Эта фраза напомнила ей о том, что как бы ни строила из себя благородную матрону Луцилла, а первый муж ее был все же не патрицием. Он много добился сам, пробившись от обычного торговца в высшее общество, но вот только зря решил при этом руки испачкать предательством. Хотя им еще предстояло разобраться, кто же из супругов первым начал — плывет ли по течению Луцилла, не в силах противиться освоившимся на принадлежащей ей теперь вилле злочинцам, или же ее покойный супруг был вынужден пойти на предательство под давлением шантажа — все же он приложил столько сил, чтобы начать жить жизнью благородного и успешного человека, что не заметил, как скучающая супруга стала посещать лудус…

Уже первые же шаги по дому принесли свои плоды — успокоенные присутствием хозяйки наемники с удивлением встретили двоих спокойно, с некоторой ленцой вошедших в триклиний спекулаториев в полной форме, в шлемах со спущенными налобниками и надвинутыми нащечниками и со всеми фалерами, но без масок. Мужчина, в котором сразу Дарий и Гайя почувствовали главаря, поднялся им навстречу:

— Что вам надо? Вас на ужин не приглашали, — и он нагло хохотнул, посматривая им в глаза, точнее, Дарию, потому что едва столкнувшись с взглядом Гайи, поспешил отвести глаза в сторону.

— А мы так, приятной неожиданностью, — промолвил Дарий, оттягивая время и давая Гайе оценить обстановку, а заодно выгадывая время, необходимое ребятам, чтобы занять позиции.

— Все проверяете всех подряд? — ухмыльнулся мужчина, опускаясь снова на пиршественное ложе рядом с очень молоденькой, сильно и грубо раскрашенной девушкой, в которой безошибочно можно было узнать квадрантарию. Еще несколько ее подруг по профессии тоже находились здесь, скрашивая досуг самых влиятельных из наемников. — Будете сейчас искать клейма? Облава на сбежавших рабов?

Гайя молчала, чтобы не выдать голосом то, что она женщина. Все остальное в ней ничем не отличалось от Дария, а изящные от природы, хоть и иссеченные шрамами, но форму не потерявшие, кисти рук с длинными ухоженными ногтями были скрыты алым плащом.

— И это тоже, — кивнул Дарий, с равнодушным видом складывая руки на груди.

— Мы здесь в гостях. И вы своим вторжением нарушаете правила гостеприимства. Еще хорошо, что ваше бесчинство не видит благородная хозяйка этого дома! — пафосно произнес главарь, демонстративно отхлебывая из чаши.

Гайя наметанным взглядом сразу определила — пили они неразбавленное, потому что ни кратеров для разведения вина, ни аутепсы с кипятком на столе не обнаружилось.

Они не боялись показать бандитам свои лица — потому что были полностью уверены, что ни один гад сегодня не уйдет. Единственное, о чем беспокоилась Гайя — это Вариний, который все же добился того, что его взяли на боевой выезд.

Она заметила его еще во время переклички — спекулатории всегда внимательно смотрели друг на друга перед выездом, чтобы ненароком не пропустить потерю бойца. И вот она заметила светящиеся счастьем в прорези маски глазищи:

— Вариний? Кто приказал?

— Старший центурион Дарий! — радостно отрапортовал юноша с такой интонацией, как будто старший центурион отправил его в булочную с приказом перепробовать лично все пирожки с ягодной начинкой.

— Задачу свою знаешь? — Гайя посмотрела нарочно строго и спросила как можно более грозным голосом, чтобы сбить немного слишком оптимистичный настрой Вариния.

— Так точно! Группа прикрытия!

Она кивнула:

— Не геройствовать, не вылезать. Действовать только по команде. Ясно?!

Вариний кивнул, и она перешла к следующему бойцу, пожалев еще раз, что так поздно прибыла в лагерь, когда группы были сформированы и даже одеты.

