— А вот я не уверен в таком развитии событий. Ибо назначаю данной мне властью отбывание каторги в Приграничье, в сраном Гранд-Каньоне!

Вот здесь я не сдержался и высказал все, что думаю о шерифе, о его хозяевах, о странной правовой системе, извратившей любое понятие справедливого наказания. Мало того, что Хартинг запихал меня в Приграничье, так еще и в самую гиблую точку — Гранд-Каньон, прозываемый повсеместно «Гранд-Могилой»!

Приграничье являлось цепью небольших блокпостов, создававшихся для защиты секторов от нападений всяких тварей, мутантов, называемых метаморфами или метами, а также против нежити и людей, подвергшихся изменениям в организме. Общество изгоняет таких несчастных в аномальные зоны и заставляет их выживать всевозможными средствами, демонстрируя таким образом «человеколюбие» и отсутствие тирании.

Там же, в этих зонах, прячутся самые дрянные отбросы общества: ублюдки, любящие убивать, маньяки, психически неуравновешенные люди. В общем, тот еще рассадник. И самая изюминка в том, что в таких аномальных зонах находятся особо лакомые «заповедники»! Вот где раздолье для охотников за артефактами! Это и была основная причина, по которой я согласился на каторжные работы. Ибо только каторжан привлекают в экспедиции по разграблению древних развалин!

Блокпосты со временем разрослись в небольшие городки. Сюда прибивало искателей приключений, авантюристов, дельцов всех мастей и просто несчастных людей, не нашедших себя в жестоком новом мире. Цивилизация исторгала из себя то, что не могла переварить. А здесь, на рубежах секторов, жизнь помаленьку приобретала черты странного симбиоза порядка и самоуправления.

Аномальные зоны есть по всей Землей, но самая огромная и протяженная — как раз в северном полушарии, где образовались американский и европейские сектора (мы соседи, пусть и условные). Они раскинулись уродливыми кляксами, пышущие магическими флуктуациями, излучаемыми из разломов земной коры. Да-да, именно магия, о которой я до сих пор не говорил! Магия, изменившая наше представление о мире, тоже соседствует с нами. Магия, сформировавшая в недрах земли удивительные кристаллы, наделенные всевозможными волшебными свойствами, которые стали предметом поиска, продажи, перепродажи и многочисленных убийств. Я бы ни за что не верил в такие россказни, если бы сам не столкнулся с парочкой таких удивительных примеров, где магические камешки творят чудеса.

Магия похожа на невидимые лучи радиоактивности; она проникает в клетки человека и заставляет его мутировать, делая из него чародея, колдуна, мага. Радиоактивность тоже присутствует, но в той степени, что погибнуть от лейкемии или раковых заболеваний составляет мизерный шанс от опасностей аномальных зон. Когти и зубы тварей, жуткие выбросы магии сведут вас в могилу раньше срока!

Так что от магического фона есть только одно спасение — самому обрести возможность влиять на природу вещей! Но — увы! Такому обучены лишь монахи «Святого Ордена», раскинувшего свои филиалы по всему миру. Когда только успели, святоши? Именно их представители шныряют по секторам, конгломератам и всяким заброшенным анклавам, чтобы найти одаренных детей. Чистят основательно. Никто не проскочит сквозь их сети. Агентура Ордена работает четко, подобно конвейеру. Мораль такова: если не повезло родиться с искрой одаренности — даже не думай примазываться к всесильной организации.

Гранд-Каньон «знаменит» своей способностью губить массу народа, чей контингент составляют, как я уже говорил, воры и убийцы, авантюристы и фальшивомонетчики, военные преступники и просто несчастные, оболганные люди. Аномальная зона, расстилающаяся за Могилой, представляет из себя полупустынную местность с бесконечными холмами, поросшими жесткой травой. Изредка встречаются лесные массивы, рассекающие бесплодные земли уродливыми темно-коричневыми языками. Реки тоже есть, но я бы не рекомендовал там купаться. Сразу станешь добычей местной ихтиофауны. Бесконечные пески под белым обжигающим солнцем — тоже в общую копилку гадостей.

Честно, не ожидал от шерифа такой подлянки.

— Чарли! — рявкнул Хартинг, докуривая сигарету.

