Рядом по той же схеме умирает товарка твари, бах! Бах! Бах-бах! — солдаты бьют одиночными, реже двойкой, крысы выходят из портала ОЧЕНЬ странно, по 2–3 штуки за раз.

Следующая партия выходит лишь через пару секунд, не раньше, знаете, как мишени в тире, поднимающиеся с заранее определённой скоростью. Почему они не атакуют всем скопом? Что у них там, лифт, который вмещает лишь 3х пассажиров!? Как лифтёра не гоняй, быстрее с этажа на этаж возить не станет? Все крысы, даже вожак, выйдя целиком, замирают на секунду… такое поведение мы уже наблюдали в нашем портале.

Вкусно.

Зрелищно, но шоу закончилось слишком быстро, э, а как же маст гоу он? “Профессор” вышел из группы сидячих, с удовольствием наблюдающих за избиением бедных агрессивных инопланетных монстров людей; надел перчатки, погрузил руки в ещё тёплую кучу крысиных тушек разной степени целости. Человек небрезгливый. А я сижу, про попкорн думаю, ххе, ну а чё? Зрелище есть, да ещё какое! К нему бы “хлеба”, был бы шикардос, народ бы оценил… или нет? Лица других меченых выглядят…

они выглядят, как бы это помягче сказать, не очень счастливыми. Никто на соседа не блюёт, но беловолосую, кажется, подташнивало, это мы тут с Димоном нормальные, или наоборот, самые неадекваты? Хотя волосатый растаман тоже улыбается. Дед наблюдает с интересом, троица парней с опаской, чувак обнялся с мобильным, лысый ищет для дамы санитарный пакетик. Вожак был только один, он меня не впечатлил — получил пару пуль и растёкся неопрятной кучей фарша. Крупноваты пули для этих созданий… пока ещё крупноваты.

— 23 малых и один большой, — профессор содрал с пальцев красные от крови перчатки, кинул их прямо на трупы, — Зовите уборщиков, — обратился он к одному из военных, тот кивнул, достал рацию. Молчаливые люди в серых халатах, перчатках, медицинских масках и шапочках, словно стая стервятников проникают в помещение через боковую дверь. Клювами-совочками они бодро откусывают кусочки мясной кучи в центре подиума, складывают падаль в свои бездонные чёрные мешки, про запас. Профессор не стал дожидаться, когда они улетят, он где-то нашёл микрофон:

— Примерно так проходят вечерние зачистки, — тон серьёзный, усталый, — Кто-то из вас это всё уже видел, у кого-то, так сказать, первая брачная.

— Андрей Анатольевич, а как же набор уровней!? — по барабанным перепонкам бьёт звонкий, обвиняющий голос, парень в белой толстовке оторвался от мобильного телефона, требовательный взгляд вперился в уполномоченного. Юное лицо, пушок пробивающейся бородки, еж чёрных волос, — Вы обещали!

— Да, да, Олег, я помню, — кивок, — Я уже говорил, этот вопрос сейчас решается на высшем уровне, от нас ничего не зависит.

— Андрей Анатольевич, о каких уровнях идёт речь? Вы говорите о цифрах на плече?

— О, Дмитрий Михайлович, у вас татуировка активирована? Почему нет записи в личном деле? — последний вопрос адресован стоящему рядом с профом военному, —

Да, Дмитрий, вы правы, мы говорим об этих цифрах. Многие считают, что они связаны с развитием носителя, центр обещает предоставить информацию, но… — оратор развёл руками, будто бы извиняясь, — Мои наблюдения подтверждают лишь факт возможного увеличения цифры в случае убийства носителем активированной татуировки иномировых крыс. Вы же убивали тварей?

— Где расписаться?

— Здесь.

“Обязуюсь хранить в тайне информацию касательно…”

“Об уголовной ответственности за разглашение уведомлён…”

Культурное мероприятие завершилось, профессор ушёл, нас надзиратели развели по камерам. Хата оказалась на этом же этаже.

— Где тут у вас, на тюрьме, дальняк? — спросил я сопровождающего; морщинистый мужик удивления не выказал, молча кивнул в сторону маленькой дверки. При первом посещении номера унылую дверку я посчитал чуланом, был опечален и любопытства не проявил, краем глаза приметил лишь наличие в номере вай-фая, просторную душевую кабину. Обитателем занятой кровати оказался громкоголосый парень, тот что спрашивал профессора про набор опыта. Новый сосед молча, прямо в одежде, завалился в постель, с телефоном в руке отвернулся к стене.

