Но хорошо, что в ответ на предложение Воу о иллюзорном сексе, пострадала только коробка, а не я. А ведь мало ли, как Кижум мог среагировать. Я ж ещё помню как получила по руке за то, что я кинулась с ножом на форкоша. Больше ведь он на меня ни разу руку не поднимал, и тогда было скорее обидно, чем больно, почти, как отец по заднице в своё время нашлёпал, но, тем не менее, ни капельки нехорошо. Теперь-то мне уже понятно, чего он мог так среагировать, всё-таки я угрожала жизни смотрителю этого места, мало ли, что потом за это было бы, но ведь мог бы быть и понежнее.

А вдруг, у них там норма бить своих баб?! Вдруг, об этом и пытался меня форкош предупредить, говоря про законы? Халк вообще ведь особой добродушностью не отличался раньше… А ещё эксплуатировал постоянно.

Вообще, так я уже устала от этих всех загадок.

Мысль о законности рукоприкладства в мире Халка напрочь засела во мне, ещё яростнее мешая уснуть. Я снова глянула в сторону спящего форкоша. Может быть, всё-таки попробовать его ещё расспросить? Всё равно не усну от всех этих переживаний.

— Воу… — тихо позвала я, но волчара даже не шелохнулся. — Ну, Воу…

«Почему не спишь?» — неохотно приподняв морду, мысленно поинтересовался форкош.

Его глаза мягко светились в темноте. Немного пугающе выглядело: этакий зверюга из снов. Хотя, если бы они у него светились, как в фильмах, две маленькие горящие точки, я бы точно померла от страха, а так, магия и магия, и чуточку волнительно.

«Не спится. Воу, а на родине Кижума мужчины бьют своих жён?».

«Зачем бы это?» — удивился форкош, заворочавшись.

«Ну, не знаю, за неподобающее поведение, например», — закинула удочку я.

Знаю я вас, мужиков, лишь бы уйти от ответа. И не надейся! А то сейчас начнёшь уводить, типа не так вопросы задаю, я тебе столько примеров сейчас навыдаю, что расколешься, как миленький. Это важно для меня!

«Не слышал о таком».

«Уверен?».

И пристальный взгляд. Колись, давай. Видал, как на тебя смотрю, значит, рассказывай. Эх, лампочкой ещё в морду бы посветить, от бати слыхала, это многих настраивает на нужный лад на допросе, но кто ж мне даст так с ним.

«Физическая расправа с особями женского пола, за что бы то ни было в мире Халка наказуема. Может, от того у них с бабами и столько проблем».

«А какие у них проблемы с ними?» — слегка обалдев от его внезапной откровенности, сразу же пристала с очередным вопросом я.

Вот это уже интересно, вот это уже важно.

«Безделье в голову ударило. Придёт время, сама узнаешь, а то, может, и такой же станешь. Но я надеюсь, что наш мир и здешние законы тебе будут ближе. Хоть и не должен тебе это говорить».

«А какой это такой я могу стать?»

Воу молчал, нарочито зажмуриваясь и положа морду на лапы. Понятно, спрашивать об этом мне нельзя. Что ж такое-то, а?

— Воу… Воу!..

Он всё-таки открыл глаза и посмотрел на меня взглядом, означающим что-то типа «что тебе ещё нужно от меня, убогая?».

«Воу, а если у них бить нельзя, чего ж мне Халк тогда вломил, когда я от тебя ножом защищалась сперепугу?», — насупившись, спросила я, потом опомнившись, ещё быстро добавила: «Извини за это, я очень испугалась».

«Ничего. Я не могу злиться на тебя за это», — добродушно открестился волчара, будто я ему тогда просто на лапу случайно наступила, а не убить пыталась.

Вот чудной! Если бы меня кто-то убить пытался, я бы с опаской к нему относилась, с предубеждением, даже сильнее. А, ну, как я спиной к нему однажды повернусь, а он меня пером под рёбрышко. Нет, слишком уж форкош добрый, слишком. И непонятно с чего даже.

С другой стороны, я вот Рау же приняла, хотя они с Кижумом натурально дрались. Но, может, это потому, что я была уверена в Кижуме? Или не верила, что всё взаправду? Или, может, потому, что общение с Воу убедило меня, что форкоши незлые? Не объяснимо. Смотрю сейчас на них и вот что-то такое тёплое вроде бы внутри. Как так? Куда делся страх? — Сама не знаю.

