— Хреново, — согласился я. — А вот я бы сдох от самокопания в своей башке. Не люблю моральные экзекуции. Сам себя грызешь заживо. Уроды они, твои Иерархи.

— Не в моих правилах осуждать тех, кто до меня прошел тот же путь, — брат Симон расслабленно опустил плечи. — Боец Ордена должен быть готов к мгновенному удару, но с тем и очень внимательным, чтобы под магию не попали обыкновенные и невинные люди. Не навреди ближнему, ибо тебе дана привилегия казнить и миловать силой, недоступной большинству в этом мире.

— Судя по мечу, тебе Дар вернули, — я кивнул, в чем-то соглашаясь с монахом. Зачем убеждать человека в обратном, если он все осознал и принял данную модель поведения? Хочет так — пожалуйста. Вот только сначала бы выдернул нас из лап хермитов.

— Вернули. Вот почему никакая сила не заставить меня стереть с лица земли этот городишко, пусть он и самый паршивый из всех, которые мне довелось увидеть. Признаюсь, что это так и есть.

— Серьезно? Неужели хуже некуда?

— Не совсем. Таких поселений хватает в каждом уголке земного шара, выживших после катастрофы.

— Ладно, с этим мы разобрались, — я вздохнул. — Поясни мне теперь, зачем ты отдал меч? Твои угрозы оказались блефом, и теперь уроды с твоим супероружием и нашими револьверами и дробовиками. А меня могут на полном серьезе отдать в жертву криттеру.

— Я же сказал, что утром меч принесут на блюдечке, — усмехнулся Симон, — или подбросят под дверь. Но я почему-то думаю, что первый вариант предпочтительнее. Как его зовут? Черныш? Если парню повезет, и он доживет до утра, то самолично прибежит с мольбой забрать у него меч.

— Повезет дожить до утра? — я не мог понять намеков монаха, разбирающегося куда лучше в тайнах природы и магической сути вещей. Неужели его меч обладает некими разрушающими свойствами, влияющими на организм человека?

— Увидишь, — был краткий ответ.

Спорить с Симоном оказалось бесполезным занятием, и я предпочел поспать, крайне раздосадованный скрытостью человека, с которым прошел довольно долгий путь. А ведь он мне доверял, когда отбивался вместе со мной от мета-волков! Мог бы и шепнуть пару слов!

Меня разбудили дикие вопли, несущиеся с улицы. Я, как ужаленный, вскочил на ноги, не обращая внимания на жуткую сырость, тянущуюся с озера и вонь стоячего болота изо рва. Канадец и Артишок уже приникли к щелям в грубо сколоченной стене сарая и смотрели, что происходит снаружи. Брат Симон сидел в той же позе, в которой я его оставил ночью.

— К нам делегация, — сказал Канадец, отпрянув от стены. — Бегут, аж спотыкаются. И рожи злые. Меч, кстати, несут.

— Они испуганы чем-то, — возразил Артишок, повторив маневр товарища.

Дверь с грохотом отлетела в сторону. Первым в сарай забежал Черныш с воем раненой коровы. Он грохнулся перед монахом на колени и протянул ему меч, не забыв стукнуться лбом о землю. Сначала я ничего не понял, с чего вдруг такая странная реакция, и только глянув на его руки, мне стало не по себе.

Черныш был в кожаной безрукавке, надетой на голое тело. И по самые локти руки его жутко распухли и почернели. От локтевых сгибов уже расползлись тонкие фиолетовые змейки некроза или какой-то непонятной магической гадости. Клинок не принимал чужаков! Он просто травил их загадочной болезнью.

— Спаси, божественный! — завыл телохранитель Богуна. — Спаси мои руки! Я возвращаю твой меч!

На улице толпились несколько вооруженных арбалетами стражников, а кто-то держал в руках наше оружие. Уже пользуются, уроды! От злости меня едва не затрясло. Такое же чувство испытывали мои спутники.

— Я спасу тебя при одном условии, — медленно ответил монах, забирая меч в свои руки, отчего клинок таинственно и мягко засиял серебром. — Твой вождь должен отпустить девушку, а потом беспрепятственно дать нам возможность уйти из вашего города. Передай ему мое условие. Если ее обидели — я разнесу здесь все на молекулы!

Черныш зло всхлипнул и вскочил на ноги. Коротко взревев, бросился из сарая наружу, нелепо держа руки перед собой. Испуганные телохранители шарахнулись по сторонам, но не забыли запереть двери сарая, оставив нас в недоумении. Черныш птицей взлетел по крыльцу и исчез в доме Богуна.

