— Завтра всё начнётся, — прервал тишину Рэнни. — Будьте готовы, жрицы.

— Всегда готова, — отозвалась я, уже раздумывая над своей местью.

— Вы остаётесь рядом с Витемом, — Орвэль пронзительно смотрел на меня, разгадав мой настрой. — Вам надо быть готовым к быстрому перемещению обратно на Эртх.

— А ты готов? — также пронзительно взглянула на него. Мне нужно было знать, что Орвэль вернётся вместе с нами, а не предпочтёт быть благородным, оставаясь здесь.

— Я, Рэнни и Кристер первыми отражаем атаку, — ответил Рунгарн, которого тут же одарили неодобрительными взглядами и сестра и, собственно, сам Кристер.

Так-так. Кажется, от меня скрывали и ещё какую-то информацию. Можно было конечно продолжить развивать данную тему, но не хотелось выставлять наши непростые отношения напоказ, перед всеми. А потому, кратко и недовольно бросила:

— Ясно.

Теперь же эти две пары глаз удивленно уставились на меня. Я с достоинством выдержала это, равнодушно отпив глоток чая. Не знаю, что именно изменилось во мне за этот месяц, проведённый на Зерне, но больше не хотелось быть посмешищем у всех на виду, когда каждый мог считать мою эмоцию. Ничего-ничего, Кристер всё равно будет спать здесь, вот тогда и устрою допрос с пристрастием.

Только вот как была наивной, так ею и осталась. Вечером не дождалась его, уснув раньше, чем он пришёл. Но и на утро его не обнаружила. Обида ярким огнём вспыхнула в груди. Не надо иметь и семи пядей во лбу, чтобы догадаться, почему тогда Орвэль внезапно стал снова тем мужчиной, которого я знала — чтобы успокоить жрицу, магия которой могла сорваться за пределы допустимого. Конечно же, чувствовала в себе изменения и странное желание подчиниться внутренней силе, и возможно, сделала бы так, не будь рядом Кристера. А теперь что? Жрицу Воздуха успокоили, можно больше и не появляться. Обидно.

Сегодня был решающий день.

Умывшись в старой глиняной чаше, нажала на неприметную кнопочку тонкого браслета на руке, таким образом сразу же переодевшись в боевой костюм жрицы.

Посмеялась сама с собой. Как звучит-то: боевой костюм жрицы. Только как по-другому назвать эти одеяния уж и не знаю.

Интересно, наши полубожества уже смогли оправиться от ядовитой магии Заардана?! Им досталось куда больше, чем нам, ведь они все удары принимали на себя. Не хотелось бы их снова подставлять. А потому на этот раз придется сражаться без их помощи.

Выглянув в окно, ужаснулась, а к горлу подступила тошнота. Все дворы были в темной жидкости, повсюду разбросанные человеческие ошмётки, конечности, туловища, головы, лица которых теперь не узнать.

Услышав скрип двери, решила высказать своё мнение, вне зависимости от того, кто сейчас стоял за моей спиной:

— Это бесчеловечно. Они всё же должны быть похоронены не хуже Рома.

— В войне нет места человечности, — проговорил Орвэль. — Особенно, если речь идёт о малумнах. Справедливо, достойно, честно нам их не победить. Порой, чтобы не обречь себя в рабство и суметь выжить, приходится прибегать к грязным методам. Но ты ещё слишком юна, — с чувством горечи, которая понятна только ему, подытожил он.

Только я поняла, что последняя фраза относилась не только к моему непониманию ведения войн. Начни сейчас напрямую задавать вопросы, может и не ответить, поэтому пришлось заходить издалека, надеясь на удачу.

— Ты пришёл только сейчас. Я ждала тебя вчера.

— Были незавершённые дела, — холодно отозвался он, подойдя ко мне. — Если тебе противно, то просто не смотри на это, — мягко повернул к себе.

— Почему ты согласился быть первым, кто станет отражать нападение? — вести с ним диалог было куда спокойней, отвернувшись от него, а так пришлось бегать взглядом по мужскому лицу, на котором появилась щетина.

— Это мой прямой долг, — ответил агент Эртха.

— А если ты погибнешь, что будет со мной? — не сдержалась, заглядывая в его безупречные синие глаза.

Ответа не поступило, он только тяжело выдохнул. И я осмелилась прижаться к нему, когда у самой от волнения сердце трепетало испуганной птицей в клетке.

