Дарий молча шагнул навстречу вошедшему, не веря своим глазам:

— Кэм… Что с твоими волосами?!

— Не спрашивай, — Кэм осторожно обнял друга, стараясь не причинить ему боли. — О себе расскажи.

Друзья вышли из палатки, а Ренита с Гайей остались наедине.

— Ренита, меня префект отправляет в свой дом провести отпуск и восстановиться окончательно.

— Правильно, — кивнула Ренита. — В бой тебе еще рано. Дарий тому пример.

— Я и сама хочу побыть не на глазах у всех какое-то время. Одной поупражняться с оружием. Или знаешь, если будет время, приходи ко мне. Признавайся, давно ведь меч не брала в руки? Отлыниваешь? Все бинты надо срочно скатывать?

Ренита смущенно кивнула:

— Ну не могу. И не хочу. А знаешь, — она подсела к Гайе и прижалась к ее плечу. — Мне тут и правда полторы декады назад пришлось в настоящем бою побывать. Страшно.

— И мне страшно.

Ренита посмотрела на нее удивленными глазами:

— Тебе?!

— Да. Зато победа пьянит. Это ни с чем не сравнимое чувство.

— Знаю. Я радуюсь, когда выздоравливают мои пациенты. И ты была права. Здесь мне легче, чем в лудусе. Нет, физически тяжелее. Здесь могут и среди ночи притащить раненых. И вот вообще пришлось бежать куда-то. Но здесь никто не собирается умирать. А как говорил великий Гиппократ, если мы с больным заодно, то мы вдвоем против болезни! А ребята здесь так и рвутся снова в строй. Их лечить приятно. И веселые все, нет таких озлобленных на все и вся, как в лудусе.

Гайя только хмыкнула, услышав восторженную фразу Рениты про веселых спекулаториев, и подумала, что всему свое время, и Ренита еще убедится, насколько они могут быт яростными и безжалостными — но только к поганцам.

— Ренита, а что если я Дария приглашу к себе?

— А так можно?

— А ты уже готова вернуть его в строй?

Да что ты! — замахала руками Ренита. — Ему бы в ваннах бы полежать горячих с целебными травами! Да где тут ванную взять… И массаж бы поделать. И упражнения. Не такие, как все вместе тут до черных мух в глазах. А осторожно, постепенно… Жрицы Гигии утверждают…

— Все, решено, — Гайя не стала дослушивать про учение Гигии не потому, что ей не интересно было, а просто столько впечатлений и встреч, что голова пошла кругом. Причем, к ужасу девушки, на самом деле. Она присела на ближайшую койку.

— Гайя, — взметнулась Ренита и тут же принесла ей какое-то питье, пахнущее мятой. — Пей. Смотри, на лбу испарина выступила. Ты же совсем слабая.

— Я? Вот уж никто не называл меня слабой. — возразила Гайя, но питье взяла.

— Я не о силе духа. Ее тебе не занимать, но тело диктует свое. Вспомни, уже было же с тобой. Вот что. Встречи встречами, но ведь со своим Марсом любимым ты не расставалась же последнее время? А Квинт перебьется. Потерпит. Захочешь, дома навестит. Так что давай-ка, я распоряжусь. И вас с Дарием отвезут. Сейчас ему сообщу.

Ренита стремительно вышла, а Гайя только улыбнулась, радуясь тому, как расцвела, проснулась ее робкая и казавшаяся такой равнодушной подруга.

Дарий сразу же согласился на предложение Гайи, лишь уточнив тихонько с игривым огоньком в глазах, означает ли это и приглашение в спальню, на что Гайя коротко хохотнула:

— Ты себе не представляешь этот дом…

И правда, в нем нашлось место и отдельной спальне для Дария. Ренита очень обрадовалась, увидев удобную ванну:

— Гайя, я понимаю, что я нахалка. Но скажи, когда у тебя кончится отпуск. Ты же вернешься в лагерь? И дома будешь, как и префект, и Рагнар, только изредка.

— Наверное. Скорей всего, так и будет. А ты хочешь перебраться сюда с Таранисом, тоже на недолгие дни отдыха? Да на здоровье.

— Нет, что ты! — смутилась Ренита. — Я о ванне. Здесь даже массажный стол есть. Мне иногда не хватает мелких бытовых удобств лудуса для лечения моих пациентов. Массаж в сочетании с ваннами творит чудеса!

— Помню. — кивнула Гайя, действительно вспомнив огромное облегчение, которое она испытывала после процедур Рениты еще в доме у марса, и невольно потянулась в предвкушении удовольствия.

