Из «Ямы» вышло несколько песен, в том числе и частичка «Безобразной Эльзы»! Ее прообраз – девушка по прозвищу «Стропила» – была внучкой советского писателя Федора Гладкова, лауреата Сталинской премии и автора известного романа «Цемент». Одновременно она служила наглядным пособием вырождения высшей советской номенклатуры.

Словарный запас у «Стропилы» был поболе, чем у Эллочки Щукиной, но схож! Категорический отказ и апатия выражались словами: «Я вам не Маша умная», живой интерес: «А это еще что за Хуйнаны Хурцилава?» Несмотря на все симптомы алкоголизма и люмпенизации, человеком она была исполнительным и честным. Подрабатывала гонцом за крепким алкоголем. Иногда мы пользовались ее услугами, но однажды ее возвращение необычно затянулось! В утро воскресное, когда похмельные трубы населения нестерпимо взывали к утолению жажды, а ближайшие магазины были наглухо закрыты, внучка Сталинского лауреата совершила подвиг! Ей удалось обменять общественные деньги на трехлитровую банку медицинского спирта в Первой Градской больнице и тем самым спасти терпящих бедствие! Случай, по советским меркам, одновременно неординарный и расхожий! Парадокс в том, что спирт в СССР находился на строгом учете, но советские медики тырили его повсеместно и с удовольствием! Последний раз я видел легендарную спасительницу уже с заметно округленными боками! Несмотря на беременность, она активно заправлялась «ершом».

Из «Ямы» явились не только персонажи песен, но и первые слушатели, и чуть было не уродился наш первый продюсер! Человек по кличке Кардинал был вором в законе, но не чуждым рок-н-ролла. Узнав, что у меня есть группа, он попросил послушать, чего мы там играем. На следующую встречу я принес ему наш «Корабль дураков». На коробке с гравировкой «АД» я добавил в скобочках номер своего домашнего телефона. Через неделю Кардинал перезвонил и назначил аудиенцию! Под пивко и креветки он проявил интерес к творчеству, предложил стать продюсером и даже организовать концерт! Но… не успел! Прихватив с собой оригинал нашего «Корабля…», авторитет отчалил на зону по делу серьезному и отлагательств не терпящему. Ждать обратно велел не раньше, чем через 10 лет!

Знаменитый московский кабак в Столешниковом переулке вскоре прикрыли. Ныне на его месте – бесцветный ресторанчик. Ничего от «Ямы» той не осталось, кроме песни!

Агония «АДа» длилась недолго. Окончив обучение, мои коллеги приступили к трудовой деятельности. Сашку поглотил комсомол: его назначили ответственной шишкой в Ждановском райкоме ВЛКСМ! А выпускник факультета гидроэнергетики МИСИ Евгений Иванович Хомяков во всю потел над проектной документацией эфиопской гидроэлектростанции и готовился к загранкомандировке…

«Атмосферное давление» упало до нуля!

Хомяков, Севастьянов, Григорян

Часто слова песен складывались из воспоминаний о бурных пьянках, по выражению Альбера Камю[9] – буквально «на выходе из ресторана». К примеру две строчки из той же шутливой песенки про «королеву флирта» родились задолго до её премьеры. Зимним студеным днем 1979 года мы с моими приятелями Алексеем Сологубом, Андреем «Сэд» Наседкиным и Евгением «Джон» Давыдовым зашли в гости к одной его близкой подруге по имени Олеся.

Не знаю, с чего родилась байка, будто история эта случилась в доме известной когда-то певицы Олеси Троянской, но когда она умерла в 1995-м, мне, видимо, опираясь на эти слухи, позвонил журналист Сергей Гурьев с целью сбора средств на похороны «моей давней знакомой». Деньгами я помог, но покойная певица к этой истории отношения не имела никакого.

Любовница «Джона» жила на Спиридоновке, была профессорской внучкой и пением не увлекалась.

Мы еще не успели раздеться и топтались в прихожей, когда на пороге появился блондин с круглым багровым лицом, одетый в старую засаленную телогрейку. Хозяйка представила его соседом по даче Веней.

