– Всё в порядке, моя госпожа? – поинтересовался купец.

– Да, – ответила Мириам, не сводя с центуриона глаз. – Где он? – тихо повторила вопрос.

Терпрасий ещё колебался некоторое время, но подумав немного, отпустил женщину и убрал свою руку. Он выпрямился, расправил плечи. Его лицо было едва различимо в ночной темноте.

– Его отвезли во дворец Ирода Антипы, как подарок. Царедворец Исаак любит выслуживаться перед сильнейшим. Он очень хитрый человек. Ты опоздала на один день, Магдалина. Боюсь, что теперь я ничем не смогу тебе помочь. Во дворце Ирода я никого не знаю. Да и римских отрядов там тоже нет. У царя иудеев своя стража.

Центурион подошел к коню, отвязал от седла завернутый в ткань пояс Мириам.

– Возьми, женщина. Это тебе понадобится там, если, конечно, ты не передумала, – он ждал ответа.

– Нет, не передумала, – Мириам приняла пояс, передала его Ферхату.

Терпрасий вскочил в седло. Густая темнота мешала ему ещё раз рассмотреть женское лицо. С сожалением и нескрываемой горечью в голосе он произнес:

– Удачи тебе, женщина! И запомни, твоё имя: Мария Магдалина!

Когда в ночи смолкли глухие удары копыт, и тяжелые ворота дворца с грохотом закрылись за отрядом центуриона, Мириам, вытирая украдкой слёзы, побрела к повозкам. Она опустилась возле костра, где её ждала служанка, и закрыла лицо руками.

– Что он сказал вам, госпожа? – Руфь присела рядом. – Куда он отвез вашего брата?

– Брата? – Мириам вспомнила, что всем слугам в доме рассказали об Исе, как о двоюродном брате. – Да, брата… Он во дворце Ирода… Что мне делать, Ферхат?

– Ничего, – купец спокойно располагался возле костра на ночь под открытым небом. – Переночуем здесь, до рассвета уже недалеко. А рано утром отправимся в Тивериаду. – Он задумался. – Не расстраивайся, луна моя. Мы найдем его. Обязательно найдем. Слово даю тебе, женщина!

Под вечер следующего дня отряд Ферхата прибыл в Тивериаду. Этот небольшой город, построенный Иродом Антипой, не был похож на города Иудеи. Он основал его на месте древнего кладбища, хотел доказать своему народу и всему миру, насколько он далек от предубеждений и старого суеверия. Но набожные иудеи обходили город стороной и кроме страха ничего не испытывали. Любого, кто входил или въезжал в город, Тивериада поражала своими широкими, чистыми улицами, вымощенными из белого камня. На площадях струились голубые фонтаны, беломраморные статуи под открытым небом украшали перекрестки улиц. Созданный на берегу Геннисаретского озера и окруженный с одной стороны чистой водной гладью, с другой стороны город восходил в прозрачное голубое небо, которое ещё не успели закрыть кроны молодых деревьев. Здесь был построен театр, общественные бани, что было немаловажно для жаркого климата, форум и, конечно, базар. Его чистота и ухоженность поражали любого приезжего купца или торговца.

Но самой главной достопримечательностью этого удивительного города был, безусловно, сам дворец Ирода Антипы. Людская молва приписывала ему небывалые размеры и чрезмерную роскошь. Говорили, что этот дворец своими размерами превосходил дворец самого императора Тиберия. На базаре люди из уст в уста передавали, а может быть, и сильно приукрашивали описание убранства комнат и мебели, на которые Ирод не поскупился своими средствами. Ведь поборы и налоги он сдирал со своего народа больше, чем римский наместник вместе с первосвященниками. Но стены дворца были высоки, ворота не на миг не оставались без охраны, проникнуть вовнутрь незамеченным было невозможно.

На постоялом дворе Ферхат первым делом позаботился о людях и лошадях, разместил на ночь повозки подальше от выезда со двора, проверил сохранность груза. Договорился с хозяином о затратах и еде, велел подать ужин для Мириам в её комнату. Когда он вошел к ней, то застал за выбором самой скромной накидки.

– Куда ты уже собралась, моя госпожа? – купец осмотрел накрытый для ужина стол. К еде никто не притрагивался.

– Во дворец, – ответила спокойно женщина и продолжила собираться.

