Многие из отряда покусаны, один из солдат повредил ногу, не может на неё наступать. Ростик “хвастается” откушенным мизинцем и безымянным пальцем левой руки. Он по этому поводу будто бы не переживает, улыбается, шутит про то, что теперь, увы, не сможет жениться на католичке — ибо носить кольцо на западный манер, на безымянном пальце левой он просто физически не способен. Это, наверное, смешно.

Тот взрыв в арьергарде, как оказалось, был работой одного из волновиков. У него было умение “гранаты”, он использовал его после массового арбалетного залпа, использовал не совсем удачно. Умение накладывалось на кидаемый предмет, тот мужик скастовал его на попавшийся под руку камень — при этом переоценив слаженность своих боевых товарищей. Команду “вспышка спереди” выполнили далеко не все, слава богу, отделались малой кровью — один из солдат получил осколок камня в правое плечо навылет. Ведущиеся на испанском разговоры нам переводила очухавшаяся Хия, её никто не просил, она, я так думаю, находила успокоение в привычной работе.

— Я знаю, тебе тяжело, — обратился ко мне Валерий, —

мы стояли на месте старой стоянки, в нескольких сотнях метров от Маянтуяку. Старик решил идти ночью, выбросив всё лишнее — палатки, спальные мешки, котелки. Нас ожидает плотный ужин и долгий, утомительный марш через джунгли. Перуанцы готовят пищу, я смотрю вдаль, в сторону проклятой реки, —

Он был твоим другом, — молчание, —

Я не терял друзей. Так не терял. У меня было мало тех, кого я называл друзьями, — я, не поворачивая лица, невольно вслушивался в слова мужчины, — Дмитрий. Он ушёл героем. Он спас свою жену. Это хорошая смерть, Миш, — я повернулся посмотрел в его внимательные глаза. Лицо припухшее, припылённое. В бороде паутина и какой-то мусор, — Мы должны гордиться тем, что были знакомы с таким человеком.

Лицо хмурое, угрюмое, некрасивое. Над правой бровью свежий порез. Одежда мятая, грязная, в пятнах крови, штанина подрана, в одном месте прокушена. От него пахло потом и каким-то… говном, вокруг мужчины, несмотря на репеллент, летала противная мошка. Но он говорил правильные вещи и говорил их от души.

— Спасибо, Валер. Спасибо.

FWD: Завещание Терентьев Дмитрий, п.1

Минаев Олег Борисович <[email protected]>

Вам: Терентьевой Альбине <[email protected]>

Здравствуй, любимая. Если ты читаешь это письмо, значит я тебя навсегда покинул. Я не верил до конца в такую возможность, но всё же решил подстраховаться.

Как видишь, не зря. Да, это письмо должен был переслать тебе мой адвокат.

Я люблю… любил тебя.

Я верю, что ты сможешь меня забыть и жить дальше, жить так же ярко, мощно, как ты привыкла. Может ты окажешься ещё сильней, сможешь меня не только забыть, но и помнить, помнить с теплом, без сожалений, как что-то хорошее, то, что случалось в твоей жизни. Я понимаю, это тяжело. Я даже не знаю, смог бы я сам.

Ты, вероятно, беременна. Если я тебе до сих пор не сказал — то только потому, что и сам до сих пор не уверен. Помнишь, я говорил тебе о своём умении “жизнь”, мы тогда сошлись на том, что оно напоминает слабенький, плохонький тепловизор. Это не совсем так. Оно позволяет видеть сгустки, центры жизни, и у тебя их два. Один очень-очень маленький, в районе живота.

Пожалуй, всё.

Я с небес, а они наверняка есть, смотрю на вас и вернусь на землю при первой попавшейся возможности. Глупая шутка, да? Ну какие уж завезли…

Не знаю, как я погиб, но надеюсь, что ты и остальные наши не пострадали. Берегите друг друга.

Дима.

FWD: Завещание Терентьев Дмитрий, п.2Минаев Олег Борисович <[email protected]>Вам: Перилов Михаил <[email protected]>

Привет, Миш!

Накаркал, ***а! Шучу.

Если ты читаешь это письмо, значит я умер. Как видишь, я не пропускал твои слова мимо ушей, как, вероятно, казалось со стороны. Я тебя знаю уже давно, твоя чуйка всегда была остра на неприятности. Поэтому я подложил соломку, это письмо тебе должен переслать мой адвокат.

