Найти себе для создания группы приличных музыкантов было не так-то просто. О профессионалах я и мечтать не смел! Среди прочих любителей рок-н-ролла и энтузиастов жанра запомнились трое.

С гитаристом Борисом Булкиным мы провели одну-единственную репетицию у меня на Смольной. Я попросил Сашку Севастьянова помочь нам в качестве метронома и постучать по стульчику! Булкин играл сочно, свободно и полностью соответствовал фамилии! Сашка счел блюзовые пассажи добродушного толстяка не совсем ритмичными! В совокупности мнений продолжения не последовало!

С музыкантом по прозвищу «Синяя борода» мы продвинулись гораздо дальше! Настоящее имя второго кандидата на должность гитариста не сохранилось, но его квартиру на улице Народного ополчения я помню в деталях! Походила она на музей «The Jimi Hendrix Experience» с наклеенными на стены фотографиями и плакатами Хендрикса, Ноэля Реддинга и Митча Митчелла. Ну а три родных винила группы были предметом гордости хозяина и зависти его гостей! Родители купили ему усилитель с колонками производства Муромского завода измерительных приборов и смешную гитару ЭЛГАВА «Уника» с одной ручкой громкости. Не считая «Hey Joe» и «Little wing», мы успели отрепетировать и три мои песни: «Брюс-Колдун», «Катаклизм» и «Я увидел тебя». Последняя, под влиянием нашего кумира, подверглась наибольшей мутации и превратилась в русский кавер «Castles made of sand».

От службы в армии «Синяя борода» косил по статье 7б, но его рассекретили и экстренно отправили на два года топтать казенные сапоги! По возвращении домой он так и не объявился.

Самым образованным из всех, с кем я пытался создать группу, был интеллигентный пианист по прозвищу Ням-Ням, окончивший с отличием музыкальную школу. Песня «Changes» из альбома Black Sabbath «Vol 4» была его коронным номером: пел он упоительно! До сих пор с первых аккордов она ассоциируется в моей памяти только с ним и его короткой жизнью…

Репетировали мы у него в квартире, выходящей окнами на «член Вознесенского». Эту стелу «Дружбы народов» с грузинскими буквами, наваренную скульптором Церетели по эскизам поэта Андрея Вознесенского, называют еще «шашлыком»! Но для тех, кто был свидетелем того, как этот монумент постепенно вставал над Тишинкой, первое название выглядит наиболее точным!

Насколько помню, все наши репетиции заканчивались одинаково: звонком соседки в дверь!

Звали ее Ольга Константиновна! Когда умолкали звуки фоно и бас-гитары, или в иные разы, когда шум за стеной возвещал о начале попойки, она непременно заявлялась с просьбой о помощи. Все ее бытовые неполадки находились в основном под потолком. Люстры и светильники работали с перебоями, лампочки перегорали и требовали замены, и еще надо было помочь ей что-то достать с антресолей или убрать на них. Отказывать ей не позволяла вежливость. Когда же помощник влезал на стул, то мадам, искренне стремясь предохранить его от падения, начинала активно поддерживать его за причинные места!

Дальнейшее происходило по обоюдному решению. Когда ее намерения потеряли гриф секретности, то на помощь спешили уже коллективно! Помимо ремонта, ее заманчивый шарм таил еще один приемчик!

Просачиваясь к Ням-Няму и компании, она заводила разговоры «о бедных голодных мальчиках», и со словами: «А давайте-ка я вас накормлю!» – застолье перетекало в ее апартаменты с уже охлажденной в холодильнике водочкой. А молодых, да еще и разгоряченных спиртным парней можно подвигнуть на многое! Ее активность проявлялась не только в отношении квартиры Ням-Няма, но и на других фронтах!

Когда она вышла замуж за полковника в отставке, это вовсе не отразилось на ее привычных манерах! В песне про «Соседку» за терпимость и героизм я присвоил полковнику звание генерала! Это, пожалуй, единственное преувеличение, но он его честно заслужил! Все остальное списано с натуры.