Через полуоткрытую дверь хорошо было видно, как трое помощников шерифа сидят в комнатушке, похожей на тамбур. Через нее меня сюда и вели. Удрать не получится. Окно зарешечено, единственный путь на свободу отрезан бравыми ребятами с дробовиками.

Чарли — краснорожий молодец с мощными руками, в которых оружие выглядело как игрушечное недоразумение, распахнул плечами дверь и уставился на шерифа преданными собачьими глазами.

— Отведи этого бегунка в камеру. И глаз с него не спускайте. Завтра в восемь утра в Мемфис прибудет «адская Мэри». Мы приданы для усиления сопровождения.

«Адская Мэри», насколько я был сведущ в местных реалиях — это тюремный дилижанс, развозящий бедолаг по каторгам. Почему у него такое название, я догадывался. Адская повозка… Осужденные действительно понимали, куда везет их дилижанс, но почему он связан с именем Мэри? По легендам, гуляющим среди преступников, лет двести назад некая Мэри Ивнинг, верховный прокурор американского сектора ввела в судопроизводство наказание в виде каторжных работ в аномальных зонах, и дилижансы багрово-красного цвета стали развозить их к местам жуткого проживания.

— Понял, шеф, — кивнул Чарли и бесцеремонно схватил меня за шиворот. Развернул и толкнул в тамбур.

— Чарли, как твоя фамилия? — спросил я.

— Бэккинс, мать твою! — рыкнул Чарли. — Хочешь переписать свое имущество на меня? Валяй!

— Ты мою маму не трогай, кусок обезьяньего дерьма, — вежливо ответил я. — Хочу спросить: это ты ударил меня по голове прикладом?

— А если и я? — осклабился помощник, и размахнувшись, саданул меня своей ручищей по почкам. — Спасибо сказать хочешь?

Я согнулся от боли, и меня подхватили помощники шерифа. Парни живо дотащили меня до каморки, огороженной от коридора мощной решеткой, закинули внутрь. Грохнувшись всеми костями на пол, я с трудом дополз до топчана и завалился на него. Что ж, Чарли Бэккинс, я приду за должком.

Ночью я проснулся от воя бродячего пса, проникающего через тонкие стены каталажки, обшитых тесовыми плашками. Дерьмовая постройка, которая вряд ли спасет от нашествия морфов. Кошмарный концерт длился несколько минут, пока чей-то выстрел не заставил животное замолкнуть. Надеюсь, вокалисту удалось выжить. Хотелось ему завидовать. Несмотря на одичалую и полуголодную жизнь, он может идти куда хочет. А я обречен на мучительное существование в Приграничье. Откуда у меня взялась уверенность, что удастся вырваться с каторги и еще остаться в прибыли? Жизнь в «Гранд-Могиле» гарантированно укорачивает, чем продляет.

Сплюнув на пол тягучую слюну из пересохшей глотки, я завернулся в колючее потертое одеяло и постарался заснуть перед дальней дорогой.

Глава вторая

Малыш Никки — бандит и грабитель, на счету которого несколько десятков потрошенных банковских дилижансов, около сотни трупов, и это только доказанных. Мрачный тип с квадратным подбородком, нависшими над глазами густыми бровями, из-под которых посверкивают два злобных зрачка. Руки в шрамах и татуировках, широкие плечи и вечно согнутая голова, как у гневного быка. Сидит напротив меня, о чем-то напряженно думает, и постоянное позвякивание браслетов на запястьях нарушает монотонный стук колесных ободьев по гравийной дороге.

Джерри-Большой Тунец: промышлял контрабандой на побережье Тихого океана (название великого водного бассейна перенесено в новые реалии как память человечества о теплых водах этого океана) в столичном Вашингтоне, нанес ущерб экономике американского сектора, как гласит обвинительный приговор. Шустрый малый с подвижной мимикой на лице, с тонкой изящной линией усов, и с белоснежными зубами, среди которых не хватает парочки. Кто-то из конвойных постарался, чтобы испортить имиджевую улыбку прохвоста. Он не американец, а, скорее, мексиканец, чей конгломерат входит в американский сектор. Дикая смесь индейской крови и латинос. Но, красив, надо признать.