— Дела семейные, — мило улыбнувшись, ответила ему. — Прости, но я действительно не хочу говорить об этом ни с кем, кроме Деймона.

Побарабанив пальцами по столу, Вель резко поднялся, обходя по кругу и, пододвинул кресло, опустился рядом со мной. Посмотрев по сторонам, вспоминая это место, показывая, как давно не был дома, заговорил медленно, аккуратно подбирая слова:

— Когда мы узнали, что ты жива, это было облегчением. Полгода, что мы не знали, что с тобой произошло — пытка. Ты исчезла из тренировочного зала, откуда не было выходов кроме тех, по которым шли мы. Это была загадка. А потом, тебя заметили на польской границе. За тобой пустили волков и даже нанимали частных следователей, но опоздали. Когда узнали, что девушка с похожим шрамом попала в тюрьму, мы знали, что это ты. Я лично пришёл туда, когда сообщили о твоей гибели. Я видел пепел, был в твоей камере, общался с адвокатом, который приходил к тебе. И всё указывало, что ты умерла. Знаю, что после меня были и другие, но все убедились в твоей смерти. Случайность. Ведь так?

Я касаюсь лица, выводя линию, где когда-то был шрам. Это новая я. Это новая жизнь. Но всё осталось старым.

— Прости, — отвечаю негромко. — После того, что сделала с Лико… После всего, что натворила, я больше не хотела никого подпускать к себе. Я боялась ещё больше навредить тем, кого люблю, — в горле запершило и Вель ловко перехватил чашку с чаем из рук, чтобы вложить стакан с коньяком. Сам приложил свой, как тост за то, что жива, и выпил залпом. И я последовала за ним. — Как видишь, боялась не зря.

И от разлившегося по телу тепла захотелось рассказать всё. Абсолютно всё и я заговорила. Быстро, жадно, торопливо, вываливая на него всё, что чувствовала, всю боль, весь страх, всё, что прочувствовала, когда умер Лико. Когда вырвали кусок жизни из тела. И вложили безграничное чувство вины.

Я говорила и говорила, и сама не заметила, как оказались вновь на диване, и Вель прижимает к своей груди, гладя по голове, утешая как маленькую. А ведь рядом с ним я и чувствовала себя такой. Маленькой женщиной, которая может расслабиться. Которой не надо показывать силу. Которая просто может оставаться собой.

А когда замолчала, он очень плавно приподнял меня, чтобы оказались на одном уровне, и я отпускаю ненужное полотенце, ведь здесь так жарко, так хорошо. И сама целую его, господи, как давно никого так не целовала! Как давно меня так не любили… С такой пылкостью, такой заботой, таким теплом и нежностью. И горячностью, поспешностью, будто всё в последний раз…

Глава 12. И тьма украла счастье

Крошится, ломается,

Из-под пальцев вниз срывается

Как песок сыпется, убегает

И не догнать, заново не собрать

Руками мокрыми, клеем твёрдым,

Да даже силой ведьминой!

Ну кто? Кто последует,

Если сама за собой не следуешь

На месте куклой фарфоровой,

Пластиковой стоишь

И будто так правильно. Так надо

Незыблемо и твёрдо.

Мёртво.

Прощание получилось скромным и сдержанным. Кроме семьи и моих сопровождающих, никого не было. Мои волки остаются помогать достраивать замок, по совету Вельямина, самый лучший вариант — оставить их здесь, пусть защищают границы дальних пределов. Кто ещё будет это делать, когда остальной мир сходит с ума?

И Олег, и Берт, застрявшие в этом мире, не изъявили желания вернуться на Землю. Напротив, прожив полтора месяца среди настоящих волков, один из них захотел остаться. Когда всё закончится, Олег собирался отправиться обратно в Корнголик-ан, к Хельге. Их роман был довольно странным, но почему нет? В конце концов, это их жизни, их выбор. А вот Берт напротив думал о возвращении, но только после спасения команды. Дома его ждало неоконченное дело и я понимала его.

Так что наш отряд получился небольшим. Помимо людей Вельямина, была только я с ребятами.

Ахлик и Брона, израненные в прошедшем бою, о чём-то говорили с Велем, пока я прощалась с Хельгой. Девушка выглядела грустной и будто витавшей в своих мыслях. Перебросив через плечо косу, она посматривала в сторону Олега, впервые показав, что за холодной бронёй скрывается молодая девушка. А ведь она молода. Действительно молодая и такая ответственность! Как ей удаётся нести всё это на себе?

