— Костя, скажи, а как ты меня нашел? — спросила чисто с профессиональной точки зрения, чтобы понимать, насколько я тогда промахнулась с выбором метода исчезновения. Арсений мне уже ясно показал, что просто так исчезнуть можно, если только никто тобой не интересуется. Если же есть желающие тебя найти, то у них есть все возможности для этого. Это нелегко, долго, но результативно, особенно для таких специалистов как главный или Константин.

— Арсений сказал, что нашел меня путем математических вычислений всех новых сущностей, появившихся в течение нескольких лет после моей смерти. Но у тебя, как я понимаю, доступа к такой информации не имеется, ведь так? Но ты тоже нашел меня.

— Ты права, Марина. Я не имею доступа к информации о вновь появившихся сущностях на планете. Но у меня свои методы поиска. Когда я ищу людей, то ориентируюсь на то, что одни и те же люди рождаются в непосредственной близости от других. То есть главные лица их жизни людей повторяются из воплощения в воплощение. Не полным составом, не в каждой жизни, но все же… Я обычно сканирую печати окружения нужного мне человека, чтобы потом, при необходимости, быстро его найти. Когда я понял, что ты не переродилась, и что, скорее всего, ты теперь простой человек, я успел найти твоих родственников и кое-каких слуг, чтобы запомнить их печати, чтобы наблюдать за их окружением, не появилось ли среди них новых сущностей. К сожалению, матери и отца твоих уже не было в живых, чтобы просканировать их печати. Остальные же были слишком далекие для образования прочной связи. Но все же, я наблюдал за ними. И вот недавно в их окружении появилась одна из новых сущностей. И в тот день, что мы встретились с тобой в первый раз, я шел, чтобы посмотреть на нее. А наткнулся сразу же на тебя.

Что ж, все мне стало ясно. Косте повезло. Все же мое решение поставить на себе печать имело смысл. Если бы в этом деле не было интереса главного, у которого больше возможностей и имеется доступ к информации, а на тот момент я ничего о возможностях главных не знала и не имела понятия, кем был Арсен и какими возможностями обладал, то найти меня было бы затруднительно. Случайность, стечение обстоятельств, везение помогло Константину.

Я попрощалась с другом, слыша, как где-то что-то упало и топот шагов Лизки, которая проснулась и уже вовсю хлопала дверьми. Я же, приготовив нам с ней яичницу, быстро позавтракала и отправилась в парк. Я хотела найти удобное местечко, чтобы немного расслабиться и попробовать убрать стену, уговорить себя, что бояться мне совершенно нечего, а заодно подумать над последними месяцами жизни. Дома я была не одна, а потому сделать это у меня бы не получилось. Если Арсений узнает, чем я занимаюсь вместо того, чтобы собирать свои вещи, думаю, ему это не понравится. Но я должна это сделать. Если не ради него, то ради себя.

Я прошла вглубь парка и расположилась в тени деревьев, постелив на землю пакет и оперевшись спиной о толстый ствол березы. Прикрыв глаза, я какое-то время просто сидела, расслабляясь и ни о чем не думая. На улице было свежо и солнце ещё не успело подняться высоко и обжигать. Мамочки с колясками стремились гулять по центральным дорожкам парка, и здесь, где обычно никто не ходил, меня никто не беспокоил, можно было спокойно расслабиться и подумать о своем.