— Могу и сейчас начать, — улыбнулась Ренита. — Распорядись затопить гиппокауст и налить теплую ванную. Сначала тебя, а затем и Дария. Ему тоже очень надо.

— Что удивительно, — и правда удивленным голосом ответила Гайя. — Но к нашему приезду управляющий был предупрежден. Видишь, все сверкает. И фрукты на столе.

Она протянула Рените персик и сама тоже впилась зубами в ароматную мякоть.

— А где наши отважные воины? — поинтересовалась Ренита, жуя фрукт, но при этом озабоченно оглядываясь в поисках Дария, которого хотела немедленно уложить после поездки верхом.

Гайя пожала плечами:

— Тут и заблудиться можно. К тому же у отца была коллекция оружия, я не иду ее искать только потому, что не хочу трепать себе нервы, если тетка ухитрилась ее продать. Лучше взвыть от досады наедине.

— Похоже, кто-то взвывает от восторга. Наверное, она на месте, — заметила, прислушиваясь, Ренита. — Тем не менее, вам обоим надо в ванну и массаж. По очереди.

— Не отправляй только Кэма сразу. Пусть тоже отдохнет, да то же оружие посмотрит. И тебя сопроводит назад. Не хочу, чтобы ты одна верхом ехала вечером в лагерь. Или ты уже настолько осмелела?

— Нет. Совсем нет. И настолько не осмелела, что боюсь этого Кэма. У него татуировок больше, чем у Рагнара, — поежилась Ренита.

— И что? Он, кстати, римлянин. И даже гражданин. И из патрицианской семьи. По матери, правда, но все же. Думаю, тебе уж это о многом говорит.

Ренита кивнула, а Гайя задумалась о Кэме. Когда Ренита распорядилась погрузить их с Дарием в повозку, как настоящих раненых, они хором отказались.

— Да я и с пробитым плечом доехал, не вздрогнул. А ты меня хочешь едва не в корзинку положить. Еще и по волнам пусти, — рассмеялся Дарий, поглядывая на Гайю и опасаясь при ней выглядеть слабым.

Гайя тоже отказалась от такого «щедрого» предложения Рениты:

— Я так соскучилась по нормальной жизни после корабля. И если бы знала, какой у меня был жеребец в Сирии! Полуобъезженный, дикий, но моих поводьев слушался даже одной рукой.

Ренита тут же подхватила ее за левое запястье и укоризненно покачала головой, уже не находя слов.

Они с Дарием вскочили на подведенных Варинием коней, а следом, в отличие от них с помощью Вариния, взобралась на небольшую кобылку Ренита. Гайя улыбнулась про себя — кто-то достаточно опытный сумел найти белую, как положено преторианцам, но иной породы, более спокойную и мелкую лошадку, как нельзя более подходящую хрупкой и не особо ловкой Рените.

Они уже выезжали из лагеря, как на ходу к ней сзади вскочил на коня Кэм:

— Облокотись на меня, — прошептал он на ухо девушке, кладя руки на поводья рядом с ее ладонями, и она убрала левую, постоянно ноющую руку, положив ее на бедро. — Не надо передо мной делать вид, что все тебе нипочем. Я прекрасно знаю что ты сильная. Очень сильная. Но у тебя кружится голова…

Она послушно откинулась на его грудь, как только они выехали из лагеря, и вскоре совсем отдала ему поводья — голова и правда кружилась. Она не возражала и когда Кэм помог ей спуститься с коня — как бы играя, он легко соскочил сам на ходу и не дал ей опомниться. Как только животное остановилось, он протянул ей руки:

— Прыгай!

И она соскользнула в его сильные и ставшие привычными руки. Кэм все же неудержимо волновал ее — и она мучилась, потому что знала, что ведь любит Марса, и Марс любит ее, и не знала, что же тут делать…

Кэм и сам чувствовал, что скользит по лезвию — Гайя была для него так недосягаема и так желанна. Эта поездка верхом стала для него настоящим испытанием. И он молил всех богов Рима, чтобы девушка, так доверчиво и невинно прижавшаяся к его груди, не почувствовала бы ягодицами и спиной то, что творится с его истосковавшимся и бушующим жизненной силой организмом. Он даже не рискнул поцеловать ее на прощание — а он и целовал то пару раз, вроде и то украденные поцелуи. И пока он не знает ее отношения к себе, не хотел рисковать, что бы не испортить и то, что есть.