Будто прочитав мои мысли, наклоняется и шепчет на ухо:

— Не бойся, Ель, всё получится. Ты разберёшься, найдёшь выход. Справишься. А потом… возвращайся к нам? Здесь твой дом. Здесь тебя ждут. Вельямин когда-нибудь вернётся домой, так почему бы вам обоим не сделать это?

Я обхватываю её за плечи, прижимая к груди, носом утыкаясь в пушистый ворот зимней куртки. Она как сестра. Мы разделили страх на двоих. Обе помним ту беспомощность, когда жрали на кухне сырое мясо, гадая, что делать дальше. Не было подсказок. Не было решения. Но мы пережили кровавое полнолуние. И остались в живых.

— Спасибо за всё, — шепчу в ответ. — И ты, Хель, держись. Чтобы не случилось дальше, держись! Мы обязательно встретимся вновь.

И быстро отстраняюсь, отворачиваюсь, смахивая непрошенные слёзы, натягивая на лицо уверенную улыбку. Моё место сменяет Олег, уводящий Хельгу в сторону, нашептывающий её что-то. Перехватываю неодобрительный взгляд Веля и улыбаюсь в ответ. Отцам тяжело видеть, как их дочери становятся женщинами. Когда они действительно впускают в свою жизнь другого мужчину.

Брона что-то говорит ему, он кивает, и тогда пара обнимает кан-альфу, прощаясь, а позже уходит. Женщина одарила меня странным взглядом, вроде сочувствующим, а вроде со страхом. Непонятно, она меня боится, или боится за меня. Словом, с ней никогда не было просто. А вот Ахлик гляди прямо, кивает с поддержкой, но держится отстранённо.

Вель подходит ко мне, берёт за руку, сжимая несильно. Глядит в небо, полное серых тучек и стаек ветреных снежинок.

— Надвигается буря, пора ехать, — говорит негромко.

— Ты умеешь открывать тропы?

— К сожалению, мои тропы медленные, мы будем идти несколькими путями, это займёт дней десять, а то и больше, как дорога пойдёт, — поколебавшись, признался Вель. — Как сказал Деймон — не всем дано.

— Научи меня, — я наблюдаю, как целуются на прощание Олег и Хельга, и немножко завидую. У них всё просто, а я, как всегда, не знаю, чего хочу.

Обернувшись за руку опускаю Веля, также целуя в губы, и он обхватывает за талию, приподнимая над землёй и с жадностью поглощая мой поцелуй своим.

— Для тебя, я сделаю всё, что угодно, — говорит, опуская обратно на землю. — Только попроси.

И я ему верю. Словно снова могу доверять.

* * *

На этот раз мы оказались в лесу. На поляне, где расположились на привал. Я лежу в небольшой палатке, прижимаясь к груди Вельямина. Мне не нужно тепло, но нужны его прикосновения, чтобы согреться. Чтобы сердце отогревалось. Чтобы становилось легче.

Я смотрю на них, и вижу, как гармонично выглядит наша пара. Его лицо мягче, а моё легче. Мы оба питаемся теплом друг от друга. И становится лучше. Оживаем после столетней зимы.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы почувствовать присутствие дракона. Уже научилась определять, когда он посещает мои сны. Иногда он просто смотрит их со мной, будто не видит своих.

— Тебе хорошо с ним? — спрашивает Девон, опускаясь на корточки и касаясь спящего волка. Здесь так тихо, только слышно дыхание спящих. Вель даже не пошевелился от прикосновения, а Девон отдёрнул руку, будто обжёгся.

— Да. Он лечит меня. И он всегда заботился обо мне. Он столько раз спасал меня. И… он был первым волком, которого освободила от влияния Демьяна. Мы с ним связаны столькими нитями. Ты говорил, что я буду спать больше года, но ведь именно он, Вельямин, кан-альфа дальних пределов, пришёл ко мне и разбудил. Позвал и я нашла выход из сна…

— Ты защищаешься, будто я собрался обвинять тебя! — почти обиженно проговорил дракон, поднимаясь, оборачиваясь ко мне. На его лице лёгкая укоризна и немного лукавства. — Я верю тебе. Верю, что ты веришь ему. Нет нужды бояться.