Казаки, бросив трясти покойных улан, напряжённо всматривались в меня, не узнавая. Видимо, до этого полка ещё не дошли слухи о том, что их царь сбрил бороду…

— Ну, так узнают скоро — я им сообщу! Здесь поселитесь — среди литовских жидов после войны: в родную станицу вам дорога, будет заказана!

— Казаки сделали, всё — что могли, господин полковник, — довольно смело отвечал молодой сотник, переводя взгляд с меня на Спиридовича, — так, у немецких улан — четыре пулемёта на эскадрон, а у нас — ни одного на весь полк! Мы ж не виноваты, что начальство нас пулемётами не обеспечило?! Наших тоже — вон, сколь полегло…

Действительно, несколько поодаль виднелись бугорки павших лошадей, тела людей в казачьей форме… Меж них бродили санитары, оказывающие помощь раненным.

Ору в сердцах:

— Эти те — пали, те — герои, а вы по карманам дохлых немцев шарите! ШКУРНИКИ!!! ТРУСЫ!!! Англичане, вон — в юбках воюют и, то — не такие ПИДА…АСЫ(!!!), как вы!

Проигнорировав то, как рука мигом покрасневшего — как флаг СССР сотника, дёрнулась к шашке, я крикнул Кегрессу:

— Газуй прямо по дороге, Адольф!

Машина дёрнулась и поехала, но что-то… Как-то… Как будто, с ручника снять забыли!

Гляжу — у моего шофёра: голова вжата в плечи. Привстал, наклонился и, говорю своему шофёру на самое ушко:

— Ни разу не слышал, чтоб среди французов были ссыкуны — обмачивающиеся, при одном только слове «пулемёт»… А Вы, Адольф?

Скорость, слегка увеличилась…

— Пулемёты у кавалерии перевозятся на вьюках. Чем быстрее мы едем, тем меньше у бошей будет времени — чтоб снять их с вьюков и установить… ГАЗУЙ!!!

Голова дёрнулась назад, а за ней и я рухнул на сиденье — с такой скоростью рванул вперёд мой «Фюрермобиль»!

Оборачиваюсь назад — к казакам подъехал Воейков на «Мерседесе», остановился и что-то им кричит, отчаянно жестикулируя и показывая рукой в нашу сторону. Тут мы влетели в следующий перелесок и, что было дальше на том месте, я уже не видел.

Мимо того пригорочка — с тем пулемётом и телами того расчёта, влетаем в перелесок, затем вылетаем на поле, где видим уходящий на Восток немецкий арьергард — где-то с полусотню улан. В середине колоны, трусили лёгкой рысью несколько лошадей под вьюками: отдельно сами пулемёты, отдельно их станки-«салазки».

Надо отдать немцам должное: они тут же, мгновенно отреагировали на возникшую угрозу! Колона пришла в движение, разворачиваясь к нам фронтом, а расчёты двух пулемётов бывших посередине, спешились и принялись лихорадочно разгружать вьючных лошадей…

— АДОЛЬФ!!! — ору, — ТОПИ!!!

Кегресс, даванул на «тапку» так, что засвистело в ушах!

К свисту ветра, тут же добавился свист пуль: уланы нас активно обстреливали. К нашему счастью, делали это они не спешиваясь — поэтому точность была относительная…

Ах, вы суки!

— СИГНАЛ!!!

«Сигналка» у моего «Delaunay-Belleville 70 S.M.T.» не слабее, чем у паровоза! Чуть сами все не оглохли… Лошади улан, пришли в полное неистовство: теперь, уж точно хрен в нас попадут!

Помня про недостаток боеприпаса к австрийскому «Шварцлозе», я экономно, несколькими короткими очередями обстрелял сначала всадников — добавим им жути в души и тремора в руки держащие оружие. Затем, перевёл огонь на оба пулемёта — в лихорадочной спешке, устанавливающихся прямо на дороге. Последнюю очередь, прострочил почти в упор и:

— ДАВИ ИХ, АДОЛЬФ!!!

Перед капотом промелькнуло бледное усатое лицо в уланском шлеме с какой-то хернёй сверху, искажённое ужасом… Удар… Гремя шпорами, на капот — как мешок с картошкой, грузно приземлился труп улана — почему-то без сапог. С хрустом, подпрыгнув пару раз на чём-то мягком, опасно вильнув по обочине и чуть не перевернувшись, автомобиль — сбросив мёртвого немца, понёсся дальше.

— Пулемёт назад! — кричу.

