— Прости меня, — шепчет он, прижимая к себе. Обнажённые лежим на плавящихся от жара камнях, и из глаз моих будто течёт огненная река, с шипением падающая вниз. — Я не уберёг. Не справился. Я подвёл тебя.

А я молчала. День, второй и третий. Не знаю, сколько прошло времени.

Девон кормил сырым мясом и заставлял есть обычную полевую траву, которую притаскивал из других миров. Он вынуждал много пить. Каждый день я выпивала литров по пять, а ему всё было мало.

— Не будешь пить — сожжёшь себя дотла, — холодно заявлял он, протягивая очередной кувшин. И я следовала за его желаниями переставая даже думать об ином.

А потом он начал говорить. Всё то, что боялся рассказать. Боялся, что не пойму и не услышу. А теперь просто стало всё равно.

Драконы пришли из иных ожерелий. Чужаки. Поэтому они обладали такими силами, что были неподвластны обычным перевёртышам. Когда они пришли, миры ещё не были связаны, никто не перемещался, должны были пройти тысячелетия, прежде чем создания научились бы делать это. Драконы помогли. Вмешались в естественный процесс и изменили его.

Они пришли с дарами, чтобы существа слушались их, подчинялись и были покорными. Добрыми, как сами драконы. Ведь в этом была их цель. Отец говорил, что драконы беженцы. Что в родном ожерелье иные создания обладали немыслимыми силами и это сделало их жестокими и злыми. А драконы для них были слабаками. Теми, кто должен служить. Поэтому они сбежали.

А увидев в этом ожерелье подобие тех существ, осознав, что местные когда-нибудь обретут такую же силу и станут такими же, как и те, решили подавить это развитие. И придумали как.

Каждый вид получил подарок. К примеру, совы обрели дар видеть будущее. А лисы оказались способны управлять природой, поэтому их развитие — био-инженерия. И они в этом преуспели. Феи, будучи уродливыми для других существ, стали казаться невероятно привлекательными. Они обрели способность путать сознание и завлекать в свой мир, тем самым увеличивая свою маленькую популяцию. Волки — дар предчувствия, которая со временем эволюционировала в способность открывать тропы. Так и случилось с Демьяновым — небольшой эмоциональный толчок и дар раскрылся. Также у них появились королевские альфы, чтобы усмирить агрессию и бесконечные войны. Привнести мир.

Словом, каждый вид получил нечто особенное. На первый взгляд изумительное. Это вознесло популярность драконов на небывалую высоту. Но всегда есть подвох. Правда раскрылся он спустя поколения. И на первый взгляд не было видно, что не так. До сих пор никто не видит.

Не видят, что волки стали безвольными. Из-за связи с королевскими альфами, они больше не мечтают о большем и их развитие остановилось. А для размножения потребовалось создавать триады, ведь с годами почему-то всё реже и реже рождались дети у пар. Даже истинные пары стали бесплодными.

Совы настолько погрузились в возможности будущего, что их популяция сократилась до пятидесяти тысяч, и они с трудом поддерживают в себе желание продолжать род, предпочитая путешествовать в вариациях будущего и вечно сомневаться, что именно произойдёт.

Лисы застряли на половине превращения. В таком состоянии лучше всего была связь с природой, а для работы их оборудования и био-техники им постоянно нужно было её поддерживать. Что незамедлительно сказалось на здоровье — продолжительность жизни сократилась вдвое. И большую часть жизни лисы тратят на освоение этого дара, чтобы в полной мере наслаждаться всеми благами своей цивилизации.

И поскольку всё случившееся сильно размазано во времени, ну кто свяжет одно с другим?

К примеру, люди, которые изначально были берсерками, оказались достаточно подозрительными, чтобы отказаться от даров, а в отместку их лишили способности превращаться. Они оказались в самом низу цепи существ, и теперь каждый вид мог с лёгкостью нанести им вред. Последствием такого изменения стала возможность скрещиваться с другими видами, даже с драконами.

И это была причина, по которой Мэ'а'ли смогла забеременеть от волка и дракона, как от триады. Среди предков волка были люди. Вот такая ирония судьбы.