— Я не понимаю, — говорила тихо, — почему? Почему ты так поступил? Ты же сам хотел от меня избавиться. Ведь ты же говорил, чтобы я ни на что не рассчитывала. Это так нелогично. То не нужна, а то обижаешься.

Мы так и стояли: я, прижимаясь к мужскому телу, он, не отвечая взаимностью.

— Алина, — наконец, выдохнул Кристер. — Ты права. Я нелогичен, и поступал как неопределившийся в собственных желаниях юнец. Две вещи, которые хотел изменить в своей жизни: избавиться от чувства вины, и обрести собственную семью. Только первое мешало второму. Да, я сам себя загнал в ловушку, таким образом наказывая самого себя. На моей совести имеется слишком большое количество смертей. Заслуживаю ли я счастья?

Он опустил голову, едва касаясь губами моей макушки, отчего я перестала дышать, боясь испортить момент. И самое главное, услышав такое признание, не считала его хладнокровным маньяком-убийцей. Наверное, если Кристер подтвердил бы слова Ромальва ещё тогда, то отреагировала иначе. А сейчас прекрасно осознаю, что в подобных войнах остаться не запятнанным кровью, невозможно.

— Но, — продолжил Кристер, — простить тебя не могу за то, что ты зажгла во мне давно погаснувшую надежду, вырывая из замкнутого круга. Заставила поверить в будущее, которое за столько лет перестал уже воспринимать. Подарила новые мечты, имеющие возможность сбыться. И что в итоге? — чуть отстранив меня, отошёл на два шага назад. — Как всё подарила мне это, также же легко и отняла.

Его разочарованный взгляд смотрел прямо в душу. Да, согласна, лишила его мечты и надежды на простое человеческое счастье. Но также я спасала друга!

— Я люблю тебя… — мой голос охрип от ставшего в горле болезненного кома.

Время для нас двоих будто замерло. У меня уже давно лихорадило тело от нервозности, а признание вылетело с такой скоростью, что и сама не расслышала сказанного. У мужчины, напротив, на лице не дёрнул же ни один мускул. Наверное, ему не привыкать слышать такое от девушек.

Я ждала хоть какого-нибудь ответа. Даже была морально готова услышать нечто вроде «прости, но я не люблю». Только он молчал. Снова. Как и всегда, когда нам приходилось начинать разговор об отношениях. Удивило, что Кристер хотя бы пояснил причину своего разочарования.

В следующую секунду, когда я уже была готова накинуться на него с требованием ответа, от удара распахнулась деревянная дверь. В проходе в боевой готовности стоял Рэнни, прорычавший:

— Нашли время любоваться друг другом! Война началась!

*

«— Нам не победить в этой войне, не убив Дарнара и всех остальных предводителей. Будь готов, что на место убийства телепортируются остальные. Лишившись командиров, они, конечно, продолжат сражаться, но у них уже не будет определённого плана действия. Ты готов к этому? Хорошо. Но у меня ещё одна малоприятная новость для тебя. Чтобы убить Дарнара, тебе нужно самому стать малумном. Да, трансформация должна идти к завершению, но не завершиться полностью. Поэтому тебе необходимо приложить максимум усилий для сохранения собственного рассудка. Ты единственная надежда для всех народов нашей Вселенной. С Белиэрханом разберутся маги. О нём можешь не беспокоиться. Помни, Вальгард, чтобы убить малумна, необходимо сначала вырвать крылья, тем самым оглушая на время, а дальше разорвать два сердца, и оторвать голову. Но Дарнар не примет боевую форму, будучи уверенным, что ты находишься в его власти. Больше мне нечем тебе помочь. Главное, не смей никого выпивать, даже малумнов, иначе обратного пути не будет. И да, я буду рядом, и в любом случае не дам тебе обратиться до конца».

По высохшей безжизненной земле шёл потомок малумна, у которого тяжёлым грузом волочились крылья. Он мысленно повторял каждого слово Витема, чтобы не дать тьме и на долю секунды овладеть им.

Для него ночь прошла дьявольски тяжело. Для пробуждения зверя нужно было немного-то поколдовать рядом с ним. И если тогда, находясь вблизи со жрицей Воздуха, он старался сдерживать себя, то здесь дал волю тьме, что ядом заполняла разум. Следом остро ощутил боль во всём теле, а на спине резко вырвались окровавленные наросты.