Я медленно вдыхала и выдыхала, стараясь снизить частоту вдохов и выдохов и снизить пульс. Одна рука располагалась на запястье, нащупывая биение сердца. В какой-то момент у меня получилось. Я перестала слышать шелест листьев, перестала чувствовать легкий ветерок у себя на лице, исчезло ощущение твердости подо мной, потерялась ориентация в пространстве. Я перестала понимать, где верх, где низ. В голове отдавались только глухие удары, я сконцентрировалась на этих звуках, ударах моего сердца, стараясь в конечном итоге растворить и их. Я словно бы потеряла ощущение своего тела, перестала чувствовать ветер и солнечные лучи на своем лице. Я словно перенеслась на белоснежную поляну. Я огляделась по сторонам. Сейчас не было никакой стены, как в прошлые разы, никакого тумана. Я оглядывалась по сторонам, наблюдая то тут, то там картины из моих жизней. Я могла сконцентрироваться на любой из них, и та становилась четче, словно приближаясь ко мне. Но мне это не требовалось. Я искала ту жизнь, когда я запечатала себя. Медленно развернулась, сделав пару шагов по белой траве, чуть дальше трава окрашивалась красками, и бежала девушка с длинными светлыми волосами, развевающимися по ветру. Она бежала к мужчине, который ее обнял, раздавался веселый смех, разносясь эхом по округе. Я двигалась в направлении этой пары, оглядываясь и ища что-то. Что именно, я сама еще не понимала. Что-то закрытое, кусок стены, любую ассоциацию с запечатанной памятью. И нашла. Вскоре, через пару шагов, передо мной словно начал сгущаться туман. Образы становились размытыми, словно темное пятно. Я уже не могла разглядеть, что там было точно. Вот, если чуть сместиться, то я вижу башню, ветер начинает хлестать по лицу, моросящий дождь заставляет тело дрожать. Я вижу Арсения, вбегающего на смотровую площадку, вижу, как девушка печально оглядывается, в последний раз смотрит на любимого, пытаясь запечатлеть его черты лица, его фигуру. Она ничего не говорит, одними глазами выражает всю свою боль, отчаяние и печаль. И решительно соступает вниз. Мне больно даже вспоминать это. Я быстрее отхожу чуть в сторону, в туман, чтобы не слышать крика, пробирающего до глубины души. Мне нужно вспомнить то, что было немного раньше. Я снова медленно перемещаюсь сквозь туман, выставив вперед руки, и пытаясь на что-нибудь наткнуться. Обнаружить препятствие, преграду.

И вот мои руки нащупали что-то твердое. Я подошла ближе. Передо мной стояла мощная дубовая дверь. Туман несколько рассеивался около полотна двери. Где-то я такую уже видела. Я обошла ее, не обнаружив с другой стороны ничего, даже самой двери там уже не было. А потому я вернулась назад, расположилась перед дверным полотном, взялась за ручку и, немного помедлив, решаясь, толкнула ее. Но ничего не вышло. Дверь не поддалась. Я толкнула сильнее, снова потерпев неудачу. Вот я уже навалилась на нее всем своим телом, упираясь плечом. Раздался тугой протяжный скрип, дверь медленно начала движение, а я словно ввалилась в глубину своей комнаты в замке. Я осторожно рассматривала обстановку, атласные плотные шторы на окне с золотыми кистями, небольшой аккуратный столик на резных ножках, располагавшийся вблизи, и пара обитых дорогой тканью стульев, с такими же резными ножками. Близ двери стояла небольшая софа, выполненная в той же цветовой гамме, что и стулья. А на полу, во всю комнату, лежал ковер, на котором я заметила осколки от огромной французской вазы. Я опустилась на корточки, поднимая кусок и рассматривая его внимательнее. Странно, но ошибки быть не могло. Это разбитая ваза. Присмотревшись, я обнаружила и другие куски от нее, рассыпавшиеся по ковру. Я поднялась и двинулась дальше. Мои ноги утопали в мягкости ворса ковра. Я шла вглубь, в темный угол, который по-прежнему был размыт. Я подходила ближе, когда передо мной начали вырисовываться очертания балдахина с бахромой, с подвязанными лентами. Внутри все похолодело, я знала, что иду к кровати. К моей кровати. И боялась увидеть на ней себя и… На миг я замедлила движение. Вздрогнула, услышав звук кукушки, где-то рядом стояли огромные часы и резкий звук разносился по комнате. Я вся подобралась, решившись посмотреть правде в глаза. Пот выступил на лбу, а глаза начало щипать. Я чувствовала, что сейчас расплачусь, сердце билось, а на кровати начали прорисовываться силуэты. Да, там была не одно девушка, был кто-то еще. Не может быть, этого просто не может быть. Я стояла на месте, не решаясь сделать еще один шаг. Я точно видела длинные светлые волосы. И видела мужчину. Хотелось развернуться и бросится назад к двери, закрыть ее, да так, чтобы никогда уже не суметь открыть. Чтобы никогда не видеть того, что было за этой дверью, но было уже поздно. Я уже кое-что рассмотрела, я уже не смогу забыть этих образов, не смогу притвориться, будто ничего не видела и ничего не поняла. И теперь оставалось только решиться на то, чтобы досмотреть все до конца.