Доктор Р., вы спрашивали, завидовала ли я. Я вам скажу, чему завидую: когда идешь мимо комода, где оставил стопку чистого белья, и обнаруживаешь, что кто-то уже разложил его в шкафу! По моим стандартам, это любовная прелюдия. Вернуться домой и увидеть, что стол чисто вытерт, – без малого оргазм! Лия не только читает растреклятые новости на Би-би-си, она еще поправляет покрывало на диване, прежде чем пойти спать, и не мочится мимо унитаза. Да! Я завидую!

Сейчас я себя немного накручиваю, но вы должны понять, доктор Р., – может, и понимаете: отношения убивает именно мелкая расхлябанность; она, точно жучок, подтачивает вполне прочную конструкцию.

Мы выпили еще пива и сытно поужинали. Любопытно – мы с Несс (в отличие от вас с вашей низкокалорийной лошадиной белибердой) принадлежим к меньшинству женщин, которые никогда не взвешиваются и не сидят на диетах, что автоматически исключает целую кучу убийственно нудных бесед. Наевшись, мы вырубились, опухшие и пузатые, на кровати со взбитыми подушками и балдахином.

На следующее утро мы сидели за столом состаренного дерева, позвякивали белым фаянсом, листали газеты и вдыхали аромат тостов. В половине одиннадцатого позвонили механику и услышали, что «дворник» доставят только утром следующего дня. Минуту поизумлявшись, что человеку может помешать какой-то «дворник» (механик заявил, что с неисправными «дворниками» ехать, строго говоря, запрещено), ни одна из нас особо не расстроилась; выдался неожиданный и желанный перерыв в повседневной рутине. Сдавать статью мне надо было лишь через несколько дней; начальник Несс оказался покладистым. Мы предупредили родных, поболтали с парой за соседним столиком и решили прогуляться – на сей раз как следует. Сфотографировали их карту. Несс, всегда одетая сообразно обстоятельствам, уже облачилась в кроссовки; мои лежали в багажнике. За овсянкой с вареными яйцами выбрали направление. Остановились на восьмимильном круговом маршруте до озера и обратно. До чего же было весело! В каком-то смысле я всю жизнь ждала Несс: искательницу приключений, единомышленницу в философии «лови момент».

Владелец гостиницы одолжил нам рюкзак и предлагал резиновые сапоги, но мы отказались. Несс мастерски паковала вещи: бутылка с водой, купленный тут же кендалский мятный пряник… Она тщательно скрутила синюю норвежскую куртку (в каких умирают на Эвересте) и аккуратно засунула ее в боковой карман. С потрясающей дотошностью проверила все отделения.

– Знай я, захватила бы компас… У тебя плащовка есть?

Я увидела ее с новой стороны: она была самую чуточку командирша. Впрочем, я не возражала, мне даже нравилось. Кроме того, в кои-то веки не приходилось триста раз спрашивать, все ли пописали, взяли свитер и так далее. Сегодня я спрашивала только себя.

Плащовки у меня не было.

– А в багажнике? – удивленно переспросила Несс.

Наверняка у нее дома собран специальный рюкзак с аптечкой, компасом, сигнальными огнями и парой альпинистских «кошек» – в отличие от моей дамской сумочки с помадой и тампонами. Заглянули в автомастерскую, где она обменялась любезностями с механиком, а я надела кроссовки и куртку-«пилот» из «топшопа». Настоящая городская идиотка. Кошмар! Ладно, по крайней мере, в случае эвакуации на вертолете буду хорошо выглядеть. «Слава те господи, ее обмороженные щеки подходят по цвету к свитеру».

К счастью для меня, погода выдалась дивная (мы вполне доехали бы домой), и окрестности Бата оказались великолепны.

Мы познакомились немолодыми и многое друг о друге не знали. Поэтому решили взять интервью, пройдясь, не обязательно по порядку, по всем периодам жизни. Спрашивать разрешалось что вздумается. Любые вопросы приличны, никаких запретных тем. Сказанное в окрестностях Бата здесь и останется. Таков был наш девиз. Она задаст мне вопросы по дороге к озеру, я ей – на обратном пути.

