— Можно только посочувствовать его жене, госпоже Мей.
— А куда ей деться? Вынуждена терпеть. Она дама добрая, сердечная и крайне порядочная, надеялась со временем выдать племянницу замуж, и освободиться от этой обузы, да только ничего не получилось. Естественно, что из тех денег, что достались ее мужу по завещанию матери, Черил не получит ничего: дать кров и пищу — это одно, а вот поделиться наследственными деньгами — это дело совсем иного рода. Спорить готова — сейчас госпожа Мей будет вовсю подталкивать Черил к монастырской жизни: что ни говори, но для брошенной невесты, да еще без единой монетки за душой, монастырь — это лучший выход из того положения, в котором она оказалась. Можно сказать, ей уже проложен туда прямой путь.
А ведь Жаси права… — невольно подумалось мне. — Тетушка Мей, и верно, все последнее время стала подсовывать мне книги с молитвами и благочестивым содержанием, и заводит разговоры о спокойной жизни в тихой обители. Более того — она едва ли не требует, чтоб я изучала церковные книги со всем вниманием, потому как в последующем мне без них не обойтись…
— Да уж, старая госпожа Визер хорошо обманула Черил, да и всех остальных тоже… — в голосе Тарилы звучало нечто, похожее на издевку. — Зато какие обещания были! А старуха умна — враз превратила нелюбимую внучку в полное ничтожество.
— Отец говорил, что ожидал чего-то подобного от старушки… — продолжала Жаси. — Она слишком ненавидела жену своего младшего сына, чтоб сделать ее дочь богатой наследницей, а уж напакостить напоследок — это в ее характере. Да и без того поговаривали, что старая госпожа Визер в конце жизни совсем разум потеряла, и общаться с ней было очень сложно. Старуха даже на похороны своего младшего сына не пришла…
Не знаю, что бы мне еще довелось услышать, но в этот момент раздался почтительный голос служанки:
— Барышня, пожаловала госпожа Лаис, и желает вас видеть. Она прибыла сюда прямо с дороги…
— О, тетушка приехала!.. — Тарила направилась из комнаты. — А я ждала ее завтра! Кстати, она обещала мне сюрприз сразу же, как только приедет…
Прекрасная невеста покинула комнату вместе со своей свитой, и я почти сразу же вышла из своего потайного угла. Возможно, следовало подождать, чтоб остаться незамеченной, но в тот момент мне не было дела до того, заметит меня кто, или нет. У меня более не хватало сил оставаться как в этой комнате, так и в этом доме — злость, стыд и разочарование были слишком велики. Одно дело когда тебя бранит нелюбимая бабушка — в силу родства она имеет на это какое-то права, но когда чужие люди едва ли не плюют тебе в душу… Конечно, кто-то посторонний может сказать, что ничего особенного не произошло — так, ерунда, бабские разговоры, только вот я так не считаю. Еще совсем недавно мне в голову не могло придти, что кто-нибудь может говорить обо мне такие обидные вещи. Только что мне не ясно дали понять: таким беднякам, как я, здесь делать нечего. Тут наши желания сходятся: отныне и я постараюсь забыть дорогу в этот чванливый и лживый дом.
По счастью, Инес, хотя и неохотно, но согласилась отправиться домой: у нас все же траур, и задерживаться в гостях не стоило — посещение девичьего празднества и выражение своих поздравлений виновнице торжества считается делом вполне допустимым, но все же долго оставаться на вечеринке не стоит — это уже слывет нарушением правил приличия.
По дороге я почти не слушала кузину, погруженная в свои мысли, и когда дома нас стали расспрашивать, то именно Инес стала делиться своими впечатлениями.
— Как все было прекрасно! Как роскошно! Как продуманно! Вы бы видели Тарилу — какое у нее платье!.. Она так счастлива!.. Жаль, конечно, что мы пока что не видели ее жениха, но все еще впереди! Говорят, это очень милый и обходительный молодой человек, так что они будут прекрасной парой! Я вам сейчас расскажу обо всем, что было на девичнике!..
— Черил, а ты что молчишь?.. — обратился ко мне дядя. — Как время провела?
— Как? Отвратительно… — мне не хотелось вдаваться в подробности. — Что касается девичника, то все, что там есть — это самая обычная вульгарная показуха!
