— Вы читали «Фауста»?

Артём, прежде чем ответить, обдумал вопрос.

— Когда-то давно несколько страниц. Там же в стихах.

— Да, но это нормально. Только начнешь и скоро привыкнешь. Это как «Евгений Онегин». А тут драма. Вернее, трагедия.

Старик вздохнул.

— У вас уже нет времени читать. Но вы же знаете, о чем там?

Артём пододвинул кружку гостю.

— О том, как поэт попал в ад.

Старик начал так мелко-мелко трясти головой, что со стороны могло показаться, что у него припадок.

Артём усмехнулся:

— А! Я их все время путаю и часто, когда одно имею в виду, то называю другое. Это «Божественная комедия» Данте Алигьери. «Фауст» — о договоре с Мефистофелем. Впрочем, и «Комедию» я тоже не читал.

Старик попытался улыбнуться, но у него не получилось — уголки губ в его жизни так часто были опущены вниз, что ему сейчас было трудно держать улыбку.

— Это уже для вас не важно.

— Почему?

Гость тяжело встал, выпрямил, как смог, спину, расправил плечи и сказал:

— Потому что я — праведник, а вы — проводник.

«Вы — проводник». Не импровизатор, а проводник…

Артём, отогнав воспоминания, внутренне собрался. Ещё раз окинув взглядом собравшихся в комнате, он приступил к рассказу:

— Хорошо. Я так понимаю, Олег описал вкратце? Прежде чем начну, вы должны знать, что в моих историях не бывает удачного финала или неудачного. Всё, о чем я вам расскажу, происходило, происходит или будет происходить на самом деле. Это всё правда от начала до конца. Если хотите, я… Как бы ясновидящий, но не в смысле узреть счет матча или разгром врага в войне. Ко мне иногда приходят истории, связанные с неизвестными мне людьми. Это как Ниагарский водопад. Вот ты сухой, а потом в доли секунды на тебя обрушиваются тонны воды, и ты весь… Весь — до нитки, до молекулы, до атома — мокрый. Ты вдруг начинаешь понимать, как персонажи — герои истории — жили, как живут и — в особенных случаях, — что их ждет в ближайшем будущем. Это не рассказы, это правда. До самого последнего факта, мысли или сказанного героями слова. Здесь невозможно что-то придумать. Это как высшее знание. Вот сидит в голове формула, аксиома и ты понимаешь, все происходило именно так и никак иначе. Хотя…

Артём вдруг замялся.

— Подобное с деталями раньше случалось, но крайне редко… Бывало раз или два. Касаемо моей последней истории, то там имеются два финала. Человек ещё живой и у него есть выбор. Существует развилка на хорошее и… не совсем. Поэтому я знаю, если герой поступит… так, скажем… выберет тропинку «А», то конец у него не будет трагический. Но в случае варианта «Б» героя ждут чёрные экраны.

Убитый улыбнулся и толкнул плечом сидящую рядом девчонку.

— Аленка, любишь сказки на ночь?

— Естесно… — ответила Аленка, чуть приподняв подбородок и двинув плечами, словно цыганка во время танца. Артём увидел, как под майкой покачались её груди и на его бледных щеках предательски начал проступать румянец.

— У моей истории, как оказалось, два начала. Первое вы уже знаете… Он возвращается домой после долгого лечения, прихрамывая на левую ногу…

— А я не знаю, — отозвалась девушка.

Артём запнулся, посмотрев на Олега, а потом Убитого. Сказал растеряно:

— Ну, в таком случае поведу историю от другой печки. Представьте подвал. Вот здесь, — он указал на место, где в кабинете стоял диван, — в комнате возвышается накрытый брезентом мотоцикл, там, в дальнем углу топчанчик, и рядом ящик для вина. По-над стенами сколочены полки для консерваций, бутылок, ящиков с инструментами. На свободных местах висят колеса от велосипедов, какие-то черные шланги, пучки приятно пахнущих трав, простреленные мишени. Полумрак. Обычный подвал большого частного дома. Но при кажущемся обилии предметов и мебели он всё равно полупустой. Думаю, это из-за габаритов. Если сравнить с нашим кабинетом, то в подвале поместится ещё шесть таких комнат. Даже если здесь, вернее, там, поставить бильярдный стол, всё равно останется место ещё для двух легковых машин.

