Артём покачал головой. Вдруг его лицо осунулось. Он постепенно входил в роль, становясь участником театра одного актера. Это почувствовали все, кто находился в этот поздний час в холодном кабинете на цокольном этаже с узкими окнами.

— Девушка оказалась права, — продолжал Артём. — Поднявшись по лестнице, Файза увидела… Представьте большой просторный двухэтажный дом. В нем тепло: ударили первые морозы, пришлось включить газовый котел и зажечь огонь. В зале мерцал горящий камин, его не было видно, но по комнатам разносились звуки потрескивавших поленьев, и в воздухе витал сухой запах перегоревшей золы. В гостиной, к которой примыкала столовая, под которой находился подвал, горел яркий слепящий свет. Так вот, там на полу лежали три мужских тела! Девушка знала, как выглядят мертвецы. И эти трое были мертвецами.

— Пойдем. Во дворе ещё несколько, — сказал Мартин. — Не хотел будить, но я их сам не дотащу.

Хозяин пошел к выходу, при этом переступив через вытянутые ноги лежащего с краю мертвеца.

Артём сделал шаг, высоко подняв ногу, словно на полу лежал человек и это он был Мартином.

— Мертвецы не были ничем накрыты. Что бросилось в глаза… Лица, как это бывает у только что умерших, кажется, были сделаны из воска. Так вот, они приобрели странное выражение, словно… Были отмечены печатью удивления. Страха не было, не было выражения мук… Только холодный блеск застекленевших глаз и… Когда люди улыбаются, то их зубы влажные. Это нормально. Лица только что были подвижными, они хмурились, нервно улыбались, злились… И вдруг пришла смерть, кровь перестала бежать по венам, кислород больше не наполнял клетки, нервы окоченели, и лица начали замерзать, застыли…

Артём замолчал. Его голова чуть сдвинулась на бок. Он продолжил:

— Файза, осторожно пересекая гостиную, невольно заглянула в приоткрытые рты мертвецов. Их зубы уже были сухими. Затем она в поисках следов окинула взглядом лежащие фигуры, чтобы узнать причины их смерти. У всех с левой стороны груди верхней одежды темнело бурое пятно, словно кто-то там затушил большую кубинскую сигару. У двоих были прострелены шеи. Может подобная рана была и у третьего, но он лежал дальше, и Файзе просто не было видно. Да и времени не было рассматривать.

Три тела. Возраст — под тридцать. Двое в форменных черных зимних куртках, которые носят охранники, только без шевронов и на погонах никаких отметин. Черные брюки с накладными карманами. Берцы из дорогих — кожаные, высокая шнуровка, хорошая подошва с глубоким протектором. Одежда третьего была обычной: туфли, джинсы, короткая куртка дубленой кожи с меховым светлым воротником.

— Да, и у этого была повреждена шея. Я ясно вижу бурые пятна на мехе в той части, где затылок, — продолжал Артём. — Девушка, одернув своё пальто, застегнула его на все пуговицы. Я хотел, чтобы вы обратили внимание на такую, по-моему, очень важную деталь. Если брать по отдельности: длинная юбка, блуза с длинными рукавами, платок, вернее манера, как его Файза завязывает… По отдельности как бы ничего странного, но… Всё вместе было похоже на наряд, который носят женщины с Кавказа, мусульманки. Но у Файзы был голубой, ярко-голубой цвет глаз, рыжеватые брови. И в тот момент, когда я вместе с вами, увидел её спящую, без платка, то заметил, что волосы её были светло-русые. А в длинной черной юбке, блузе, драповом пальто… если посмотреть со стороны, то ощущение русскости пропадает.

Артём опустил глаза. Подняв руку, он кому-то погрозил указательным пальцем.

