов.

Следующий насущный вопрос — «сапожный».

Конечно же, ответить мне: почему страна с воистину грандиозным поголовьем скота[175] — всевозможной «рогатости» и «крупности», на первый же год войны вынуждена покупать английские ботинки с обмотками и, даже просто — сапожную кожу за границей, никто из генералов не мог!

— А я вам скажу, господа генералы и штаб-офицеры, — пафосно, как Ленин мировую буржуазию обличал я наше интендантство и весь российский генералитет в целом, — до войны в России — даже дубильные вещества для выделки кожи и вакса для смазки сапог, не производилась. Мало того, последняя — закупалась у германской фирмы «Bayer AG»!

Чтоб, кожаные сапоги были носкими, их надо регулярно смазывать… Нет ваксы или гуталина — солдат очень быстро становится босым.