Ферхат тяжело вздохнул, присел на тахту и пригладил рукой бороду. И что за наказания с этой строптивой женщиной!

– Сядь, Мириам! И послушай сначала, что мне удалось узнать у хозяина этого постоялого двора.

Мириам колебалась, она уже стояла у двери и собиралась выйти из комнаты.

– Да сядь же, говорю, женщина! О, Боги милосердные, дайте мне терпения! Своим упрямством ты можешь только всё испортить! Проделали такой путь без остановки, чуть не загнали всех лошадей. Да, что лошади, люди валятся с ног от усталости! Госпожа моя, сядь, прошу тебя! Дай пожилому человеку перевести дух и выслушай меня…

Она повиновалась, села на низкий стул, со стола взяла гроздь белого винограда, отщипнула сочную ягоду. Ферхат тут же смягчился.

– Вот и умница! Поешь лучше, выпей вина. Не хочешь вина, выпей воды. В этом городе очень вкусная вода, Мириам!

– Почтенный Ферхат, что ты хотел сказать мне? Что тебе удалось узнать? Я вижу, куда ты клонишь. Сразу говори: Иса мертв?

– Да, что ты, женщина! Почему сразу мертв? Пусть Господь дарует ему долгие и счастливые годы жизни! Сама напугала меня своими глупыми вопросами. Никто про твоего Ису и слышать не слыхивал, и видеть не видывал.

– Неужели центурион обманул меня? – Мириам поменялась в лице, вся поникла, как сорванный цветок.

– Это я и собирался выяснить ближе к ночи. Ведь могут же быть срочные дела у бедного торговца тканями? А, как ты думаешь, луна моя? – он хитро улыбнулся.

– Что ты задумал, почтенный Ферхат? – женщина ближе подсела к купцу. – Как мы попадем во дворец?

– Не мы, не мы, женщина! И даже не докучай мне своими глупостями! На этот раз я пойду во дворец. Домоправитель Хуза лично знаком мне. Я не первый раз привожу во дворец лучшие ткани из персидской земли. Жена Ирода сама выбирает себе одежду. Очень красивая, но жадная женщина! Завтра во дворце состоится большой пир. Уже стали съезжаться первые гости. Весь город готовится к этому приему. Дворцовая кухня заготавливает множество еды, всё самое свежее и вкусное скупается на базаре и отвозится во дворец. Ждут самого Пилата. Ирод хочет удивить его не только своим дворцом, но и приготовленными яствами… Говорят так же, что на днях был пойман некий Иоанн. Он смущал своими речами и проповедями иудеев, подбивал их к бунту. Видимо, здесь будет завтра решаться и его судьба.

Ферхат смолк. Задумался. Усталость последних дней внезапно навалилась на него. Мириам заметила перемену в лице купца. Отложила свою накидку в сторону.

– Приляг, почтенный Ферхат. Не смущайся меня. Подложи под голову мою накидку. Тебе и вправду надо немного отдохнуть. До ночи ещё далеко. Я побуду возле тебя, посторожу твой сон, а к вечеру разбужу.

– Твоими молитвами, женщина, твоими молитвами…

Мириам помогла Ферхату удобнее устроиться на тахте, а сама села рядом возле его ног прямо на полу. Расправила складки голубой туники. Золотые браслеты и украшения она оставила дома, только жемчужная нить обвивала непослушные рыжие волосы.

– Как сменяется темная ночь на лучезарный день, так и твоя печаль сменит радость, возлюбленная моя, – Ферхат закрыл глаза и стал тихо вспоминать персидские песни. – Как отцветает по весне нежный миндаль, так и твоя грусть лепестками спадет на землю, возлюбленная моя. Молю небеса, лишь только алый румянец бархатных щек не потух, лишь только лазурный блеск глаз не угас, возлюбленная моя…

Мириам положила голову на тахту и прислушивалась к музыке древнего языка, к мелодичной и чарующей поэзии далекой прекрасной земли…

Ферхат вернулся из дворца уже глубокой ночью. Мириам не ложилась спать, да и заснуть она всё равно не смогла. Купец был очень доволен своим визитом, это сразу бросилось в глаза.

– Нам просто повязло, Мириам, – стал он быстро рассказывать всё, что узнал. – Этот пир Ирод решил устроить вовремя! Хуза заказал у меня к утру сто локтей полотна и столько же парчовой обивочной ткани. Он хочет украсить ими стены и колонны главной залы.