— Может быть, скажешь, куда мы направляемся?
— Все туда же… — буркнул Патрик.
— Неужели так сложно ответить вежливо, без грубостей, обычным человеческим языком?.. — разозлилась я. Мое возмущение можно понять — мало того, что поднял ни свет, ни заря, так он еще и хамит!
— А ты не приставай с утра пораньше со своими глупыми вопросами… — проворчал в ответ муженек. — И будь добра, как можно больше помалкивай — у тебя это лучше получается.
Ну, все, с меня хватит! Сколько можно терпеть такое отношение к себе?! Раз Патрик не понимает нормального человеческого обращения, не слушает то, что я говорю, то и мне надо каким-то иным образом дать понять этому человеку то, что я о нем думаю, а заодно выплеснуть скопившееся негодование. К сожалению, под рукой не нашлось ничего тяжелого, и потому я не нашла ничего лучше, чем схватить подушку и бросить ее во вконец охамевшего супруга.
— Что, уже пошли семейные сцены?.. — усмехнулся Патрик, умело увернувшись от летящей подушки. — Дорогая, а не рановато ли? И потом, подушка — это так банально! Предлагаю нечто куда более интересное и традиционное: позовем сюда слугу с тарелками, и начнем бить посуду на глазах друг у друга. Можем даже устроить турнир — кто больше расколотит посуды, и чьи черепки будут мельче…
Я не стала слушать дальше насмешливый голос муженька, и. схватив с кровати вторую подушку, швырнула ее в излишне разговорившегося Патрика. Беда в том, что в тот момент я была настолько рассержена, что подушку метнула второпях, не совсем точно, и она попала не в Патрика, а в его дорожную сумку, стоящую на столе, после чего та упала на пол, раскрылась, и из нее высыпалась часть лежащих там вещей. Я уже хотела, было, съехидничать по этому поводу, но внезапно все язвительные слова вылетели у меня из головы — на полу, рядом с рубашкой и курткой, лежал черный плащ с большим капюшоном. В памяти всплыла скамейка под вишневыми деревьями, раздвигающиеся кусты жасмина, высокая фигура в черном плаще, сдернутый с головы капюшон, открывающий страшную драконью морду, чешуйчатая лапа с длинными когтями… Неужели…
Я перевела взгляд на Патрика — он смотрел на меня, и на его лице более не было неприятной ухмылки. Кажется, он понял, что я узнала плащ, а предположить остальное было несложно. Это с кем же я сейчас имею дело, а? Неужели мне выпало несчастье столкнуться с созданиями Темных Небес? Не знаю, о чем сейчас думал Патрик (или кто он там), зато я понимала, что, кажется, мне всерьез стоит опасаться за свою жизнь. Кричать сейчас я не могу — от страха горло перехватило… Интересно, я успею выбежать за дверь, или нет? Впрочем, это бесполезно — дверь заперта, а ключ Патрик еще вчера сунул к себе в карман. А может, подбежать к окну, распахнуть его и позвать на помощь? Пожалуй, это единственное, что я сейчас могу сделать…
Увы, но мне не удалось сделать ни шагу — Патрик успел схватить меня за руку, а хватка у него железная, не вырвешься.
— Пусти!.. — зашипела я, безуспешно пытаясь добраться до двери. — Я сейчас кричать начну!
— Только попробуй — тогда уже и я за себя не отвечаю!.. — чувствовалось, что Патрик зол до невозможности. — Врежу разок по голове, или рот заткну — вот тогда враз утихомиришься! А впрочем, можешь попробовать поднять крик с визгом — обслуга на постоялых дворах чего только не наслушалась и не насмотрелась, ее уже никакими страхами не удивишь, да и дурных постояльцев они уже видели предостаточно. Скажу, что у моей молодой жены с головой нелады, иногда ей ужасы разные наяву мерещатся, и без успокоительных отваров, которые она должна постоянно принимать, с бедняжкой лучше не разговаривать… Кстати, мой дядя Эрнил Ормон мои слова подтвердит. Как думаешь, кому поверят — нам или тебе?
— Какой же ты отвратительный и мерзкий тип!.. — выдохнула я.
— Можно подумать, я тебя обожаю!.. — огрызнулся Патрик.
Не знаю, чем бы у нас закончился разговор, но в этот момент в дверь постучали.
— Патрик, это я… — раздался голос господина Ормона. — Пора вставать.
Бросив на меня злой взгляд, Патрик направился к дверям, доставая из кармана ключ. Мне же только и оставалось, как ожидать хоть каких-то пояснений — понятно, что без них сейчас не обойтись. Заодно посмотрела на свою руку, которую до этого крепко держал Патрик — сил у него много, наверняка синяки останутся…
Зайдя в комнату, господин Ормон сразу понял — у нас что-то произошло, уж очень неприязненно мы с Патриком смотрим друг на друга.