«Ты ещё помнишь об этом?» — вдруг заинтересовался форкош.

Я не сразу, но сообразила, что это он всё про тоже, так что с ответом не задержала, и даже насупилась для наглядности, хоть виновник этого видеть и не мог, я думаю, что нет, ночь же. Видят ли волки в тёмное время суток? — Неизвестно.

«Забудешь тут».

Я опустила глаза, вздохнула. Что я, бревно, по-вашему, бесхребетное, что мне всё равно разве, что меня бьют? И вовсе нет. Обидно просто, очень.

«Не злись на него за это, он разволновался», — попросил Воу, и я его услышала, несмотря на то, что в глаза не смотрела уже. «Хоть мне и не нравится его поступок, я понимаю, почему так случилось. В их мире только мужчина может использовать оружие. При его статусе и силе то, что женщина, находящаяся под его защитой, взялась за нож — жестокое оскорбление достоинства».

«А разве я под его защитой была?» — удивилась я.

Ничего себе! Вот так живёшь себе в избушке с мужиком и ничего не знаешь. Я об этом и не подумала бы даже. А оказывается, вон оно, что было-то!

«Ты делила с ним пищу и кров, что ещё тебе нужно, чтобы быть под его защитой. Двуногие такие странные, придумываете себе проблемы на пустом месте, и всё из-за условностей».

Ах ты, интеллигент четвероногий! Смеёшься над нами? Ладно-ладно, я тебе ещё покажу двуногую. Радуйся, что пока ты круче. Эх!.. Мне бы только знать схему какой-нибудь паровой машины или хотя бы устройство рессор, ух я бы вам тут напрогрессировала. И чего я, дура, ни черта не учила, вот как тут теперь стать крутее всех крутых, если только умеешь помаду намазюкивать на губёхи или подобрать под свой вкус модное платьишко? Надо, надо было на готовку хоть налегать. Кстати, я ж Кижуму ещё борщ должна… Я, правда, могу тоже чудо сделать — смешать соду и уксус, или магнит показать. Они бы тогда, наверное, подумали, что я ведьма, но где в этом лесу взять уксус, соду и магнит?

Так, стоп, ты куда спать? Я ещё не закончила… О чём мы там говорили? А вот! Защита!

«А сейчас я уже не под его защитой, а твоей, да? А если вернусь в избушку Халка, снова буду под его защитой?».

Пожалуйста, можно вернуться в избушку. Я очень-очень хочу… Боженька!..

«Ты под защитой всех форкошей, а то, что Халк считал тебя своей, пока вы жили в одной избушке — это его личное восприятие, и ничего больше».

В моей груди сразу стало очень тяжело.

«То есть, я к нему не могу вернуться?».

«Ты вправе выбрать место, где хочешь жить».

«Но не с ним?», — догадалась я, несмотря на то, что интонация вопроса мне при телепатическом разговоре была недоступна. Этот запрет откровенно читался в его взгляде.

«Да. По крайней мере, пока это невозможно для вас».

«Воу, мне нельзя быть с Кижумом потому что мы с ним разного вида, да?»

«Разные? О чём ты говоришь?» — не понял форкош.

«Ну… я-то человек, а Халк… Ну, он ведь большой и зелёный, люди такими не бывают. У нас с тобой разные понятия? Телепатия барахлит?»

«С понятием людей всё в порядке, и с моей телепатией тоже, она не может барахлить», — вроде как обидевшись, заявил он. «Искажения могут случаться, только если ты какие-то понятия передаёшь неправильно. А Кижум — человек. Между вами есть некоторые отличия в силе и строении тела, и не только в связи с половой принадлежностью, но он человек, как и ты, только иной формации».

Формации… Слово-то какое! Откуда я его только знаю? Не иначе, как Юркин занёс, но значение не особо закрепилось. И чёрт с ним! Человек, а значит уже для меня хорошо.

«А зелёный почему?» — чувствуя, что прямо на глазах отупела от всего, что сейчас услышала, спросила я.

Только не говори, что его в детстве мама в зелёнку уронила. Я же серьёзно спрашиваю, а ты мне сейчас даёшь надежду…

«Кижум долгое время находился в экспедиции в другом мире. Длительное пребывание под чужим солнцем изменило цвет его кожи. Поэтому он теперь здесь: лечится естественным путём, очищает организм. У них это сейчас в моде, вот и Халка за заслуги перед родиной одарили, принудительно. А теперь спи».