Именно люди принесли драконам конец.

Девон много говорил об этом. Что драконы ослабили ожерелье, чтобы оно подчинялось им. И поэтому он, оказавшись рядом с братом, увидев вживую, что именно происходит с перевёртышами, рассказал обо всём, и они вместе решились выступить против. Их силы оказалось достаточно, чтобы освободить волков, что, в свою очередь, создало Дикую охоту, но дальше было сложнее. Ни один иной вид не поверил им. Ведь драконы были умны. Они громко выставили братьев безумцами, а шёпотом предупредили о последствиях. Никто не захотел потерять свои дары.

И началось вымирание.

— Сейчас нет драконов, Деми, — шепчет Девон на ухо. — Мы должны закончить это дело. Я знаю, как изменить их. Как вернуть то, что было отнято. Освободить.

Но всё было тщетно. Мне всё равно.

И день изо дня, мой брат пытался соблазнить меня своими идеями, пытался привлечь на свою сторону, но всё, на что была способна — рыдать от боли при свете дня, а ночью бродить по закоулкам своих снов и видеть его живым. И каждый день я просыпалась всё позже и позже.

Пока однажды Девон не предложил нечто действительно стоящее. То, что отвлекло от желания заснуть и больше не просыпаться.

Месть.

* * *

— Они умнеют, — в её голосе скука и невыразительная печаль.

Одетая во всё чёрное с распущенными волосами, разлетающимися во все стороны на ледяном ветру, она стояла на краю бушующей пропасти, а над головой хрипело громом небо и горели зарницы приближающейся бури. В её облике нечто дикое, первородное, незыблемое и даже мёртвое.

— Это неважно, сестрёнка, — отвечает он, целуя в макушку и обхватывая за талию. — Мы с тобой сильнее любых их идей.

— Как скажешь, — согласилась она, мягко высвобождаясь из объятий. — Тогда начнём?

Они были одни среди скал над свирепствующими волнами, в чёрно-белом мёртвом мире. Но если приглядеться, можно заметить как позади колыхается нечто невидимое, будто воздух движется. И в нём сотни тёмных частиц. А если прислушаться, то можно услышать чужое дыхание. Низкий рык, скулёж и даже вой.

Демьяна дышит полной грудью, но никак не может надышаться. Не хватает дыхалки, не хватает желания дышать. Она берёт брата за руку и впитывает силу, соединяющую их в единое целое.

И остаётся Дракон.

Они синхронно делают шаг и переносятся под палящее знойное солнце на равнину. Позади как волна растекается армия. Тысячи и тысячи волков, превращённых в единое целое. Они забрали каждого, до кого дотянулись. И ни отец Елены, ни её дядя, никто не остановил Дракона. А их не тронули как нечто несущественное, ненужное, даже лишнее, ведь они не могли стать частью большего — мешала родственная кровь.

— Неужели, они думают, что смогут противостоять нам? — с насмешкой восклицает Девон, сильнее сжимая руку сестры.

Перед ними раскинулась иная армия, живая, настоящая, разрозненная. Порядок всё-таки был, но секторный. Каждый король выставил своих воинов, но беда в том, что они не учились воевать бок о бок с кем-то ещё. И это чувствовалось.

— Какая растрата, — тянет Демьяна, тоскливо разглядывая армаду противников.

— Мы не дадим им и шанса, — Девон, не удержавшись, притягивает сестру к себе, словно пытаясь поглотить, впитать каждую частицу родного тела. Он наслаждался каждой секундой, проведённой с нею, безраздельно владея её вниманием и теплом. Мужчина редко оставлял её одну, будто боясь, что исчезнет, если дать ей время подумать. Но в то же время убеждал себя: «Куда же ей бежать? Только я даю ей чувство семьи. Только я забочусь о ней. Больше никто на это не способен».

Они снова берутся за руки и их голоса сливаются в унисон:

— Никаких переговоров.

Никогда.

Это последний крупный бой. Остальные не имеют значения. Их подхватит как волной, и они выйдут за пределы родного мира в иные миры. И раздавят каждого, кто встанет на пути дракона.