— Ты видел? — прошипел Канадец. — У них наши — сука! — наши пушки! Они их держат как дубинки и не понимают, что с ними делать! Уроды! Отдайте мне мои "питоны"!

Шум на улице снова привлек наше внимание. Чернышу удалось-таки уговорить своего вождя снизойти до нужд мелкой сошки. Дверь распахнулась.

— Выходите все! — рыкнул скособоченный на одно плечо детина с арбалетом, который он уставил чуть ли не в наши лица. — Быстро!

Мы не стали спорить. Быстро, так быстро. Вышли, и нас тут же скрутили, вывернули руки, связали запястья тонкими кожаными ремешками, толкнули к внешней стене сарая. Мага не трогали. Хорошо быть монахом Ордена! Может, самому поступить к ним на службу? И Дар вдруг обнаружится?

Симон бесстрастно наблюдал за происходящим, но встал вместе с нами, скрестив руки на груди.

— Я получил твое послание, монах, — Богун облизал губы и с сожалением посмотрел на Черныша. — Ты очень много просишь. За своего бойца я отдаю, обычно, меньше.

— Давай договариваться, — кивнул Симон. — Всегда можно прийти к согласию, не проливая кровь.

— Готов поспорить, — Богун вздохнул. — Черныш, ты был хорошим бойцом, но недостаточно умным.

— Почему "был", хозяин? — заволновался верный телохранитель. — Почему, а?

Вождь почесал свою правую щеку и, видимо, сделал какой-то жест. Стоявший позади Черныша кособокий стражник мгновенно провел лезвием ножа по горлу несчастного. Тот захрипел и тщетно пытался закрыть разрез пальцами. Кровь толчками выплескивалась наружу, заливая грудь Черныша. Рухнув на колени, тот недолго сопротивлялся страшной ране и вскоре затих, завалившись на бок.

— Я мог бы его вылечить, — сказал монах. — У тебя каждый человек на счету.

— Он заражен твоей магией, колдун, — покачал головой Богун. — Даже если ты его вылечишь — он не станет прежним. Но твою просьбу я выполню настолько, насколько стоил несчастный Черныш. Я отпущу тебя и девку, так и быть. Остальные останутся здесь. Одного мы отправим на жертвоприношение криттеру, а остальных — на тропу Стражей, отпугивать заблудших.

У меня от таких слов мороз по коже прошел. О какой тропе Стражей бормочет этот полоумный? Неужели о кольях, на которых висят черепа их жертв?

— Не боишься, что сейчас я могу уничтожить тебя и твой городишко? — поинтересовался Симон.

— Не боюсь, монах, — ощерился Богун. — Я знаю, что тебе запрещено поднимать руку на людей. Орден воюет с морфами, а не с такими, как мы. Мы ведь еще люди, а, монах?

Вот же сволочь продвинутая! Надавил на самую больную мозоль нашего святоши, откуда-то зная об ограничениях, накладываемых на рядовых бойцов Ордена. Реально, а что он может сделать? Преступит законы Ордена? Или молча уйдет?

— Люди, — согласился Симон, — но в вас сидит ген мутации. Берегитесь, через десять лет к вам придут люди из Ордена и спалят дотла. Ничто вас не спасет.

— Когда это будет, — махнул рукой Богун. — Ведите девку, олухи! Сейчас ты уйдешь с ней и больше не вернешься. Я все сказал.

Думаете, наш святоша выхватил меч и, наплевав на законы Ордена, начал крушить врагов своим волшебным клинком? Ага, разбежались. Видать, сидение под замком три месяца без Дара слишком глубоко въелось в сознание Симона. Страх очередной потери сломил его.

Монах отлип от стены и сделал несколько шагов к своей свободе. Приблизившись к Богуну, что-то сказал ему. Вождь ухмыльнулся и оглянулся на телохранителей.

— Где девка? — рявкнул он. — Почему до сих пор ее нет здесь?

Эрику привели очень быстро. Девушка была настолько испуганна со вчерашнего дня, что до сих пор находилась в прострации, ничего не понимая. Глаза ее еще больше распахнулись от увиденной картины. Монах взял ее за руку и потащил к воротам.

— Симон! — жалобно пропищала она. — Что происходит? Почему мы уходим, а они остаются?