Но вот старик – спасибо, судьба! – всё таки шагнул в круг. И именно в этот благословенный момент Ваймари произнёс:

– И кто же ты?

Тарис не раздумывал.

– Охотник! – выкрикнул он и, скосив взгляд на Дугала, с вызовом добавил: – И я добуду моа.

Старик вздохнул. «Идиот, – читалось в его взгляде. – Не мог выбрать утку?». Однако он всё таки проскрипел:

– Хорошо. Принеси доказательство на день итогов и тогда получишь знак охотника.

– Да будет так! – возвестил Ваймари.

Одобрительный топот обрушился на него словно ушат холодной воды в жаркий полдень. Тарис едва устоял на ногах. Месяц испытаний был впереди, но юношу шатало от облегчения, словно всё уже кончилось. Судьба лежала впереди спокойной озёрной гладью. Ноги принесли его к выходу из железного дома.

Из открытых дверей ласково дохнуло солёной свежестью. Солнце уже выглядывало на западе, но темнота не спешила уступать свои права.

Тарис решил задержаться – ему хотелось спросить совета у Дугала. Чужаку без судьбы, конечно, нечего шататься по деревне и приставать к честным людям, но старик не откажет. Нужно только подождать, пока закончится ритуал. Тарис отступил в тень у дверей и затаился.

В доме Ваймари уже призывал третьего назвать своё имя. И тут юноша услышал голос, от которого на сердце привычно потеплело:

– Нилани.

Тарис осторожно выглянул из своего убежища. Девушка как раз высвободилась из рубашки и бросила её в огонь. Тёплый свет костра подсвечивал мягкие линии бедер и округлую грудь. Летом все взрослые женщины ходят почти без одежды. Но у них есть судьба. А это лишённое татуировок тело казалось совершенно голым. И манящим.

«Её украсит любой знак», – думал Тарис, любуясь.

Они славно заживут вместе в хижине у леса – он уже присмотрел место, где её можно поставить. Конечно, девушка ещё не дала своего согласия. Но она хранила сушёную орхидею и смеялась его шуткам. Разве это не доказательство?

Ваймари наклонился вперёд, прежде чем спросить:

– Кому такая нужна?

Никто в толпе моряков не двинулся с места. Даже чистильщик не шевельнулся. Нилани улыбалась. На её теле не было знаков, но если бы они вдруг проступили, то никто бы не удивился. Много лет назад к девушке прицепилась судьба знахарки, и зеленоглазая упрямица шла к ней с железным упорством. Оставались мелочи. И старуха Ханора с гордым кряхтением поднималась с места, чтобы их исполнить. Однако в зелёных глазах Нилани горел диковатый огонёк.

«Что то не так», – с подступающим к горлу ужасом понял Тарис.

И оказался прав.

Людское внимание казалось тяжёлым, словно металл, и настолько же драгоценным. У взрослого всегда найдутся дела поважнее, чем разговаривать о идеях юнги. Зато мертвеца слушали, пускай и недолго.

Нилани набрала воздуха в лёгкие. Сколько же лет она ждала этого мига? Не так уж долго по меркам хроник. Всего лишь целую вечность.

– Нилани! – выкрикнула девушка, и звучание собственного имени вдруг показалось ей бессмысленным. Всё, что за ним стояло, сгинуло в огне вместе с грубой тканью детской рубашки. А в оставшейся пустоте горела мысль: «Меня больше нет. Зато есть то, что я должна сделать».

– Кому такая нужна? – спросил Ваймари.

Но в голове у Нилани вопрос отозвался на свой лад: «хватит ли у тебя сил осуществить задуманное?». Горло её перехватило.

Ханора, кряхтя, начала подниматься на ноги. Она поглядывала на ученицу с видом довольной собственницы; точно так птичница смотрит на молодую курочку, которая со дня на день должна начать нестись.

Нилани глубоко вдохнула и выпалила:

– Здесь нет тех, кому я нужна.

Ханора замерла в неловкой позе. Затем медленно опустилась на место, с подозрением моргая. На лице старухи читалось: «Что это за дурная шутка?». Тот же вопрос отразился и в глазах капитана, задетого отступлением от заведённого порядка. Несушка закукарекала.