Двинулись вдоль реки по пологому берегу. Несс была так уверена в себе и карте, что я с удовольствием позволила ей руководить. Она знала про Юрское побережье и формирование геологических пластов. Мы любовались деревьями, которые встречали нас ярким золотом и киноварью. Тепло было, как в июне, и вскоре мы запихали свитера в рюкзак. Всякий раз, как доходили до развилки, Несс сверялась с картой в телефоне. Я полностью на нее положилась. Хотя почему именно она несла рюкзак и карту? Мне нравилась ее занудливость, то, как она вела пальцем по красной пунктирной линии, разбиралась в картографических символах. Вначале хотелось перепроверять – я привыкла быть вожаком стаи, – но вскоре окончательно передала бразды правления. Мне нравилось чувствовать, что мной управляют, – новое и, возможно, женское чувство, к которому я не очень привыкла. Впервые за много лет я отдавалась в чью-то власть.

Сначала спрашивала она. Как только перешли реку и у нас появился ясный визуальный ориентир, разговор начался всерьез. Ее интересовало, как познакомились мои родители, и пару часов спустя, к тому времени как мы поднялись на вершину, я поведала о рождении брата Дэвида, своем собственном появлении на свет, ранних школьных годах, значимых фигурах детства, друзьях (очень подробно – о лучших подругах Грейс и Элли), подростковом периоде и кратковременном первом замужестве. Вопросы Несс были въедливыми, однако тактичными, любопытство – неподдельным. Она, как заправский журналист, легко поддерживала беседу, возвращала ее в нужное русло, строила связи и указывала на закономерности, параллельно потчуя меня мятным пряником и давая попить воды.

Мы поднялись на хребет, и нашему взору открылось озеро. Синее, как небо, аж дух захватывало! Чудесно путешествовать с кем-то, кто тоже ощущает силу природы. Подлинное единение. Карл оставался к природе на удивление глух. Будь то изрыгающий лаву Везувий или обыкновенный закат, мне приходилось специально привлекать его внимание. Он останавливался, глядел и пытался впечатлиться, поскольку знал, что положено что-то чувствовать. Красоты пейзажа блекли, а расстояние меж нами росло. Тогда Карл сближал нас при помощи шутки, почти извиняясь за отсутствие у себя восторга. «Рай для художника! – восклицал он. – Надо было захватить акварель!» Понимаете, умен был. Мы нашли рабочую схему: подменяли чувство единства смехом. Смех стал объединять нас, что в своем роде даже неплохо. С Несс было иначе: мы говорили на одном языке, останавливались и смотрели на озеро в одно и то же время, просто потому, что останавливались и смотрели.

Пока дошли до озера, обе взопрели. Сняли носки, кроссовки и сели на пустынном берегу, болтая ногами в воде и нежась в теплых лучах солнца. Я побрызгала ледяной водой на лицо и волосы. Доели пряник. Несс вдруг села, вытащила из рюкзака куртку, расстегнула молнию кармана и извлекла на свет божий недокуренный плоский бычок и зажигалку.

– Да! – удовлетворенно воскликнула она. – Я же помню! Курили с Лией на прошлой неделе!

«Травка» по какой-то причине вышла из моды – родительские обязанности изгнали нариков из допропорядочного общества. (Наркотики – это же так низко, да, доктор Р.?) Несс провела бычком у меня под носом и закурила. Момент блаженства, из тех, о котором мечтаешь в переполненном метро.

Мы лежали на траве, наши пальцы поблескивали в воде, кожа ощущала тепло солнца; вокруг кружили пчелы и прочие насекомые, то и дело пикируя, чтобы выяснить, стоит ли нас опылять. Я наблюдала за орлом высоко в небе. Несс приподнялась на локте. Она была совсем близко, я чувствовала ее запах. Она пахла мной. Мной без пота (она больше соответствовала женскому архетипу). Протянула мне бычок.

– Когда вы с Карлом познакомились, ты сразу поняла, что он тот самый?

Я затянулась и медленно выпустила струю дыма.

– Не уверена, что вообще верю в «тех самых».

Мой ответ ее расстроил. Стало стыдно. При этом я сказала больше, чем она услышала. Вы согласны, доктор Р.?

– Забавно, как поворачивается жизнь, – продолжала я. – Бывает, вовсе не планируешь, и вдруг… Когда я познакомилась с Карлом, совершенно не искала новых отношений. Просто он был как глоток свежего воздуха – после встречи с «тем самым». Положил на меня глаз и ходил по пятам.