По иронии судьбы, песня впервые будет исполнена в солдатской казарме во время тайного концерта, который чуть не закончится для меня гауптвахтой!

«Молодой человек, помогите лампочку вкрутить!» (В роли соседки – Владимир Власенко)

В бесплодных репетициях и суете время докатилось до ноября 1983-го. Звукозаписывающие компании телефон не обрывали, сбережения испарились, взаймы брать не у кого, к родителям обращаться за финансовой помощью в 23 года стыдно.

Посланного в ад посредника пришлось вернуть! Я перезвонил ему и для начала сбил цену за его услуги до 100 рублей.

Помимо этой суммы предстояли и траты непосредственно на саму запись. Прейскурант таинственный сводник предлагал уточнить уже при встрече со звукорежиссером театра. С его слов, «студия профессиональная», оборудованная современной аппаратурой, многоканальным магнитофоном со станцией воспроизведения, пультом и отдельным помещением с ударной установкой и фортепиано. «С собой брать нужно только гитары и песни, остальное все есть!» – уверяла телефонная трубка.

По опыту предыдущей записи в погорелом театре Советской Армии у меня уже сложилось понимание по составу музыкантов, набору инструментов, песням, этапам записи и саунду.

Александр Севастьянов был единственным кандидатом на роль барабанщика! Поиск гитаристов опять замкнулся на Женьке Хомякове. Бас-гитару, вокал и в некоторых песнях акустическую гитару, губную гармошку или флейту я планировал записать наложением! Технически все выглядело приемлемо, кроме финансового вопроса. В одиночку предстоящие траты мне было не потянуть, а друзья в кассу взаимопомощи скидываться не спешили! Я попытался убедить их стать акционерами хотя бы на минимальных процентных ставках, но оба, сославшись на тяжелое материальное положение молодых специалистов, от долевого участия отказались и вежливо слились.

Помог сосед по Смольной и главный снабженец забугорным винилом нашей школы Саша Тихов, ставший к тому времени главой Московского клуба филофонистов при ДК им. Горбунова! Три еще не запиленные под завязку пластинки из моей коллекции любимых групп были им реализованы в доверенном ему сообществе. Но ни «Электрический воин» Марка Болана, ни «Группа Цыган» Джимми Хендрикса, ни «Горячие крысы» Фрэнка Заппы покрыть предполагаемые траты не обещали. Отчаянное положение спас казус, который буквально вылез из бутылки, затерявшейся было в недрах альма-матер!

Им оказался один из моих маевских собутыльников Витя Троегубов. Предложение его новизной не блистало, уже случалось в прошлом и было предельно простым: деньги в обмен на участие.

Годами ранее мы уже заключали с ним бартер при покупке аппаратуры для «Атмосферного давления». Тогда соглашение ограничилось лишь несколькими свадебно-выпускными концертами с его присутствием, после чего музыкальное сотрудничество было оперативно свернуто. Солидарно приобретенные «дрова» распределены по дольщикам согласно внесенному вкладу. По давнему общению способности свежеиспеченного вкладчика мне были хорошо известны, и в планируемой записи он не предполагался никак, даже на скамейке запасных. Но иных на горизонте не наблюдалось!

В декабре 1983-го я связался с посредником, и мы встретились на улице Герцена (ныне Большая Никитская) у служебного входа в театр им. Маяковского. Ничем не приметная тень, получив 100 рублей, позвонила по местному телефону и, буркнув, что сейчас выйдет заведующий звукоцехом, мигом исчезла. На пороге появился упитанный и улыбчивый человек, представился Игорем Меркуловым.

Поднявшись в звукоцех театра, вместо обещанной многоканальной студии я обнаружил три венгерских магнитофона STM-610, микшерский пульт с усилителем и колонками. Этажом ниже, в комнате с высоченным потолком, с одним окном, с облупившимися стенами и запахом сырости, находилась тон-студия с расстроенным пианино и двумя убитыми литаврами. Если я и представлял себе комнату пыток, то именно такой!