Перевернув пулемёт стволом назад, я со своим денщиком на пару, держал его трясущуюся треногу, моргал от выстрелов над самым ухом, шипел от горячих гильз, иногда попадавших на шею и на другие открытые части тела и, своими глазами видел — какой мы навели шорох!

На образцово убранном от урожая поле, в беспорядке валялись уланы, лошади… Уцелевшие ещё, в панике метались по полю, а на дороге — по которой мы только что проехались, какое-то кровавое месиво… Четыре тонны весил мой «Фюрермобиль» — это понимать надо!

Пред тем, как ворваться в следующий перелесок, я заметил — как из предыдущего, вылетает «Мерседес» Дворцового коменданта а, за ним — галопом казацкая конница.

Зрительная память у меня — как у фотоаппарата! Тем более, находясь на колокольне, очень хорошо изучил округу. Идущая через следующее поле грунтовка, раздвоялась у следующего леска.

— Куда дальше? — загодя спрашивает Кегресс, — влево или вправо?

— Судя, по оседающей пыли, уланы ушли вправо, — подсказал мне глазастый Спиридович.

— Давай налево, Адольф! Сейчас, мы их опередим.

Расходясь вокруг леса вёрст на десять, обе дороги сходились до версты после окончания — по крайней мере по карте так…

Карта не соврала!

Лес заканчивался низиной с болотиной.

— Здесь тормози!

Гляжу в бинокль: за болотиной дороги снова сходятся. Дальше, в трёх-пяти верстах село с нашим госпиталем.

— Выгружайте пулемёт и тащите его в эти кусты! Отгони машину за деревья!

Подлетел «Мерс» Коменданта Свиты, битком набитый вооружёнными до зубов солдатами:

— Уберите своего «Мерина» с дороги, господин генерал, а людей рассыпьте на опушке леса — за деревьями! Никому не высовываться и не стрелять поперёд «батьки»… НАКАЖУ!!!

Вслед, за комендантским «Мерином», прискакали на взмыленных лошадях конные разведчики, гремя своими допотопными кирасирскими палашами.

От них узнал, что казаки взяли по правой дороге и, вот-вот вцепятся уланам «у сраку».

— Ничего же не видно, Ваше Величество? — недоумённо спросил Хренов, когда пулемёт был установлен в указанном мне месте, — из-за кустов…

— Ляг на землю и отогни эту веточку, Иван… Сильнее… Вот, так!

Приказываю жандарму:

— А Вы — тоже самое: лягте и отогните вон ту… Отлично! Теперь, просто отлично видно дорогу!

Спиридовичу:

— Помогите чуть сдвинуть пулемёт, господин генерал! Вот так… Ещё немного… А, теперь — чуть левее… Вот так, очень хорошо!

Прицеливаюсь ещё раз на дорогу, находящуюся метрах в восьмистах. Далековато… Устанавливаю на соответствующую дистанцию прицел:

— Отлично! Теперь, отпустите ветки.

Сейчас, наш пулемёт — до поры до времени, с той дороги видно не будет.

— Господин генерал! Возьмите у моего денщика бинокль и наблюдайте откуда-нибудь сбоку… Только, не высовывайтесь, особенно — чтоб Вас не заметили! Как начну стрелять — корректируйте мой огонь… Из-за расстояния, мне самому не будет видно — куда ложатся пули.

— Понял, Ваше Величество!

Чуть приподнявшись — через редеющую осеннею листву, наблюдаю. Разведывательный разъезд улан — десятка два всадников с пиками, вынырнул из леса буквально тут же и остановился на опушке… Пока их командир рассматривал в бинокль село, другие вертели головами — изучая окрестности. Когда офицер авангарда повернул бинокль в нашу сторону, присел прошипев Спиридовичу:

— Ложись!

Минут через пять, осторожно приподнялся: немецкие разведчики, не обнаружив ничего подозрительного, двинулись дальше. Пулемётов у них не было, поэтому я огонь не открывал.

Ещё через четверть часа, из леса показалась основная колонна. Спереди командир, за ним группа всадников без пик — офицеры штаба, должно быть… Наконец, в середине колонны, мои «клиенты» — ещё одна группа всадников без пик, меж которыми — лошади без всадников. Пулемётчики!

— Нагибайте ветки! — кричу.

Короткая пулемётная очередь:

— ФФФРРР!!! Спиридович, корректируйте — куда попал?

— Не вижу! — кричит тот.

Значит, слишком высоко… Беру прицел ниже:

— ФФФРРР!!!

— Вижу! Недолёт — чуть выше, Ваше…