Мне, только этого и надобно было!

— Вот, как?! Хотелось бы своими глазами посмотреть…

— Ваше Величество! — запротестовал было Спиридович, — стоит ли, так рисковать…

— СТОИТ!!! — резко оборвал я его, — всего один командный пункт батальона и, самый безопасный… Ну?!

Покрывшись вмиг «испариной» — как внесённый холодной зимой в тёплую казарму автомат, полковник Свечин решился:

— Хорошо, Государь! Я проведу Вас в штаб Второго батальона капитана Чернышенко. Но, только такой толпой по передовой ходить опасно: возьмём с собой вашего есаула, пару жандармов и моих пеших разведчиков прапорщика Красовского.

— Нет! — взвился на дыбы Спиридович, — только со мной! Я отвечаю за безопасность Его Величества!

— Хорошо, господин генерал! Будь, по-вашему.

Штаб и командный пункт Второго батальона 6-го Финляндского полка, находился в неглубокой лощинке посреди небольшой рощицы и поражал воображение свой добротной благоустроенностью! Всё, было отлично замаскированно — даже от наблюдения с воздуха: сам штабной блиндаж, блиндажи для людей, стоянки для лошадей и патронных двуколок, полевые кухни…

— Хорошо замаскировались, слов нет! — восхищаюсь, — неприятель вас не видит, господин капитан… А, Вы — неприятеля? Где ваш наблюдательный пункт, господин капитан?

Тот, несколько зардевшись, ответил:

— Про обстановку мне докладывают прапорщики — командиры рот, Ваше Императорское Величество…

— Ну… Тоже — подход.

Претензий не имею! Как мне было известно из «послезнания» — из мемуаров Свечина, капитан Чернышенко — «черный, широкий, приземистый хохол», был хорошим боевым офицером… Но, после полученных нескольких серьёзных ранений, стал «слишком осторожным».

— Хорошо! Пройдёмте на наблюдательный пункт роты…

Я поправил на поясе кобуру — расстегнув её и, несколько красноречиво посмотрел на «сопровождение», особенно на Спиридовича. То, весь пошёл красно-бурыми пятнами, но возражать не стал.

КП ближайшей роты, было практически на линии окопов… Осторожно понаблюдав за позициями немцев через бойницу блиндажа и, не заметив никакой видимой опасности, я спросил:

— Где-то с версту будет, да?

— Так, точно!

— Абсолютно безопасное расстояние! А траншеи во Втором батальоне, сделаны на совесть… Так, что? В окопы?!

Против такой моей «логики» аргументов не нашлось… Да и, привыкли уже мои сподвижники — что я всё равно, настою на своём. Что, один чёрт — всё будет по-моему!

В последний момент, Чернышенко опомнился и негромко рявкнул одному из своих зауряд-прапорщиков:

— Михеев! Бегом по траншее — предупреди нижних чинов, чтоб «ура» не орали!

Вот это — правильно! В ответ на «ура», может прилететь с десятка два снарядов — немцы подумают, что начинается атака…

В окопах пахло всем свежим: свежей землёй — от продолжающихся работ по улучшению оборонительных сооружений, свежесрубленным деревом — от «козырьков» и «накатов» и свежим солдатским дерьмом — из «отхожего ровика»… Проходя мимо одного такого, я приостановился:

— Господа! Вынужден вас на пару минут оставить — по «зову природы». По «маленькому» зову…

И, гордо прошествовал, расстёгивая на ходу ширинку английских галифе, мимо опешивших подданных туда — куда, даже короли и цари пешком ходят…

Да… Солдатики наши имеют вид, далеко не притязательный. Плохо одеты, ещё хуже обуты, у многих даже подсумков нет и, патроны, они вынуждены тарить по карманам — как урки какие. Однако, не жаловались бодро «ели» меня глазами, их же пучили — вполголоса отвечая на кой-какие мои вопросы… Чаще всего «Не могу знать!», да «Рад стараться!»

Меня интересовало оружие… У многих солдат я брал винтовку и внимательно её рассматривал. Очень часто попадались трофейные — по большей части австрийские «Манлихеры». Обратил внимание, что редко у какой «австрийки» имелся штык:

— Австрийцы, что? Бросают винтовки и удирают с одними штыками?!