Следом за нами, не снимая верхней одежды, дачник присоединился к попойке с водкой и пивом. В разговоре всплыло наше общее с ним местожительство: улица Флотская находилась недалеко от моей Смольной! В подобных случаях машинально начинается поиск общих друзей и знакомых, но среди перечисленных имен известных личностей «Катманду» таковых не обнаружилось.

Когда за столом заговорили о рок-музыке, обмен мнениями, по просьбе нашего нового знакомого, также пришлось свернуть ввиду его слабой осведомленности и даже неприятия! Рок-н-ролл сосед Олеси не любил, чего агрессивно не скрывал. В ту эпоху случай крайне редкий. Зато наливал он часто и обильно разговорился, когда застольные споры перетекли в область философии: сыпал цитатами из Василия Розанова.

На пике вакханалии, когда запасы алкоголя полностью истощились, возникло безудержное желание продолжить. Мы с Сологубом поехали к нему на «Водный стадион» за стратегическим запасом самогона. От метро до его дома на Кронштадтском бульваре шли пешком сквозь нещадную метель! Недолго отогрелись на кухне дегустацией и с литром самодельного пойла вернулись на Спиридоновку. Сильно взволнованная компания обсуждала невероятную кражу. Как следовало из исповеди, не выдержав ожидания, страждущие решили не сидеть сложа руки, наскребли по карманам, и трое гонцов отправились в магазин! Подойдя к дверям уже закрытого винного и не достучавшись до сторожа, они решительно разбили каменным залпом витрину, сперли шесть бутылок водки и, петляя закоулками, скрылись с места преступления. По общему мнению, «Джона», Сэда и Веню от погони спасли «генерал мороз», безлюдье и снегопад!

На всякий случай было принято решение слить всю водку в чайник, а вещественные доказательства разбить и спустить частями в мусоропровод! Что и сделали. Как ни странно, содержимое выставочного продукта оказалось не муляжом! Советская торговля тогда еще всецело доверяла гражданам покупателям. Махнув изрядно и проведя некоторое время в ванной наедине с «Джоном», хозяйка, выписывая вензеля, опрокинула свое пышное тело в постель! Остальные изможденные голодом и видом пустого холодильника пьяницы решились еще на один грех. На этот раз смертный! Моралистам я разрешаю сопровождать повествование порицанием, осуждением и свистом.

В гостиной трехкомнатной квартиры в большом аквариуме с камушками и растениями мирно плавали довольно крупные рыбки!

Андрей Наседкин, поддавшись подстрекательству человека в телогрейке, взял на себя обязанности кока, изъял рыбок из искусственной среды обитания и, как заправский шеф-повар, поочередно их расчленил, выпотрошил и зажарил с добавлением найденных на кухне специй. Головы рыбешек собрал в кулак и сбросил обратно в аквариум! Тушки зажарил и выложил на тарелочке в виде деликатесных канапе! Тот самый случай голодухи, когда и бутерброд с килькой покажется верхом кулинарного искусства!

Острота восприятия вернулась криком пробужденной хозяйки, сравнимым по громкости с уровнем децибел взлетающего бомбардировщика!

Из членораздельных обрывков следовал факт приобретения плавающих в осиротевшем аквариуме голов не где-нибудь на птичьем рынке Москвы, а в самой Японии и стоимости их в живом состоянии немереной.

Приступ чревоугодия, достойный всяческого осуждения, привел к справедливому выдворению с благим матом и всех сразу! Последнее, что я увидел в этой шумной квартире, – растрепанную женщину в бежевом банном халате, обнимающую пухлыми пальчиками с неряшливо накрашенными ногтями уже необитаемую стеклянную сферу, что и отобразил в песне.

Лицо одного из участников той пьянки в «вальпургиеву ночь» всплывет в моей памяти лишь через десять лет, когда в конце 80-х я с восхищением прочитаю в журнале «Трезвость и Культура» повесть некоего Венедикта Ерофеева под названием «Москва – Петушки». Тогда-то «Джон» и напомнит мне о человеке в телогрейке!