Гайя с Дарием обменялись еле заметными взглядами в тот момент, когда главарь опустил глаза, обшаривая ими стол в поисках хорошего куска себе на закуску. Гайя подняла руку, и со всех сторон к продолжавшим с прежним аппетитом жевать и пить наемникам подлетели спекулатории в масках и темных туниках, позволявших им быть незаметными в ночной темноте под окнами и в сумраке галерей, окружавших триклиний. Дарий успел скрутить почуявшего опасность первым главаря, и вскоре все «гости» виллы или стояли, расправленные вдоль стен, или лежали на полу, а спекулатории охлопывали их бока в поисках запрятанных ножей.

Гайя прошла по дому в сопровождении трех воинов, один из которых прикрывал их спины с небольшим луком. Она узнала по видневшейся из под скрывающей лицо и волосы маски одной завитушки татуировки на щеке Тараниса, и он быстро подмигнул ей, больше не оборачиваясь и внимательно отслеживая каждый темный угол и поворот безмолвного дома. Девушка оценила, что и тут ребята поработали хорошо — они успели проверить все помещения, а отловленные ими поганцы из числа мелкой сошки, которых, видимо, не пригласили в триклиний, а накормили попроще всех вместе и разрешили отдыхать, лежали ровным рядком в атриуме в одних сублигакулюмах, осознавая, не снится ли им кошмарный сон.

Домашняя челядь Луциллы была согнана и отконвоирована туда, где им и полагалось быть — в эргастул, где с ними утром займется Друз со своими помощниками, выясняя, действительно ли они всего лишь домашние рабы или знают и умеют чуть больше.

Гайя с замиранием сердца беззвучными шагами, дав знак рукой сопровождающей ее тройке остановиться, приблизилась к двери спальни и приложила ухо. Оттуда раздавались звуки, происхождение которых не оставило у нее сомнений — Марс выполнял свою часть задания самоотверженно. Луцилла стонала, но в ее голосе не было слышно боли — лишь наслаждение и животная страсть.

— Еще… Еще!!! — исступленно кричала женщина прерывающимся голосом.

Гайя приоткрыла дверь — она уже поняла, что Марс сделал все для того, чтобы эта женщина так и не поняла, что на ее вилле этой ночью побывало несколько десятков спекулаториев и что сейчас всех ее гостей ли, сообщников ли или же вовсе непрошенных мучителей грузят в связанном виде на повозки, словно снопы ячменя.

Она увидела напряженную, в каплях пота спину Марса и тихо свистнула ночной птицей — он знал этот условный сигнал, привычный им еще с разведдекурии в легионе, и просто приподнял чуть головуи слегка обернулся.

Их глаза встретились на миг, и он заметил там отблеск боли — но сделать ничего было нельзя, хотя сердце Марса и вздрогнуло от этой боли — свою роль ему придется доиграть до утра, чтобы не спугнуть Луциллу, роль которой окончательно выяснится только после допроса взятых в плен негодяев. Он прикрыл глаза в знак того, что понял, что операция завершилась успешно, и вновь стал покрывать поцелуями лицо лежащей под ним женщины, не давая ей обернуться на движение воздуха в двери и странный звук. Гая закрыла дверь.

Они вернулись в атриум, и Дарий в сопровождении нескольких декурионов доложил ей о том, что готовы возвращаться.

— Мы и так постарались как можно быстрее… Мы же с ребятами знали… И не хотели заставлять тебя быть здесь дольше.

Она благодарно сжала его руку, и Дарий успокоил ее:

— О Марсе не волнуйся, он сюда на колеснице приехал. С этой же метлой крашеной. Его колесница стоит на заднем дворе, и надо отдать должное, конюший тут свою работу знает. Кони накормлены и напоены.

Гайя усмехнулась — она знала четверку огромных вороных Марса, принадлежащих лично ему. Слушавшиеся его пальцев, легко перебиравших поводья, они могли в отсутствии хозяина и загрызть того, кто приблизится к оставленной на улице колеснице. Да и прокормить таких животных, привыкших к отборной пшенице и овсу, было накладно — так что Луцилла явно понесла ущерб, особенно, если Марс навещает ее не первый раз. А то, что Марс тут бывал, она тоже знала — именно он вычертил план виллы со всеми постройками, благодаря которому спекулатории сейчас не действовали наугад, а шли четко и уверенно. Оно принесло плоды не только в виде наловленных злочинцев и конфискованного оружия — у ворот маялись от безделия Ренита и ее помощник.