— Да… следы. Когда Файза в прихожей одевалась, то заметила разводы на полу. Она подумала, что здесь только что пытались вытереть пол. Наверное, Мартин, когда затаскивал троих, наследил, и тряпкой хотел убрать кровь… Дверь открылась, и Файза вышла на улицу. Небо было чернильное, без признаков скорого рассвета. Холодно. Изо рта вырывался пар. Двор был просторным, белым — снег выпал две недели назад и ещё не успел потемнеть. Да и откуда взяться пыли и грязи? Дом, в котором мы сейчас гостюем, находится в лесу, в двух километрах от трассы. В области… Так скажу, не совсем южной, но и не северной. Крыльцо. На нем стоит Мартин. Луны нет, но снег светиться, словно фосфорный. Раскинувшийся от дома во все стороны черный ночной лес безмолвствует. Не слышно ветра, раскачивающего заиндевелые кроны деревьев, не трескалась кора, разрываемая морозом. Холод не чувствовался — Файзе ещё было тепло после сна, — но стылый воздух лучше любого кофе помог ей прочистить голову. Белый снег просился в руки, чтобы из него слепить снежки, или смешную пузатую бабу с сиськами… Вот только на этом чистом мирном снегу не хотелось веселиться. На нём были видны черные контуры человеческих тел. Вдали двора, словно мертвый гигантский монитор, виднелись ворота, по бокам от которых отходила прикрепленная к тонким столбам сетка-рабица. Забор просвечивался, и поэтому Файза видела на фоне темного леса черный контур двух одинаковых машин — больших, мощных джипов. Перед ступенями снег испещрен бороздами. Девушка поняла, что Мартин перетащил в столовую тех, кто был поближе к крыльцу, она даже заметила в снегу борозды и россыпь золы — такими ей во тьме показались пропитанные кровью комочки снега. Во дворе лежало три тела… «У машин ещё столько же», — сказал Мартин сипло. — «Давай начнем с дальних, я там брезент уже расстелил».

Девушка шла через двор. Под каблучками её легких балеток похрустывал снег. Перед ней шел Мартин, как всегда припадая на левую ногу, но в этот раз он прихрамывал сильнее обычного. Проходя рядом с мертвецами, Файза заметила в снегу четкий отпечаток помпового ружья.

— А кто их убил? — это Артёма спросила одна из близняшек.

Рассказчик вздрогнул, поднял голову, словно вырвался из забытья, отмахнулся:

— Конечно же, Мартин, больше некому…

И продолжил:

— Файза подошла к ближайшему джипу. От радиатора, двигателя ещё несло жаром. Машины только-только приехали. Получается, всё, что здесь произошло, случилось несколько минут назад. Сколько надо времени для того, чтобы затащить в дом три тяжелых мужских тела? Вернее, сколько надо времени, чтобы расстрелять десять человек? Спуститься с крыши — самой безопасной точки для стрельбы — заглушить двигатели машин, обыскать мертвецов, собрать всё оружие, а потом уже, используя брезент — он был расстелен на земле возле дальнего джипа, — начать сбор добычи? Двадцать минут? Тридцать?

Файза подошла к брезенту, взяла за край и подтащила к ближайшему телу.

— А как он их убил? — не унималась девчонка.

— Ну, он же снайпер, — ответил ей «моряк». — А они как на ладони, что тут сложного?

— Мартин не снайпер, — возразил Артём. — Он умеет стрелять, да у него есть оснащенный прицелом ночного видения «винторез», но его специализация иная… И да, это он их всех убил…

Артём продолжил:

— Файза встала возле мертвеца, который лежал между машиной и брезентом и посмотрела на Мартина. Тот прихватил труп под мышками и замер, ожидая, когда девушка схватит за ноги. Забросив тело, они потянули ткань за края. Несмотря на то, что мертвый был достаточно крупным и тяжелым, брезент легко скользил по снегу. Тело до крыльца дотащили, а вот дальше пришлось попотеть: надо было одновременно держать ткань и мертвеца, чтобы он не соскользнул и не скатился со ступенек. Работали молча — за всё время они не произнесли ни слова. По лицу девушки невозможно было прочитать, что она думает, испытывает ли брезгливость или страх. Файза подстраивалась под Мартина. Если его опережала, то ждала, когда он, уставший, с непривычки запыхавшийся, хромая подойдет к телу, чтобы положить его на импровизированные санки и потащит, что-то нашептывая себе под нос.

Вот так раз за разом Файза и Мартин перенесли в дом всех убитых. Ещё шесть тел. Всего — девять. Перед домом остались только две пустые машины.

Мартин прикрыл дверь. Девушка пошла в кладовую за ведром, и набрала на кухне теплой воды. Мартин кивнул на угол возле вешалки, где Файза заметила лежащую влажную тряпку, скорее всего ей ранее вытирали с линолеума кровь и растаявший снег. Девушка попыталась собрать грязь, но розоватые лужицы всё равно натекали.