А познакомиться, за жизнь перетереть? Ладно, завтра, всё завтра.

Утро с конфликта начинать не хочу, но нам же здесь жить.

— Олег, повернись, пожалуйста, ко мне лицом, нам нужно поговорить, — обращаюсь к укрытой ярко-жёлтой футболкой худой спине.

Спина молчит.

Проснувшись я пожелал всем добра, предложил познакомиться, представился сам и представил друга. Малолетний сосед вяло кивнул, буркнул “Олег”, отвернулся к стене. Однако мне с вынужденным сожителем необходимо обговорить правила совместного проживания, вопросы чистоты и уборки за собой.

— Олег! — полный игнор.

С Димкой мы всё давно решили, каждый из нас согласился: посуду за собой надо мыть, и если нассал на ободок унитаза — надо взять половую тряпку, протереть сидушку, тряпку прополоскать, ободок протереть насухо туалетной бумагой.

— Олег, ты меня слышишь!? —

нет, парень не в наушниках, он просто лежит, что-то печатает в телефоне, в наглую, **ка, клал на меня с прибором. Для точности, ***ть.

У пацанской кровати вразнобой валяются ботинки, розочки грязных, вонючих носков, почему-то только один поношенный тапок. В душевой, на крючках для полотенец висит одежда, тоже, походу, грязная.

— Олег!

Встаю с кровати, делаю пару шагов, тяну малолетку за плечо.

— Не трогай меня! — пацан разворачивается в мою сторону, рука его обманчиво легко мазнула по моему плечу; боль, с криком отшатываюсь назад, хватаюсь за поражённое место; одежда чем-то прорезана, меж пальцев течёт кровь, впитывается в футболку, капает на пол.

— Твою же мать!! — в ладонях вскочившего с кровати ушастого разгорается огненный шар, — Да ты малой ***ел, ммать!

Всё замерло в напряжении; смотрю на руку обидчика, вместо ногтей его человеческие пальцы заканчиваются сантиметровыми когтями, металлический оттенок, с них капает кровь… моя, **ка, кровь.

— Я их ещё плохо контролирую, — угрюмо произносит сжавшийся тугой, диванной пружиной парень; он кидает быстрые, испуганные взгляды то на меня, то на огнешар, —

Извините, —

звучит правильное слово.

“За собой нужно убирать, живёшь не один, лады? Лады.”

Но это всё уже после визита к доктору, в “больницу” парой этажей ниже. Рану обработали, заклеили, зашивать не стали; врач — пожилой мужчина в белом халате с выдающимся гордым носом, что некоторые несознательные элементы именуют шнопаком — расспросил о причинах травмы, всё записал, назначил через сутки повторный осмотр. Я больше испугался, нежели физически пострадал.

Дорога до госпиталя и обратно занимает пару минут, гостинично-казарменное проживание имеет свои плюсы. Мы живём на четвёртом этаже, больница на втором, столовая на первом; маршрут к центру всея питания освоен нами в первую очередь.

Ну ещё бы!

Здание пятиэтажное, не новое, евроремонт сделал недавно, сделан на совесть. На всех этажах стабильно ловится вай-фай, высокоскоростной интернет, пароли выдали, ничего не запрещали — ни звонки по телефону, ни переписку в сети, более того (!), по письменному запросу каждому волновику обещают предоставить в личное пользование современный ноутбук. Нельзя распространять информацию о портале, количестве тварей, прямо или косвенно указывать на то, что твари “жирнеют”.

ПОЧЕМУ оную информацию разглашать не следует — методично, каждому объяснял мой полный тёзка Михаил Александрович, крепко сбитый невысокий мужичок лет 45ти. На его лице в глаза бросались не глаза, но красные, щекастые щёки. Я украдкой присматривался, вроде не румяна, натуральный, блин, цвет. Все его объяснения сводятся к тому, что нам — о, я уже говорю о них как о нас, как я быстро… привык? — не нужна паника среди гражданского населения, мы не будем сейчас сообщать простым людям ту информацию, знание которой не принесёт им пользы, станет почвой для спекуляций.