— Да, нет же…, — отвечает капитан Чернышенко, — нашим солдатам-мужикам, страсть как нравятся те штык-ножи! Вот они их собирают и, с оказией отправляют в свои деревни.

Вот, как? Возможно по этой причине, до самой Финской войны у наших солдат не было своего собственного холодняка, а штык на пехотной винтовке — был несъёмным и гранённым, какой в крестьянском хозяйстве и даром не нужен.

Замечаю, что у разных солдат разные пехотные лопатки, причём не у всех:

— Кажется, у части нижних чинов неуставной шанцевый инструмент…

— Эти — с заострённым концом, мы у австрийцев набрали, — с готовностью и, даже некоторой гордостью, отвечает начальник батальона, — русские же, вероятно могут сгодиться в домашнем хозяйстве, но ни коим образом — не в бою, для окапывания! По причине тупого конца — кроме царапины в дёрне, они ничего оставить не могут.

— Однако, я вижу — даже таких не хватает.

— Так точно, Ваше Величество! Те, кто хоть с какими-то лопатами — те «старики». А, «молодые» к нам не только без винтовок — без лопат приходят. И, в первом же бою гибнут почём зря, как мухи или слепые котята…

Взял каждую из лопат и повертел в руках, недоумевая: интересно, что в этой «железяке» с черенком из дерева, такого «высокотехнологичного» — что, хотя бы их в достатке производить не могут?!

Непонятно…

Попавшийся на глаза на правом фланге пулемёт, тоже был австрийским — старым знакомцем «Шварцлозе».

— Хватает ли патронов? — спрашиваю командира пулемётного расчёта.

— Так точно — хватает, Ваше Императорское Величество! На пулемёт ещё тысяч по десять осталось — австрияки нас, лучше своих интендантов патронами снабжали.

2-ая Финляндская дивизия, если забыл упомянуть, не так давно прибыла с Юго-Западного фронта… Естественно, она прибыла с трофеями.

— Каков средний расход в бою?

— Где-то в среднем полторы тысячи, потом… Хм…

— Что, «потом»?

— Потом или наводчика убьют или кожух продырявят…

— Как велики потери?

Ответил сам сопровождающий нас полковник Свечин:

— Половины расчётов, после каждого боя — как не бывало… А ведь самых лучших из пополнения в пулемётчики выбираем! Грамотных, из заводских рабочих.

— Плохо! Плохо бережёте самые ценные на этой войне кадры, господин полковник!

— Да, как же их «сбережёшь», если пулемёты на себя — всё у немцев стреляющее притягивают?!

— Головой надо думать! — резко ответил я, — голова господам офицером дана, не для того — чтоб фуражку носить… А чтоб ДУМАТЬ(!!!), господин полковник!

В общем же, осмотр винтовок оставил гнетущее впечатление. Даже, у этого хозяйственного хохла — капитана Чернышенко, более трети из выборочно осмотренных винтовок, оказались с неисправной подачей патронов, невыбрасыванием гильз, заржавелыми или даже — вообще неисправными. На многих винтовках «болтались» штыки, частенько попадались винтовки без ствольных накладок, без антабок, с верёвочками вместо ремней… Даже, пакли для чистки оружия не было и солдаты жаловались, что им приходится рвать на тряпки собственные подштанники!

Крепление шомпола у трёхлинейки оказалось не до конца продуманным и, они часто терялись… Даже, такая простая принадлежность как протирка — которую можно было легко и быстро изготовить на любом заводе, отсутствовала в достаточном количестве!

Оправдываясь за своих подчинённых, полковник Свечин сказал:

— Когда я принял 6-й полк, он — с недавно прибывшими пополнениями, насчитывал чуть более шестисот «штыков» — из которых, свыше четырёхсот были безоружными. По большей части, эти винтовки не принадлежат полку! Собираем где придётся — на поле боя, в своём тылу по канавам — брошенных дезертирами… Бывает, мои солдаты воруют винтовки у зазевавшихся «соседей».

— Организовать хотя бы простейший ремонт и пристрелку оружия слабо? Среди пополнения, присылаемого Вам — по вашим же словам, встречаются «грамотные» рабочие… Так почему же, Вы до сих пор не удосужились заняться ремонтом оружия?