Нилани отвернулась от них, встав лицом к толпе соплеменников. В неверном свете чадящих жаровен лица казались ей лишь массой тёмных пятен. Зато на телах выделялись татуировки. Рыбаки с сетями, наполненными чернильными тенями их самых ценных уловов. Матери-воспитатели с жутковатыми знаками в виде пеликана, кормящего птенцов собственным сердцем.

«Они поймут, – с любовью подумала Нилани. – Если у меня достанет сил объяснить».

– После новой зари наши предки отвоевали этот мир у пустоты, – начала она, раскидывая руки. – Мы же позорим их память. Вдумайтесь, мы каждый год отдаём своих соплеменников!

– Придержи язык, – пронзительно рявкнула Ханора, заставив девушку вздрогнуть. Обычно чужаков слушали не перебивая. – Мы должны быть благодарны судьбе за то, что чудовище избавляет деревни от инфицированных вместе с убийцами и растратчиками. Неудача смертельно опасна!

Повернувшись вполоборота, Нилани сверкнула на старуху потемневшими от гнева глазами.

– Как и простуда, если её не лечить! – она снова обратилась к соплеменникам. – Древние тоже заболевали, но для них не было непобедимых болезней.

– А ещё они выбрасывали еду и заставляли рыжих мух делать всю работу, – Ханора хмыкнула. – И всё это закончилось новой зарёй. Что ты хочешь к этому добавить?

Девушка покачала головой:

– Предки не считали, что всё закончилось. Они пытались вернуть старые знания.

– Цепляться за наркотик – типичная реакция. Нам повезло, что человечество сумело очиститься.

Дрожь накатила на Нилани холодной волной. Настал самый важный момент. Пора было объясниться, рассказать, чем она отличается от Тау. Однако горло у девушки перехватило. Ей в голову пришла догадка. Позорная, страшная, невозможная.

– Тау искала способ, чтобы магия снова служила всем и каждому, – проговорила она. – Или ты хочешь оставить все чудеса шаманам и знахаркам?

Губы Ханоры искривились в усмешке:

– Я то думала, ты умнее.

Собрание безмолвствовало. Для них возвращение магии было сродни предложению распилить чудовище на железные чурки. Привлекательно. Но кто же станет таким заниматься? Нилани вдруг с холодной ясностью поняла: они её не поддержат. Что то внутри у неё сжалось, запирая невысказанную тайну. Слова были бесполезны. Даже в хрониках героев не носили на руках, пока они делом не докажут свою правду. Значит, выбора не оставалось.

– Я требую судьбу искателя! – крикнула она, отсекая пути к отступлению.

Дом захлебнулся ропотом.

– Искателей нет со времён Тау, – проговорил Ваймари, барабаня пальцами по колену.

Крутанувшись на носках, Нилани вцепилась взглядом в человека с судьбой-пузырём, которого приметила раньше:

– Скажи, если всех ныряльщиков проглотит море, ваше дело исчезнет?

– Нет, конечно, – отозвался тот, недоумённо почесав нос. – Без нас никак.

Взгляд девушки перескочил на Дугала:

– Если всех вас заберёт лес, разве запрещено будет любому чужаку поднять упавшие копья?

– Если удержат, – хмыкнул старик, и его товарищи закивали.

Нилани победно посмотрела на Ваймари:

– Да, искателей нет, – девушка возвысила голос. – Но их судьбу не объявили бесполезной. Я заявляю на неё право. Пусть моим испытанием станет магия. Я верную её людям. И отказать мне будет лицемерно.

Капитан бросил короткий взгляд на Ханору. Та молча кивнула.

– Хорошо, – вздохнул Ваймари и обратился к Нилани: – Отыщи способ вернуть магию и получишь знак искателя. Да будет так.

На его лице отразилось жалость. Девушка вдруг поняла: и Ваймари, и Ханора нашли своего предсказанного неудачника. Собравшись с силами, она поклонилась и зашагала к выходу из дома. А люди расступались перед ней, будто перед заражённой.

Едва Нилани вышла из общего дома, как тьма схватила её за предплечье.

Тарис. Девушке хотелось прильнуть к нему в поисках опоры и успокоения. Но она обожглась о тяжёлый взгляд, в котором блестела колючая обида. Значит, он тоже ничего не понял. Это осознание так поразило Нилани, что она не сопротивлялась, когда юноша потянул её за собой.