— Молодые люди, неужели вы опять поссорились… — начал, было, он, но Патрик перебил дядюшку.
— Она мой плащ увидела, и кое-что вспомнила. Далее, думаю, все ясно и без долгих разъяснений.
— Понятно… — вздохнул господин Ормон. — С твоей стороны было крайне опрометчиво допустить такой промах, хотя я просил тебя быть очень осторожным. Как я понимаю, дама потребовала объяснений.
— Ничего она не потребовала, крик хотела поднять… Вот только ко всем несчастьям мне еще истеричной бабы не хватало!
— Патрик, прекрати!.. — поморщился мужчина. — Я понимаю твое состояние, но даже сейчас тебе надо держать себя в руках, и уж тем более не позволять неуважительного отношения к даме, которая, к тому же, является твоей женой.
— Да, словами не передать, как я рад этому прискорбному факту!
— Патрик, ты меня разочаровываешь… — а вот теперь в голосе господина Ормона чувствовался холод. — Всему есть свой предел, и не стоит его переступать.
— Я замер в глубочайшем пардоне, если кого-то обидел своим ограниченным мышлением… — мой дорогой супруг стал поднимать упавшую одежду, и убирать ее в свою дорожную сумку.
— Да уж… — покачал головой мужчина. — В минуты отчаяния из нас частенько вылезает все наносное, и именно этому прискорбному факту я сейчас являюсь свидетелем… Ладно, Патрик, будем считать твои не совсем тактичные слова своеобразной формой извинения. Дорогая Черил… — теперь дядюшка смотрел на меня. — Дорогая Черил, я прошу у вас извинения за слова и поведение своего племянника: не спорю — он ведет себя крайне бестактно, но, как это ни странно, в чем-то его можно понять. Патрик, помимо своей воли, оказался в совершенно дикой ситуации, а вместе с ним могут пострадать многие люди… Я собирался рассказать вам обо всем несколько позже, но, похоже, более скрывать правду нет смысла. Для начала нам стоит сесть за стол — в ногах, как известно, правды нет.
— Хорошо… — я уселась на рассохшийся колченогий табурет. — Итак?
— Если позволите, я начну издалека… — господин Ормон устроился напротив меня. — Вернее, для начала я бы хотел рассказать вам одну историю, пусть и не имеющую прямого отношения к тому, что произошло в семье моего племянника. Надеюсь, вы слышали о Трации?
— Кажется, это страна, что находится южнее… Пожалуй, это все, что мне о ней известно.
— Так вот, история, которую я хочу вам рассказать, произошла в Трации достаточно давно — если мне не изменяет память, все это случилось лет двести назад. В то время там правил король Хаший, который довольно успешно присоединял к Трации новые земли. Одним из его, скажем так, приобретений, было богатое графство Мернье, на которое с завистью поглядывали монархи иных стран, расположенных рядом. Чтоб заполучить эти прекрасные земли, король Хаший поступил просто — выдал замуж за графа Мернье свою младшую сестру Селию, после чего графство перешло под власть короля Трации. Надо сказать, что граф Мернье был молод, силен и недурен внешне, а Селия, как говорят летописи, была прелестнейшим созданием. Так что хотя брак изначально был политическим, вернее, союзом по расчету, но молодые люди полюбили друг друга с первого взгляда, так что можно было только порадоваться за новобрачных.
— Некоторым везет… — не выдержав, съехидничала я.
— Это верно… — отозвался Патрик, который к этому времени вновь улегся на кровати, закинув руки за голову. — Той парочке можно только позавидовать. К сожалению, подобное счастье выпадает не всем.
— Их свадьба состоялась ранней весной… — продолжал господин Ормон, не обращая внимания на наши слова. — Затем пришло удивительно теплое лето, и деревья гнулись от плодов, сено уродилось прекрасным, виноградники были сплошь увешаны гроздями, в лесах хватало зверей и птиц. Подданные графа, видя столь сказочное изобилие, решили, что это счастье в их земли принесла юная жена их сюзерена, и отныне на все голоса восхваляли молодую графиню, а вместе с тем радовались за своего господина. Когда же стало известно, что госпожа Селия ждет ребенка, то люди искренне желали счастья молодой женщине. Однако у графа Мернье была слабость — охота на диких кабанов, и одна из таких вылазок в лес закончилась весьма печально: перепуганная лошадь сбросила графа на землю, и раненые кабаны просто порвали беднягу. Естественно, что для прекрасной Селии все произошедшее оказалось страшным ударом, но она понимала, что должна держаться ради ребенка, будущего наследника графства Мернье.