Это последняя соломка, остальные, видимо, не сработали. Как я не тренировался, враг оказался сильнее, да?

Хочу тебя попросить о двух вещах. Понимаю, в последнее время я был тебе не очень хорошим другом, нет, это неверный подбор слов… я был полным козлом! Но это именно просьбы — если у тебя получится, сделай, если нет — нет.

Во-первых, позаботься об Альбине. Да, я понимаю, просьба бредовая, вы как кошка с собакой и вообще — как я себе это представляю, не знаю, но если будет такая возможность, позаботься о ней, хорошо? Она хорошая, правда. Мы обсуждали с командой возможность травмы или гибели кого-то из семёрки, не в лоб, а так, эвфемизмами, и сошлись на том, что “один за всех, и все за одного”. У нас хорошая команда, но мало ли. Вдруг они тоже погибли. Позаботься об Альбине. У неё будет от меня ребёнок.

Во-вторых, позвони моему отцу, скажи ему. Я не стал писать ему такого же, посмертного письма, он не поймёт, осудит. Адвокат мой ему тоже позвонит, через сутки после отправки писем, но хотелось бы, чтобы он узнал о моей смерти от кого-то из знакомых. Мы с ним плохо общаемся, он сейчас с мачехой, с её семьёй, но я думаю, что он по-своему меня любит.

Блин.

Даже не знаю, что тут ещё написать. Письмо как будто бы не закончено.

Помнишь, как мы первый раз познакомились, на “Юном ораторе”? Призовых мест не заняли, призом стала дружба. Что-то меня пробивает на пафос, да?

Короче, спасибо тебе за всё.

P.S. Знаешь в чём прикол, ммать?

После того, как я написал эти письма, у меня появилась характеристика “интуиция”. В ней всего троечка, понимаешь, да? Мне стало СИЛЬНО не по себе. Мне до сих пор не по себе. Этот поскриптум я дописываю позже основного письма.

Ты не думал, что вся эта бодяга с монстрами похожа на тауэр дифенс? Ровно по расписанию, каждый божий день нас атакует большее количество монстров. Они всё сильнее — растёт уровень сложности, чтобы, значитца, игроку не стало скучно, агась. Почему монстры не прут всей толпой? Почему по 2–3 штуки, эта вечная пауза в пару секунд, и лишь потом следующая партия? Ты скажешь — “пропускная способность портала, дезориентация, все дела”. А мы с парнями пробовали на скорость забегать-выбегать, нет задержек, понимаешь? Почему монстры не бегут сплошной волной? Да потому что они не настоящие! Это всё, по ходу, игра, а мы не заметили её начала. Не знаю, как так может быть, я НЕ ЗНАЮ, но вся эта “волна”, всё это “вторжение”, наши навыки, очки характеристик, это всё искусственно. Понимаешь?

И нет, я хз, что с этим всем делать.

Жить, блин.

Я смалодушничал, я не смог сам позвонить Михаил Борисовичу, набрал маме, спросил, может ли она. Сначала спросил, потом, как говорится, головой подумал. Погано на душе теперь.

Она, конечно, согласилась, но… ей-то прям легче это сделать будет, да. Опытная, взрослая, женщина. А я значит, ребёнок, сопляк, трус. Переложил на чужие плечи тяжёлый разговор. И вроде выглядело всё логично-органично — “Мам, Димка погиб. У тебя же есть Михаила Борисовича телефон, можешь ему сообщить?”.

Родители, конечно, переживали по поводу Димки, но куда больше они были обеспокоены моими жизненно-психологическими показателями. Отец даже предложил мне вернуться в Россию — подать рапорт и вернуться. Так тоже, мол, можно, есть, Миш, трусость, а есть разумная осторожность. Я обещал подумать. Я действительно собираюсь над этим подумать. Я не герой, чёрт возьми, в гробу я видал эти ***ные джунгли.

Тьфу, тьфу, тьфу, раз-два-три.

Мы сидим в гостиничном баре, на улице ночь. Бесславный поход завершён, шли всю ночь, пришли утром, потом очередная бойня у портала и долгожданный отдых. Днём, собственно, спали, поздний ужин и вот, сидим, молчим.