— Черил, что за выражение?! — ахнула тетя Мей.
Да, тут она права. Когда я еще жила с родителями, те не ограничивали мою свободу, и на улице у меня хватало друзей, в том числе и из числа детишек простых работяг, а те не обладали хорошим воспитанием и изысканными манерами. Естественно, что с возрастом многое забылось, но кое-что в моей памяти все же осталось.
— Извините… — на самом деле я не чувствовала себя виноватой. — Но по-иному я не хочу называть то сборище, где напускную роскошь выставляют напоказ, и едва ли не тыкают своим богатством и благополучием в лицо тем, кто не может себе этого позволить…
— Не лучше ли честно признать, что ты просто завидуешь Тариле?.. — тетя чуть приподняла брови.
— С вашего разрешения я уйду в свою комнату, а не то у меня очень болит голова…
Дядя и тетя ничего мне не сказали, но, кажется, они догадывались, в чем тут может быть дело. Я же еще долго проливала слезы в своей комнате, сжимая кулаки от невозможности хоть что-то изменить.
Через несколько дней в дом дяди Тобиаса доставили приглашение на свадьбу прекрасной Тарилы, причем это приглашение было написано золотыми чернилами на невероятно дорогой шелковой кхитайской бумаге, покрытой изумительной ручной росписью. Все верно — траур в нашей семье заканчивался, можно было вновь посещать увеселения, только вот еще год следовало носить одежду темных тонов.
Как я и думала, в приглашении были указаны только три имени, и моего там не было. На недоумение Инес — как могли забыть вписать в приглашение имя Черил?! я только махнула рукой — мол, я и сама не хочу идти на праздник, потому как там, скорей всего, будет Тигу со своей новой нареченной — вы же знаете, что он уже посватался, и спустя какое-то время сам станет молодоженом. Для Инес такого объяснения оказалось достаточно, зато дядя и тетя все поняли правильно — на свадебном торжестве меня просто не хотят видеть. Тетя Мей решила использовать этот повод для того, чтоб еще больше говорить со мной на тему о человеческом несовершенстве и тщетности бытия, а заодно о том, что в тени монастырских стен я буду ограждена от напрасных обид, жизненных горестей и бед…
… Вздохнув, я отошла от зеркала. Итак, все уехали на праздник, я осталась одна. В душной комнате сидеть не хотелось, но и выходить на улицу, за ворота, нам с Инес не дозволялось: незамужним девушкам не стоит бродить в одиночестве по городу. Впрочем, мне сейчас и не хотелось толкаться среди людей — бывают моменты, когда не хочется никого видеть… Внизу, в дворницкой, подозрительно тихо — похоже, что слуги, обрадовавшись отсутствию хозяев, тоже решили пойти со двора по своим делам. Возможно, направились к храму посмотреть на торжественную церемонию бракосочетания, тем более что туда сейчас стекаются любопытствующие едва ли не со всего города. Не удивлюсь, если окажется, что в доме, кроме меня, никого нет.
Пожалуй, мне стоит выйти в сад — это все же куда лучше, чем находиться в четырех стенах, тем более что день сегодня был замечательный, теплый, безветренный, и не очень жаркий. Заодно заглянула в дворницкую — в ней, как и ожидалось, никого не оказалось, зато на кухне я увидела молоденькую служанку Энн — она работала в нашем доме всего несколько месяцев.
— Энн, где все?
— Не… Не знаю… — пролепетала та. Ясно: слуги самовольно убежали посмотреть на грандиозную свадьбу, о которой говорит весь город, а ей, как самой молодой, было велено остаться на всякий случай — вдруг кто заглянет по делам, да и не следует оставлять хозяйское имущество без присмотра. Судя по виду этой девушки, ей тоже очень хочется оказаться в толпе возле собора, и хоть одним глазком глянуть на сказочную красавицу невесту и на ее свадебное платье, о котором говорит весь город.
— Ты тоже хочешь посмотреть на свадьбу?.. — поинтересовалась я.
— Да… — закивала головой Энн. — Мне сказали, у невесты такое убранство, какого еще не видел свет! И что важных господ там будет не меньше, чем при дворе короля!