Артём встал и подошел к двери.

— Вот оттуда и до пола, — он показал на потолок в углу, — ведет крепкая деревянная лестница. Слышен звук щелчка замка, люк открывается, впуская полоску света. Спускается мужчина. Появляются высокие черные кроссовки — подошва влажная от тающего снега. Темные военного кроя брюки. Мужчина спрыгнул на пол. Приталенная куртка, какие любят туристы, темно-зеленая, с карманами здесь и здесь, — Артём указал на места, где обычно нашивают шевроны. — Мужчина медленно идет к топчанчику…

Артём прошел через комнату. Остановившись возле стола, за которым пил чай парень в тельняшке, он подумал: «Этого зовут Алексеем. Да, не забыть бы…».

— Вот сюда.

Артём развернулся так, чтобы его все видели.

— Конечно же, вы уже догадались, что это был Мартин. А на топчане, укрывшись теплым покрывалом, лежала девушка. Мартин трогает её за плечо и приказывает: «Вставай». Девушка резко поднимается. Часто моргая от яркого света, начинает растирать ладонью лицо, но сон не хочет её отпускать. Она не понимала, где находится. До этого в подвале спала всего одну ночь, и теперь с недоумением озирается. Это нормально — она всегда просыпалась медленно, если ложилась за полночь.

— Набрось что-нибудь старое. Вон, халаты висят, — сказал Мартин, кивнув на стену, где возле сетей к стене была прибита вешалка с одеждой. По голосу девушка поняла, что хозяин был чем-то встревожен, но старался этого не показывать. Мартин вернулся к деревянной лестнице.

Артём повернулся так, словно он только что встал с воображаемого топчанчика, и продолжил:

— Девушка проснулась окончательно. Встала с кровати, опустив ноги на старый коврик, застеленный поверх цементного пола. Обула мягкие матерчатые балетки. Подумала, сколько сейчас времени? Два часа ночи? Три? Что произошло? Что-то серьезное? «Всё верно. Мартин начал тревожиться несколько дней назад, после поездки в город», — думала девушка. Он виду не показывал, может даже и сам не понимал, что с ним происходит, но разве женщину обманешь? Дольше, чем обычно, сидел перед компьютером. Спать ложился поздно, но просыпался в полседьмого. Снова начал делать зарядку. Долгую, до черных пятен пота на футболке. С растяжкой. Есть стал меньше, отказался от алкоголя за обедом — она уже шесть дней не доливала в графин вина. Стал раздражаться по пустякам, ругался чаще, чем обычно. И громче. Девушка понимала, что Мартин гневается из-за своей природы, сидящей во всех мужчинах и требующей выхода агрессии. Неделю назад что-то произошло. После поездки в город он изменил отношение к ней. Несколько раз раздражался по пустякам, чего раньше почти не было.

Артём, словно актер, начал копировать движения девушки.

— Что он сказал? Выбрать старое, ненужное? Девушка быстро надела длинную черную юбку, серую блузу, такую старомодную с длинными рукавами и маленькими, часто пришитыми пуговицами. Понимаете?

Близняшки одновременно, словно солдатики кивнули.

— Повязав черный платок, девушка подбежала к вешалке, выбрала длинное драповое пальто. Оно было мужским… В этом ничего странного не было — там вся одежда мужская. Надевая на ходу, подбежала к лестнице. Взявшись за поручни и поставив ногу на ступеньку, девушка замерла и посмотрела вверх, на светящийся квадратный просвет. Что её ждет там, в доме?

Артём прижал руки к груди.

— Вдруг её сердце защемило. Это чувство девушке было знакомо. Её поразила боль как в тот раз, в тот день, когда ей товарки сказали, что дядя Асхада умер и её ждут неприятности. И не спрашивайте меня, почему «товарки» и кем был у Асхада дядя. Всему своё время, — прошептал Артём, хоть его в этот раз никто и не собирался перебивать.

— Девушка… Звали её… В этом доме её звали Файзой… Не могла знать, что сейчас произойдет, но своим, почти звериным чутьем, догадалась: теперь можно забыть всё, что было раньше. Она стоит на пороге события, которое разделит её жизнь на «до» и «после». Судьба до этого дня и так особо её не жалела — об этом я расскажу, но не сейчас, позже… Так вот, приготовленное ей новое испытание ни с чем сравнить нельзя.